Устав бороться с собой, юноша в конце концов уронил голову на грудь и задремал.
А проснулся или, вернее сказать, очнулся внезапно от негромкого голоса:
– Нет, ну ты только на него посмотри! Спит, как миленький! Не похоже, чтобы он сильно мучился…
– Ничего, – возразил другой голос, не узнать который было невозможно, ибо это был голос сэра Альдона, – пусть поспит… напоследок. Хотя я бы на его месте не стал тратить остатки жизни на сон.
Остатки жизни? О чем это они? Готик встрепенулся, выпрямляясь.
– С пробуждением! – Яунист злорадно улыбнулся. – Так и хочется сказать тебе: «Доброе утро», но это будет ложью. А настоящий рыцарь не станет пятнать свои уста лживыми речами.
– Настоящий рыцарь не опустится до того, чтобы глумиться над поверженным врагом, – парировал узник, и старый мистик взглянул на него с интересом.
– Это неважно, – огрызнулся Яунист. – Я-то стану рыцарем, а вот ты – нет.
– Почему?
– Не доживешь!
Что-то в этом ответе показалось Готику страшным, и он бросил взгляд на своего наставника, безмолвно прося пояснений.
– Твой любовник, Авидар, через несколько минут будет здесь, – пояснил старый мистик. – Он арестован только что. Как мужеложцам, вам будет предъявлено обвинение, а через несколько часов состоится казнь. Лишив каждого детородных органов, вас выставят в клетках для всеобщего обозрения до смерти и далее, пока не истлеет плоть… Впрочем, ты, Готик, сможешь купить себе легкую смерть через повешение. Это, конечно, не так почетно, как обезглавливание[11], но зато намного быстрее, чем мучительная смерть от голода и жажды. Для этого тебе всего-навсего надо сказать, где прячется дракон.
– Что вы сказали? – напрягся Готик.
– Скажи, где прячется дракон, и…
– Нет, раньше! В самом начале!
– Не все ли равно? – фыркнул Яунист, перебив сэра Альдона к неудовольствию последнего. – Скоро сюда приведут твоего дружка, и тогда…
– Приведут? Его еще не… Его здесь пока нет?
– Пока нет. Но скоро будет!
– И позавчера его тоже… не было? – Сердце от волнения пропустило несколько ударов.
– А зачем?
Откинувшись назад и чувствительно приложившись затылком о камень, Готик расхохотался.
– Нет!.. Его тут нет… И не было, – еле выговорил он сквозь смех. – А я-то поверил… Шии-ирд… обманщик… Его тут нет, он все еще на свободе…
– Он что, с ума сошел? – Молодой драконоборец кинул взгляд на старого. Но тот не обратил на его слова внимания. Старого мистика внезапно осенило. Озарение было как вспышка. Горец… Драконы тоже живут в горах…
– Это он! – воскликнул он. – Желтые глаза… Горец! Я нашел его!
Не прибавив ни слова, он со всех ног кинулся прочь.
Смех оборвался отчаянным всхлипом. До Готика не сразу дошло, что случилось, и он еще раз ударился затылком о камни – на сей раз стараясь сделать себе как можно больнее.
«Дурак! Кретин! Идиот! Промолчать не мог?.. Авест, прости… Я… Лучше мне умереть…»
«Я не понял! Что с тобой?»
– Улетай! – заорал Готик во все горло, чувствуя, как душу захлестывает панический страх. – Куда угодно! Прочь отсюда! Улетай и никогда не возвращайся!
«Почему? Я должен тебя бросить?»
– Да! – снова в голос заорал юноша. – Спасай свою шкуру, тварь чешуйчатая! Не думай обо мне! Улетай, твою мать…
«Поздно».
Короткое слово. Тишина. Пустота. Одиночество. И боль.
Вилия только на минутку приостановилась, привалившись к одному из опорных столбов полосы препятствий. Все утро с нею опять занимался ее наставник, сэр Руйер, который, судя по некоторым оговоркам, очень переживал, что король не его назначил гроссмейстером Ордена Драконоборцев, и решил именно из «сэра Вилия» воспитать следующего главу рыцарей. Девушка старалась, стиснув зубы. Не так уж хотелось сделать карьеру, но женщин ведь когда-то принимали в драконоборцы! Почему бы ей не стать полноправным членом Ордена?
Вилия тихо застонала сквозь зубы, когда увидела, что к ней через плац решительно направляется горец. Короткий отдых закончился. Теперь опять придется общаться… Что-то он к ней зачастил в последнее время, прохода не дает. Как бы слухи не поползли…
– Чего пришел? – не слишком любезно приветствовала она горца.
– У тебя есть пара минут? – вместо ответа поинтересовался тот.
Девушка бросила взгляд на своего наставника. Тот был занят тем, что рассматривал меч – не появилось ли зазубрин, и вроде как не интересовался происходящим.
– Ну…
– Отойдем!
Вилия сделала всего несколько шагов:
– Дальше не пойду. Говори, зачем пришел, и проваливай!
Горец старательно прятал взор, но когда поднял на нее взгляд, девушка заметила, что в золотисто-янтарных глазах, перечеркнутых вертикальным зрачком, плещется боль.
– Попрощаться…
– Чего? Улетаешь? – Как ни старалась, явного облегчения в голосе не слышалось.
– Нет… Дай руку!
– Зачем? – Она заложила их за спину, сцепив кисти.
– Дай! – Авест сам потянул за запястье. – Целовать я тебя не буду, тут кругом чужие глаза, а вот почувствовать напоследок тепло твоей руки…
– Ты чего? – испугалась Вилия. Забрав в горсть ее пальцы, горец словно ушел в себя. Золотистые глаза потухли, он весь напрягся, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли просто в ожидании удара.
– Это мой долг, – промолвил он пустым голосом. – Прости. Мне пора!
– Что? – Девушка еще ничего не понимала, но догадалась, что происходит нечто плохое.
– Вон он!
Пара встрепенулась. Юноша бросил взгляд через плечо, девушка выглянула из-за него: через плац в их сторону двигались, растягиваясь цепью, человек пятнадцать рыцарей-драконоборцев. Впереди, держа наготове обнаженный меч, шел сэр Альдон. Лицо старого мистика было озарено светом, на ладони левой руки пульсировал и переливался огненный шар. Чуть отстав, шагали два мага. Судя по тому, как держали руки, оба несли наготове боевые или парализующие заклинания.
– Отойди!
Развернувшись навстречу людям, Авест локтем отпихнул Вилию.
– Авидар, что происходит? – воскликнула та.
– Авест, – сухо поправил он. – Меня зовут Авест… Да отойди ты! Зацепить могу!
Девушка попятилась, не сводя с него глаз, и чуть не взвизгнула, когда на ее локте внезапно сомкнулись чужие пальцы. Но это оказался всего-навсего сэр Руйер, который, не вмешиваясь, наблюдал за происходящим.
Отвлекшись на наставника, Вилия пропустила самое начало. Наполовину окруженный, Авидар-Авест не попытался удрать, не захотел прикрыться девушкой, даже не стал сопротивляться. Наоборот, хотя на его поясе висел меч, он отцепил его и бросил на землю. После чего сделал несколько шагов навстречу людям, входя в круг.
Что произошло дальше, в двух словах описать было сложно. Горец как-то странно сгорбился, словно его ударили в грудь чем-то острым. Лопнула куртка по швам, в разрывах показалось тело, стремительно меняющее цвет и покрывающееся чешуей. Вилия вскрикнула. В ту же секунду или мигом позже, но одновременно, оба мага выпустили заранее приготовленные заклинания. Несколько молний, шипя и потрескивая, прошили воздух и ярко-алыми нитями упали на корчащееся в судорогах превращения тело.
Получеловек-полудракон рухнул на землю и взревел, дергая лапами и крыльями. Он тщетно старался выпрямиться, но не мог. При каждом движении опутывающие его алые нити утолщались, пульсируя, как кровеносные сосуды. Оба мага, упираясь ногами в землю, словно удерживали что-то, отчаянно рвущееся из рук, но при этом остававшееся невидимым – во всяком случае, так можно было подумать, глядя на их стойки.
– Прекрати сопротивление, дракон! – Сэр Альдон подошел ближе и наставил на зверя меч. – Упорствуя, ты делаешь себе только хуже. Смирись!
Тяжелая голова, увенчанная короной отростков на затылке, тяжело рухнула на землю. Янтарные глаза затянуло пленкой. Пленник перестал вырываться, и маги немного расслабились. Но пульсирующие алые нити никуда не делись.
– Так-то лучше!
Рыцари окружили поверженного дракона, зорко следя за каждым его движением. Но тот не шевельнул даже когтем – только вздымался и опадал чешуйчатый бок.
Послушники подвели несколько битюгов[12]. Не привыкшие к виду и запаху живых драконов, кони нервно перебирали ногами и фыркали, вскидывая головы. Их впрягли в волокуши, зацепили крючьями тушу, закрепляя их на лапах, голове и шее зверя, и битюги потащили плененное чудовище прочь. На утоптанном до твердости камня плацу оставался широкий след.
Вилия стояла, как столб, и смотрела вслед, пока ее не тронули за плечо и не поманили за собой.
Королевский дворец. На другой день
Его величество король Нерит Айнский был занят. Вместе с братом уединившись в библиотеке, он выслушивал доклад церемониймейстера о том, какими празднествами отметить День Представления наследника престола. Королева вместе с обожаемым сыном пока находилась в родильном покое, супруг лишь дважды навещал ее – чаще не позволяла повитуха, ибо ее величество, потеряв много крови, до сих пор была слаба и не вставала с постели. Младенца ей, правда, оставили – мать пожелала сама кормить свое дитя, хотя бы первое время. Потом, когда покинет родильный покой, она снова станет активно участвовать в жизни столицы, устраивать приемы, путешествовать по стране с супругом, развлекаться и веселиться. Ей станет не до принца, и мальчику найдут отличную кормилицу. Но в эти дни мать и дитя были неразлучны.
