случаев планы попить пиво и познакомиться поближе приходилось отменять. Причем чаще по моей вине, чем по его.
– Идешь сегодня в караоке, Мэтти?
– Конечно.
В ту ночь старшие ординаторы замещали интернов на ночных дежурствах. Это был первый раз со времен осеннего выездного семинара в Палисейд, когда все интерны могли вместе провести свободный вечер.
– Что будешь петь? – спросил он. – Я буду Шер или Naughty by Nature, в зависимости от того, как будет со временем. – Я поднял от удивления бровь. Опустив бедра, он погрозил мне большим пальцем. – «Я испорченный от природы, а не потому, что тебя ненавижу»[91].
Марка явно не мучило, как меня, чувство тоски. В тот момент я пожалел, что не узнал его получше, не узнал лучше всех своих коллег. Лишь с некоторыми мне довелось по-настоящему поговорить. Рыдал ли Марк? Укалывался ли он иглой с кровью пациента? Думал ли он когда-нибудь о том, чтобы уйти из медицины? Я понятия не имел.
– Я, может, заряжу что-нибудь из Journey, – сказал я, когда мы вместе вышли из лифта, – или из Outfeld. – Он пожал плечами. Он явно не был знаком с этими группами. Возможно, это был неудачный выбор для караоке. – Ну знаешь, ту, где поется I don’t wanna lose your love tonight[92].
Эта песня играла у меня в голове во время разговора с Бандерасом после укола зараженной иглой, и именно под эту песню однажды мы с Хезер выйдем на нашей свадьбе.
– Ха.
– Еще могу спеть что-то из Goo Goo Dolls.
– Только не это!
– Может, и придется, – сказал я. – Я свалю все на саке.
– Зашибись.
– Майкл Джексон, 1978.
– Отлично.
Я не помню, когда последний раз видел у интерна столь нескрываемую радость. Возможно, год ему дался тяжелее, чем я представлял. Или же он просто был весельчаком.
– Может, ваша группа интернов может предстать как Black Eyed Peas наоборот, – сказал он. – Я так и вижу тебя в образе Fergie. В корсете и чулках в сетку.
Я подумал о том, сколько уйдет саке, чтобы уговорить Лалиту предстать в образе Will.i.am[93].
– А под конец я исполню песню Селин Дион, – сказал он, положив мне на предплечье левую руку. – «Если ты коснешься меня вот так…» – он схватил мою левую руку и прижал ее к своей груди. – «И если ты поцелуешь меня вот так…»
Поймав на себе взгляд медсестры, я отдернул руку.
– Ты поехавший.
– Да, я такой, Матисьяху. Я такой! Увидимся вечером, дружище.
Мы быстро доели и разошлись по делам. Я заканчивал год в отделении общей кардиологии, и Бенни, подхвативший пневмонию, был одним из моих пациентов. Я направился к нему палату, чтобы проведать, но его там не оказалось. Однако я знал, что он не мог уйти далеко, в отличие от Дре.
Я пошел по длинному коридору и нашел его в холле. Вокруг полукругом сидели пятеро мужчин и женщин среднего возраста, которые кивали в такт его словам и что-то записывали. Бенни был похож на проводящего обход врача, а люди вокруг него были то ли пациентами, то ли родными пациентов, которые, вероятно, имели дело с похожими медицинскими проблемами. Кто-то из них, возможно, также стоял в очереди на пересадку.
– Дело в том, – говорил Бенни, – что это все очень сложно. И это вот так просто не излечить.
Он щелкнул пальцами, и одна женщина подняла руку.
– А как вы понимаете, что у вас в организме задерживается жидкость? Они сказали мне пить «Лазикс»[94] после соленой пищи, но я не всегда уверена, нужно ли.
– Отличный вопрос, – сказал Бенни. – Я взвешиваюсь каждый день. Если замечаю, что прибавил пару килограммов, то принимаю дополнительную дозу… – увидев меня, он замолчал.
– Я вернусь, – прошептал я. – Тридцать минут?
– Хорошо, – сказал он, с улыбкой вернувшись к разговору. – Так о чем это я?
Мы снова встретились уже в его палате с окрашенными в грязно-желтый цвет стенами какое-то время спустя, и я присел у его кровати. В отделении общей кардиологии царило относительное спокойствие по сравнению с постоянным звоном и свистом, к которому мы привыкли в кардиореанимации.
– Может, мне называть тебя профессором? – спросил я. – Или доктором?
– Просто стараюсь делиться опытом.
– Я считаю, что это замечательно.
– Так и есть, – сказал он. – Последний день, так ведь? У тебя получилось.
– Действительно. Это было полным безумием. Порой весьма чудесным.
– Горжусь тобой, Мэтт.
Я подумывал о том, чтобы выступить с небольшой, отчасти продуманной речью. Сказать пару слов, которые обдумывал последние несколько месяцев, чтобы как-то подытожить то, что значило для меня и остальных присутствие Бенни в больнице. Мне хотелось рассказать про то, что все его считают воплощением храбрости и терпения – добрым человеком, который никогда не жаловался, несмотря на всю несправедливость своего положения.
«Ты справишься» – фраза, которая помогает найти силы двигаться дальше, даже если осознаёшь, что человек говорит ее всем подряд.
Мне хотелось сказать что-то запоминающееся для нас обоих. Но я не стал. Вместо этого я повторил фразу, которую так часто ему говорил, – слова, которые говорил многим пациентам, коллегам, а чаще всего самому себе: «Ты справишься». Сейчас, правда, они значили нечто совершенно другое, нечто куда более личное. Я не сказал это просто так. Я сказал это, потому что мне нужно было в это верить. И мне хотелось, чтобы он тоже в это верил. Я обвинял других в неискренности, но в данный момент именно я пытался приукрасить ситуацию неоправданным оптимизмом. Мне нужно было это сказать.
Я вспомнил день, когда наткнулся на Байо у торгового автомата вскоре после укола зараженной иглой, когда он сказал: «Ты справишься». Эти слова значили для меня что-то тогда, даже после того как он признался, что говорил это всем. Я улыбнулся Бенни и взял один из его дисков Babyface.
– Сегодня мы собираемся в караоке. Может, попробую спеть что-нибудь из этого.
Бенни покачал головой:
– Я бы заплатил, чтобы это увидеть.
Повернувшись к телевизору, он начал методично переключать каналы.
– Пожалуйста, только не «Судья Джуди».
У меня завибрировал пейджер.
– Слушай, – сказал я. – Мне пора идти на обход. Последний в качестве интерна. Постараюсь провести его эффектно.
– Уверен, еще увидимся, – сказал он, протянув мне кулак.
– Можешь не сомневаться.
Выйдя из его палаты, я бросил взгляд на банановую кожуру в мусорном ведре и улыбнулся.
– Бенни, – сказал я, закрывая дверь, – ты и правда справишься.
Заключение
Прошло несколько недель, и я снова был в отделении кардиореанимации.
