о нём.
– И получил?
– Да.
Если сравнивать комплекции соперников, рассказ здоровяка мог вызвать удивление: доктор проигрывал и в росте, и в массе. А потом Линкольн вспомнил мягкое, плавное, а главное – идеально выверенное движение, которым Нуцци обезопасил оружие, и подумал, что удивляться нужно тому, что врач ухитрился до последнего скрывать свои навыки и раскрылся лишь во время атаки…
«Нет, – сообразил капитан. – Он раскрылся раньше. Интеллигентный и спокойный доктор не вырубил бы Хиллари, постарался бы решить вопрос миром. Что-то заставило Нуцци сорваться».
– Почему ты полез в драку? – поинтересовался Линкольн. – Что ты делал такого, что Нуцци вывел тебя из себя?
Хиллари промолчал.
– Ты собирался изнасиловать Баррингтон? – догадался капитан.
– Ну, не только вам…
– Что? – опешил Линкольн.
– То, что слышали, – не глядя на капитана, но весьма твёрдым голосом протянул здоровяк.
– Вы слишком много себе позволяете, мистер Хиллари, – холодно отчеканил Линкольн.
– Извините, капитан, но полагаю, нам всем следует следить за своими словами, – ответил Арнольд, чётко давая понять, что ждёт поддержки, а не нравоучений.
И Линкольн вновь выругался, только на этот раз – про себя, проклиная тот день, когда Хиллари застал его с Эндрю. И мрачно спросил:
– Баррингтон говорила с Мэйсоном?
– Насколько я понял – нет, не успела. Но кажется, говорит сейчас.
И Хиллари указал на расположившуюся у стены компанию.
…
– Я ведь тогда себя совсем не помнил, – очень медленно произнёс Эндрю Мэйсон, не поднимая взгляд от пола. – Всё как в тумане: что делал, на кого кричал, зачем кричал? Ни тогда не помнил, ни сейчас, конечно. Последнее, что сохранилось в памяти отчётливо – я понимаю, что Карсон умер. Что его больше никогда не будет. Что он не засмеётся. Не пошутит. А дальше… Дальше – полная тьма. Не помню, что делал, не помню, как меня увели в клипер, как вкололи… ну, наверное, что-то вкололи – не помню. Когда проснулся, или очнулся – стало очень горько. Нестерпимо горько. Я снова зарыдал… Не сообразил, где нахожусь, да мне было всё равно, где я… Я проснулся, зарыдал, и тогда появился он…
– Линкольн? – угрюмо спросила Диккенс, поскольку парень замолчал.
– Да, – подтвердил Мэйсон.
Атаку зверей Анна просидела возле брата: закрыла его собой и тряслась от страха, ожидая, что какая-нибудь тварь заинтересуется лёгкой добычей. Художница и Баджи оставались рядом, за что Баррингтон была им очень благодарна, но при этом, возможно, именно неподвижность и сделала подруг неинтересными для «волков». Или незаметными. Как бы там ни было, атаку они пережили благополучно, перенесли Артура на «уровень VacoomA», после чего Анна и самбо попросили Баджи остаться с мальчиком, а сами вернулись. Сначала помогали переправлять других раненых, потом участвовали в строительстве баррикады – помогали парням. А потом их отыскал Мэйсон и сказал, что хочет поговорить. Сам отыскал и сам сказал – девушки его на откровенность не вызывали.
– Я просто лежал и рыдал, но, наверное, слишком громко: капитан услышал и пришёл ко мне. Стал утешать, говорить что-то ободряющее… я не понимал ничего, конечно, однако помню доброжелательный тон… помню, что начал успокаиваться… – Мэйсон вздохнул и твёрдо посмотрел на подруг. – И я сразу скажу, вы должны понимать: Линкольн действительно хотел мне помочь, я чувствовал его поддержку, но потом… Всё как-то смешалось, и он… или мы… Я не могу сейчас сказать, хотел я этого или нет. Но это совершенно точно не было насилием – я не сопротивлялся.
– Но ты не понимал, что происходит, – жёстко сказала Анна. – Не контролировал себя.
– Ты был в подавленном состоянии, – поддержала подругу Диккенс. – Линкольн тобой воспользовался.
– Я… я не знаю, – очень тихо произнёс Мэйсон. – Мне трудно судить.
– Как бы там ни было, Линкольн намного старше, а ты, Эндрю – несовершеннолетний, – продолжила самбо. – И капитан не имел права так поступать.
– Не сомневаюсь, что твоим родителям это не понравится, – добавила Баррингтон.
– Не уверен, что хочу им рассказывать, – выдохнул Эндрю.
– Почему?
– Я ведь говорю: я, может, и был расстроен, но я не сопротивлялся. Наверное, я этого хотел.
– Ты, может, и хотел, но он не должен был так поступать, – повторила Диккенс и бросила колючий взгляд на Линкольна, стоящего метрах в пятидесяти от них в компании Арнольда Хиллари.
…
– Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовался Пятый. – Только честно, ОК, потому что я не понимаю ничего и чувствую себя весьма неуютно.
– Всего лишь неуютно? – Леди подняла брови.
– Мне страшно, – честно ответил Фрейзер.
Они воспользовались тем, что Райли с военными ушли в дальний угол рубки – совещаться о чём-то важном, – и устроились у Первого Ядра, поскольку по окончании прошлого разговора директор «Vacoom Inc.» запретил кому бы то ни было приближаться к Августу и Сандре. Не то чтобы приказ вызвал удивление, скорее – неприятное впечатление, о чём в том числе свидетельствовал искренний ответ Фрейзера. И Леди не могла не ответить честно:
– Мне тоже страшно.
– Тебе проще – ты знаешь больше меня.
– Я знаю только то, что Сандра оказалась очень крутым и очень разыскиваемым хакером, а Даррела подозревают в совершении какого-то преступления.
– Какого? – заинтересовался Пятый.
– Не знаю, – пожала плечами Октавия, разумно рассудив, что у её искренности должны быть пределы.
– Всё равно ты знаешь больше меня, что в наших обстоятельствах…
– Можно присоединиться? – вежливо спросил Кочевник.
– Услышали об обстоятельствах и не смогли пройти мимо, – улыбнулся Джен. – Нас они весьма беспокоят.
Инженеров Аллан тоже держал на голодном информационном пайке, поэтому они использовали любую возможность, чтобы узнать больше. Чарльз едва заметно поморщился, а вот Октавия обрадовалась приходу учёных и широко улыбнулась:
– Присоединяйтесь.
– Ты уверена, что корабль взорвётся? – тут же взял быка за рога Кочевник. И пошутил: – Извини, что сразу о делах.
– Информация точная? – добавил Джен.
А Пятый молча кивнул, показав, что присоединяется к вопросу.
– Уверена на сто процентов, – твёрдо ответила Леди, по очереди посмотрев на мужчин. – Я своими ушами слышала разговор Сандры с системой. И видела лицо Сандры после того, как она услышала ответ. Такое не сыграешь.
– Значит, мы погибнем, – уныло вздохнул Фрейзер.
– Почему? – не понял Кочевник.
– Потому что единственная надежда отменить режим самоуничтожения – разбудить Сандру. Но Аллан, похоже, на это не пойдёт.
– Взорвавшийся корабль вряд ли поможет мистеру Райли войти в учебники истории.
– Но если Сандра – преступница, то, завладев кораблём, она сможет угрожать Земле, – осторожно заметил Джен. – Сомнения мистера Райли имеют под собой основания.
– Сандра спасла вас от расстрела, – напомнила Октавия. – А в тот момент все уже знали, что она – хакер, обманом пробравшийся на «Чайковский».
– Но у неё не было контроля над кораблём пришельцев, – парировал Джен. – Такая власть кому угодно крышу снесёт.
– Тем более что в голове – чужие чипы, – поддержал товарища Кочевник.
– Которых раньше не было.
– Но ведь Сандра всё равно осталась той Сандрой, которую мы знаем? – тихо произнёс Пятый. – Ведь так?
– Не знаю, – честно ответила Октавия. – Но я точно знаю, что если не разбудим Сандру, то обязательно погибнем.
– То есть чтобы спастись, нам нужно довериться преступнику?
…
– Они не преступники, а намного хуже – террористы, – убеждённо произнёс Кардиган. – И пусть девчонка молода, а выглядит
