Казалось бы, такое солидное ведомство — Главатом, ведущий главк огромного министерства, руководящего самой передовой наукой… И что же это за сволочь придумала закинуть сюда на рецензию рукопись их романа? Ах, ну да, Нина же рассказывала, что это внутри Главлита родили кретиническую инструкцию — всю фантастику проводить ещё и через Главатом. И — вот ирония судьбы! — именно наш роман первым в СССР угодил в эти жернова. А дальше всё по закону подлости: рукопись попадает к самому патентованному идиоту во всем Главатоме, к товарищу Кондорицкому, который секретных сведений там не обнаруживает, но свидетельствует о «низком литературном уровне произведения». И всё это было ещё в апреле, а к июню выясняется, что великий критик Кондорицкий ничего не читал (может быть, он вообще читать не умеет?), а читал книгу его помощник — товарищ Калинин, нет, не Михаил Иванович, но тоже, видно, от сохи, и так ему, бедняге, после этого чтения плохо стало, что прямо сразу уехал отдыхать и вот до сих пор не вернулся. Короче, для решающего разговора, на котором настояла Нина, прислали им ещё одного помощника — товарища Ильина, и тот, наконец, вышел в вестибюль. Внутрь-то никого не пускали — режимное учреждение, ядрёна вошь! И вышел, гад, с пустыми руками — сверхсекретное заключение чужим видеть нельзя! — и пересказывал его по памяти, своими словами, а рожа такая противная-противная… Нина беседовала с ним на правах редактора, а Аркадий стоял скромно в стороночке — на всякий случай — и делал вид, что он тут вообще случайно, так, пописать зашёл.
Разговор получился не просто бессмысленный, разговор получился абсурдный — в духе пьес Беккета или Ионеско. И зачем ездили, спрашивается? Зачем в душном троллейбусе парились туда и обратно? Однако Нинка — боец настоящий, она к тому моменту окончательно озверела, преисполнилась решимости, и он уже видел, уже понимал, что теперь её никто не остановит.
Вернулись в издательство — и точно, она прямиком к главному, к Компаниецу, и дожала Василия Георгиевича вмиг, тот сам главлитовскому начальству позвонил и всё решил положительно. Невероятно! Тогда они схватили рукопись и бегом. Буквально бегом — в переход и через площадь, мимо Политеха, и через улицу… Суббота же — день может кончиться, и тогда — всё!.. В понедельник они обязательно что-то новое придумают — потребуют визу министерства хлебопродуктов или управления речного транспорта. Поэтому бегом, бегом — сегодня наш день! А возле памятника героям Плевны Нина вдруг остановилась и сказала:
— Слушай, давай я одна туда пойду. Не стоит дразнить гусей. В этой гнилой конторе повсюду глаза и уши, мало ли что…
— Нинка, ты что? — удивился Аркадий. — А, впрочем, как скажешь, — он вдруг понял, что она просто боится сглазить.
Главлит — это, конечно, подразделение КГБ, но кто он такой, чтобы одним своим появлением дразнить могущественный комитет? Чушь это всё.
И вот теперь он стоял и ждал Ниночку Матвеевну. На часы специально не смотрел. Уж больно долго всё тянулось. Ну что, что они там делают? Ведь всё решено. Осталось поставить штамп, закорючку в углу штампа, визу внизу, круглую печать сверху — и на выход. Где же она, чёрт возьми?
Он стал с любопытством разглядывать стоящих и слоняющихся рядом. Вот этот — точно несчастный влюблённый, а его пассия опаздывает на добрых полчаса. Этот — разгильдяй и стиляга, похоже, просто убивает время. Тот, пожилой — явно деловой человек, у него важная встреча, он нервничает, поминутно смотрит на часы. Женщина с авоськами — определённо ждет мужа, застрявшего где-нибудь в винном отделе, и скоро начнет злиться. А вон тот — такой серенький, неприметненький, он как будто и не здесь, как будто это вообще не он, стоит отвернуться на секунду, и уже не помнишь его лица. Погоди, погоди, сейчас мы и тебе легенду придумаем. Ба, да с другой стороны ещё один такой же! Костюмчик на нем вроде и другой, но явно с одного склада получали. Ну, вот и придумывать ничего не надо. Это мы тут все прохлаждаемся, а эти орлы работают…
Намного позже, лет, наверное, через десять он узнает от кого-то из своих друзей-виияковцев, а может быть, от Теда Гладкова или от Миши Ильинского, в общем, от кого-то, хорошо осведомлённого в делах наших спецслужб, что памятник этот на площади Ногина ещё с довоенных времён был и остаётся традиционным местом встречи агентов, вербуемых сотрудников и прочих героев шпионских романов, потому что в нём, благодаря витиеватому скульптурному решению, очень удобно было прятать направленные микрофоны, а позднее и следящие камеры. Ну и управляющий центр организации, соответственно, в двух шагах.
Аркадий почувствовал, как в голове у него уже зашевелился сюжет.
Но тут появилась Нина. И практически одновременно хлынул дождь, сразу настоящий летний ливень, как будто наверху одним размашистым движением отодвинули гигантскую заслонку. Ребята в одинаковых костюмах, синхронно, как по команде раскрыли одинаковые зонтики. Он ещё успел подумать, умеют ли стрелять эти зонтики, а потом стало не до них.
Нина бежала и теперь не потому, что боялась опоздать, а потому что у неё зонтика не было, и надо было спасать бесценную подписанную рукопись от дождя. Он кинулся ей навстречу, поймал, обхватил, она была такая маленькая и легкая, оторвал от земли и стал кружить под дождем. А Нина стучала кулачками ему в грудь и говорила сквозь смех:
— Арк, ты с ума сошёл, отпусти, люди смотрят!
Но люди просто разбегались, прячась от дождя, а смотрели на них только эти двое с одинаковыми зонтами. И тогда Аркадий поставил Нину на асфальт, выхватил у неё папку с рукописью, мигом обернул эту главную ценность снятой с себя лёгкой курточкой, и они побежали рядом, не разбирая дороги, по лужам, смеясь и подпрыгивая, как дети. И напротив Музея истории Москвы обогнали девчонку, которая шлёпала по лужам босиком в уже промокшем насквозь белом платье, подставляя лицо дождю и размахивая изящными белыми туфельками. А рядом ехал парень на велосипеде, медленно-медленно, с трудом удерживая равновесие на такой малой скорости, и оба совершенно никуда не спешили под этим тёплым июньским дождем.
Когда человеку хорошо, это сразу видно. Такого человека нельзя не заметить.
Едва оказавшись в Малом Черкасском, Аркадий и Нина, не сговариваясь, свернули не в издательство, а в маленькую забегаловку напротив. Сотрудники частенько сюда захаживали выпить чаю с бутербродом или свежей булочкой или съесть мороженого, можно было попросить и сосиски с горошком или котлеты с картофельным пюре…
— Но сейчас я хочу горячего кофе, — капризно сказала Нина.
— Э, нет, — возразил Аркадий, — по такому поводу надо пить не кофе, а шампанское.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
