Слухи: Елкину из „Комс. правды“ набили рыло. Кочетову намяли бока в „Новом мире“ — это хорошо, теперь, хоть и отметили его 50- летие, однако больше он, вероятно, не поднимется. Хотя кто его знает… (Мудр был АН, когда дописывал эту фразу — года не прошло, и один из величайших мракобесов своей эпохи Всеволод Кочетов ещё как поднялся! — А.С.)
Дома все здоровы. Коклюш у детей прошел. Ленка собирается в „Интурист“ и в безопасность (это так ласково именуется КГБ. — А.С.), с 10-го идёт на первые занятия. Дай ей бог спокойствия духа, а то я прямо работать спокойно не могу. Жалко и смешно, и злюсь и люблю».
Тут речь идёт о том, что Елена Ильинична несколько раз меняла работу, были у неё проблемы и в «Воениздате», и в «словарном» издательстве, наконец, предложили интересную и престижную работу — экскурсоводом у иностранцев с английским языком. Но она и полгода не протянула: пока надо было просто «стучать», чему учили на первых же занятиях, она ещё терпела, но когда в июле отправили с американками в Сочи и поручили обыскивать сумочки, Елена Ильинична не выдержала и, вернувшись в Москву, подала заявление об уходе. В «безопасности» таких строптивых не очень любили, но серьёзных санкций к дочке Ошанина применять не стали.
Вот на таком фоне идёт активная переписка братьев и разработка их новых сюжетов. АН собирается взять отпуск и ехать в Ленинград, но они ещё не знают, что будут писать. Мелькают рабочие названия: «Звездочёты» — смутно прослеживаются идеи «Понедельника…»; «Родился в 2017 году» — она же так никогда и ненаписанная «Повесть о Горбовском» (первой главой к этой повести становится рассказ «Дорожный знак», превратившийся в пролог к «Трудно быть богом»); наконец — «Возлюби дальнего», переименованная в дальнейшем в «Попытку к бегству».
А ещё 1 февраля АН пишет БНу:
«…Ты уж извини, но я вставил в план (в детгизовский план 1964 года. — А.С.) „Седьмое небо“, повесть о нашем соглядатае на чужой феодальной планете…»
Похоже, это первое упоминание о «Трудно быть богом».
С 16 февраля по 16 марта в Ленинграде у мамы (рекордная длительность непрерывной работы вместе! — «Устали ужасно. Отрастили усы») после долгих мучений над сюжетом и композицией повесть «Возлюби дальнего» взята штурмом и обретает парадоксальную концовку. Тогда же сделан и «Дорожный знак».
Из отпуска АНу приходится вернуться на день раньше, так как Наталья Исаевна Фельдман обязывает его быть 17 марта на вечере Акутагавы в Доме дружбы с народами зарубежных стран, где председательствовал сам академик Николай Иосифович Конрад. АН читает по рукописи отрывки из повести «В стране водяных». А книжка выйдет только к концу ноября, чудесная, с необычайным вкусом оформленная книжным графиком Дмитрием Бисти (позднее он же проиллюстрирует большой том Акутагавы в «Библиотеке всемирной литературы») и с хорошим предисловием совсем юного Виктора Сановича. Вообще многие японисты считают, что это лучший из переводов Аркадия Стругацкого. Может быть, потому, что это была первая для него японская фантастика. А может быть, потому, что работал он над ним с 1958 года, начав не для денег, не под заказ, а для себя, для тренировки — рискнул, уж больно книга понравилась!
А публика в восторге от чтения отрывков. Тогда вообще многие были в восторге друг от друга, и шелестело повсюду в творческой среде: «Старик, ты гений! Старик, ты гений!»
Для фантастов это было тем более естественно. Они же были в буквальном смысле не от мира сего. Они придумывали другие миры и жили в них. Они писали о людях (и не только о людях) с других планет и о людях будущего, ставших почти богами. Им было легко почувствовать себя именно такими. Представить себя богами среди простых смертных. Представить — легко. Трудно БЫТЬ богом. Именно в 1962-м они впервые поймут это со всей остротой. Но только через год случайная (или не случайная?) фраза станет названием книги.
В начале апреля мама, познакомившись с рукописью «Возлюби дальнего», наводит суровую идеологическую критику. Её письмо, к сожалению, не сохранилось, но в целом пафос его понятен: неожиданный поворот в творчестве сыновей. То ли ещё ждёт её впереди! АН 8 апреля отвечает письмом, которое можно назвать программным (письмо, кстати, не было отправлено, так как в тот же день мама приезжает в Москву):
«Дорогая мамочка!
<…> Раскритиковала ты нас здорово. Однако, при всем моём к тебе уважении, должен сказать, что не везде и не во всём справедливо. Понимаешь, если исходить из задачи „звать молодёжь“ или „направлять молодёжь“, то не только эта — ни одна из наших работ ни к черту не годится. Задача же у нас другая совсем. Мы хотим заставить молодёжь шевелить мозгами, понимаешь? Заставить её задуматься над иными проблемами, кроме „где схватить девочку“ и „у кого перехватить пятёрку до получки на выпивку“. Нам представляется, что это задача не менее — а может быть, и более — благородная, чем „звательная“ и „направлятельная“. Звали нас и направляли всю жизнь, а толку не видно, потому что мыслят люди слишком прямолинейно: либо вперёд, либо назад. Вперёд — там сияющие дали, однако же вполне конкретные колдобины на дорогах, а назад — стыдно, конечно, но выпить можно, и с девками побаловаться. Мы должны заставить людей думать глубже, мыслить шире, воспитывать отвращение к грязи и невежеству, особенно к невежеству. <…>
Твой любящий недостойный Арк».
А друзья принимают новую повесть на «ура», вот только её почему-то не берут нигде, точнее берут, но тянут с решением, и, как всегда в таких случаях, АН несёт рукопись в «Знание — силу», тем более что там главный редактор Мезенцев в отпуске. Начинаются поправки и замечания. Чем-то не устраивает имя Саул — его меняют на Якова. А название вообще оказывается цитатой из Ницше, и надо придумывать другое. Но задержка происходит из-за иллюстраций, которые АН просит сделать Макарова, а Макаров как раз разводится с женой, и ему становится ни до чего. Кирилл Андреев пишет рецензию, от которой никому не легче.
В середине апреля на сверку в «Детгиз» приходит из типографии (а тогда верстали в типографии) многострадальный, выпестованный Аркадием «Экипаж „Меконга“.» И тоже попадает под Главатом. Удачно проскакивает суровое ведомство. И 19 июля АН даст телеграмму Войскунскому в Баку о выходе книги в свет. Сорокадевятилетний и уже седой Лукодьянов выдохнет, как Остап Бендер: «Сбылась мечта идиота!»
21 апреля, в день рождения дочек — обеих (так и записано, хотя Наташа родилась 20-го, а Маша 30 апреля) АН беспокоится о рассказе на конкурс журнала «Техника — молодёжи». Сегодня даже подумать смешно: без пяти минут классики переживают, чем бы им удивить молодёжь! Предлагаются две идеи:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
