— Не могу, — с наигранной виной в голосе признался Уиндел. — Аж мозги свело от исследовательского интереса. Ладно, извини…
Они вошли в стыковочную трубу и остановились перед темной поверхностью люка. Она оставалась непроницаемой и целостной и, кажется, не собиралась впускать никого внутрь. Стас осторожно поднес палец и потрогал металл.
— Холодный и гладкий. На ощупь напоминает сталь, — констатировал он. — И что теперь дела…
Договорить Нужный не успел.
Светло-голубые лучи сканера пробежали по проходу крест-накрест, ослепив на мгновение всех троих. Детекторы, видимо, были встроены в выпуклый наличник комингса.
Не успели гости толком испугаться, как в воздухе перед ними повисла молочная пелена с объемным контурным изображением трех моделей ДНК. Витые замысловатые узоры совершили полный оборот вокруг продольной оси и исчезли. Спектр освещения немного поменялся – с желтоватого на зеленоватый.
Переборка бесшумно распалась на сектора и разошлась в стороны, как лепестки диафрагмы в старинном фотообъективе.
— Так и дураком сделать можно, — запоздало проворчал Стас.
Он включил фонарик и посветил внутрь открывшегося помещения. Луч полностью утоп во мгле. Не было видно ни единой детали.
— Я могу первым пойти, — предложил Жаквин.
Стас лишь отмахнулся от него и медленно ввел руку с фонариком в темноту. Когда его ладонь пересекла условную внутреннюю границу цилиндра, там вспыхнул свет. Такой же зеленоватый и ровный, как в переходе.
От неожиданности Нужный отдернул руку. Свет тут же погас.
— Понятно. Реагирует на тепло, или датчики объема стоят.
— Иди уже, загородил весь проход – ничего не видать.
Стас вдохнул поглубже и шагнул вперед. Сердце стучало сильно и часто, отдаваясь гулкой пульсацией в висках. За люком ждал, возможно, самый таинственный и загадочный объект из когда-либо обнаруженных человеком. Те, кто построил эту штуковину, были могучей и, несомненно, разумной цивилизацией. Они покорили силы природы, не подвластные тщеславным людям со всей своей пресловутой техникой. Создатели цилиндра, возможно, устали от изучения естественных процессов, происходящих в космосе, и решили поставить эксперимент над другими существами, находящимися на более низких ступенях развития. Над заносчивыми и самоуверенными людьми. И не ведали они жалости или сострадания в нашем понимании не потому, что были бессердечны, а потому что их моральные нормы скорее всего оказались совсем иными. Они, быть может, просто хотели дать человечеству шанс познать иные грани бытия? А может – вглядеться попристальней в самих себя…
Стас ступил на упругий пол цилиндра, и мягкий свет вновь заполнил пространство.
Внутри практически ничего не было: длинный сферический коридор с довольно высоким потолком и утолщением в центре, наподобие шарообразной комнаты. Возле одной из стен, правда, имелось возвышение с плоскостью, на которой была изображена странная пиктограмма: светло-серый круг, разделенный на шесть равноценных секторов, слегка отличающихся друг от друга тоном окраски. А в центре круга – крохотная кнопка. Самая обыкновенная, не сенсорная, торчащая из поверхности металлическим цилиндриком.
— Скудная у них здесь меблировка, не находите? — риторически высказался Стас. — Я, честно говоря, большего ожидал от сверхрасы.
— Киборгов, гиперпереходов и витрин с волшебными палочками? — съязвила Вера, оглядывая помещение.
— У меня «умная» кухня в квартире выглядела более продвинуто, — парировал он.
Уиндел в это время обшарил весь цилиндр вдоль и поперек, остановился перед плоской «столешницей» с непонятным рисунком и принялся внимательно его рассматривать. Брови его все сильнее съезжались к переносице, взгляд становился напряженным. Ученый машинально грыз верхнюю губу.
— Ты понимаешь, что это? — спросил Нужный, машинально подмечая, как неловко ученый держит правую руку под наброшенным на плечи комбезом.
— Я догадываюсь.
— И как же эту штуковину включить?…
Уиндел почесал щеку и прикоснулся к одному из секторов круга.
В центре шарообразного помещения образовалась искусственная темнота. Это выглядело непривычно и пугающе: словно бы в радиусе метров двух в воздухе выключили свет…
Затем на черном фоне появилось изображение черточек и кружочков. Померцало немного, растворилось.
— Это… — Стас запнулся.
— Бинарный код. Единица в двоичной системе счисления, — подсказал Жаквин, глядя на возникшие квадрат, круг и треугольник. — А вот это десятиричная система. Смоти-ка, таблицу Пифагора объясняют…
В следующие несколько минут в темноте возникали арифметические и геометрические выкладки, усложняясь и ускоряясь. Наконец в воздухе повисла знакомая теорема Ферма.
— Тоже решили, — ухмыльнулся Уиндел. — Ладно, ликбез окончен. Валяйте, начинайте основную часть.
Вера со Стасом переглянулись.
— Ботан всегда так паясничает, когда начинает активно мыслить, — шепнул он ей на ухо.
И тут в темном шаре появилась система декартовых координат. Три пересекающихся под прямым углом прямых, схематичное изображение единичных отрезков и начала координат.
Стас невольно напрягся. Видимо, их догадки оправдались, и «Янус» оказался в точке пересечения векторов движения Солнечных. Теория Уиндела обрастала все новыми деталями…
— Что-то здесь не так, — негромко промолвил Нужный. — Тут же не три единичных отрезка изображены, а…
— Шесть, — закончил за него Уиндел. — Три плюсовых и столько же минусовых по осям Икс, Игрек и Зет. Итого – шесть.
Нужный почувствовал, как Вера прислонилась к его плечу, и обнял ее, аккуратно отодвигая от круга с кнопкой, будто тот мог укусить.
— Шесть Солнечных систем несутся друг к другу, — каким-то новым голосом – с нотками разочарования – проговорил Жаквин. — Переходы пока открыты лишь между тремя.
— Это невозможно, — покачал головой Стас. — Астрономы давно бы обнаружили сигналы…
— Откуда мы знали, что искать? — резонно заметил Уиндел. — И где.
В это время схематичная система координат моргнула, и вдоль осей полетели светящиеся шарики. Один из них постепенно укрупнился, превращаясь в желтую звезду средней величины. Затем по очереди были показаны планеты с крохами-спутниками.
И изображение исчезло, оставив пустой шар из мглы.
— И как же… оно… работает? — озвучила Вера вопрос, занимавший всех в последние минуты. — Ведь не просто так этот круг на шесть частей расчерчен.
Она протянула руку к «столешнице» и замерла в раздумье.
— Осторожно! — предупреждающе крикнул Жаквин. — Кажется, это не просто демонстрационный пульт! Это… система контроля или управления!
Вера отдернула кисть.
Уиндел подошел ближе, все так же неудобно подвернув правую руку под комбезом. И очень осторожно коснулся пальцем левой самого верхнего сектора.
Лепесток окрасился в зеленый. Остальные замерцали красным.
В темном «экране» замелькали объемные картинки.
Пирамиды. Тадж-Махал. Башни Кремля, на фоне которых кружился остроносый военный вертолет. Пустынная стрелка Манхэттена. Упорядочные камни Стоунхэнджа. Покинутая орбитальная станция в мерцании космоса, разгромленная флотом Иксов…
— Это же наша Земля, — прошептала Вера и приложила в отчаянии ладонь к губам. Даже ее гэбэшное прошлое и железные нервы не позволили остаться равнодушной при виде родной оккупированной планеты.
— Постой-ка, кажется, я начинаю понимать… — Стас коснулся следующего сектора.
И тот незамедлительно вспыхнул зеленым. Остальные – красным.
Перед ними замельтешили какие-то исполинские руины в оливковом свечении марсианской пустыни. Безликие мертвые города, с похожими друг на друга осыпавшимися строениями. Многокилометровые пропасти каньонов с неясными огоньками где-то в глубине…
— Это явно какая-то третья система. Не из наших. — Стас активировал следующий сектор и невольно поежился, глядя на изображение большого бракоразводного комплекса на Якиманке, в котором он неоднократно заключал и расторгал очередные супружеские союзы.
В темном шаре стали сменяться пейзажи ухоженных городов, широких автомобильных трасс, современных космодромов со знакомыми силуэтами «стекляшек» и «пеликанов», мелиорационные сети в обжитых пустынях, благоустроенные перевалочные базы на Луне…
Стас смотрел на калейдоскоп картинок, не касаясь следующего сектора. Смотрел до тех пор, пока шар-экран снова не стал пустым, а круг на «столешнице» не окрасился в изначальный светло-серый цвет.
Молчание длилось долго. Никто не хотел озвучивать очевидное.
— Значит, один из шести вариантов, — сказала Вера наконец. — Остальные – в расход.
