доверяют рисовать выдающимся художникам, а потом уже ювелиры принимаются за работу, чтобы они отразили в металле оборотное изображение. В качестве поощрения цари разрешают ставить имена мастеров на штемпелях. Если позволишь, я тоже хотел бы оставить имя на своём штемпеле.
– Я не стану нарушать общепринятых традиций, Феофилакт. Будь по-твоему!
– Благодарю, мой царь.
Ювелир поклонился, считая свою миссию завершённой. Филипп повернулся к Хабрию.
– А ты что скажешь, мудрейший советник, стоит ли нам суетиться с золотыми монетами? Не нарушим ли рыночные отношения в греческой торговле?
– Я думал об этом, царь, прежде чем явиться к тебе с Феофилактом. Я смотрел на небо, увидел, что явления благоволят к твоему предприятию. Но ты должен быть готовым к тому, что выпуск золотых монет перевернет устоявшиеся отношения, торговые и политические, между Македонией и Афинами, Персией и Фивами, и ещё многими греческими городами, которые до настоящего времени сильны собственными монетами, пусть не золотыми. Но если ты решился на свою монету, пусть будет по-твоему. Я нашел ей подходящее имя – «филиппей». Уверен, она всколыхнет греческий мир. Ведь ты добиваешься именно этого, не так ли?
Филипп вскинул брови: ему пришлись по душе слова советника. Хабрий развивал свои соображения дальше:
– Сейчас на рынках греческих городов находится огромное количество денег разных видов и весового значения. Жители одного города не доверяют деньгам других городов. С ними сложно обращаться, они требуют постоянной оценки денежными менялами – трапезитами. Но если появится филиппики, им станут доверять по причине золотого содержания. Тогда ты по-настоящему покоришь Грецию, мой царь. А чтобы греки узнали тебя, на монете появится твой лик.
Филипп заерзал на дроносе.
– Но греки чеканят свои монеты с изображениями или олимпийских богов, или насекомых и животных. Никто ещё не осмеливался на такой дерзкий шаг, как ты предлагаешь, Хабрий.
– Пусть так, мой царь! Феофилакт изобразит твой царственный лик на монете, и тогда греки будут считаться с тобой как потомком божественного предка Геракла.
– Хорошо, пусть будет так.
Филипп поручил ювелиру Феофилакту готовить штампы и чеканы для золотых монет со своим изображением. Заодно согласился выпускать монеты из электрона – смеси золота с серебром, но уже с изображением Зевса и Геракла, своего легендарного предка.
Халкидика
Новые деньги, золотые «филиппики», выпуск которых начался незамедлительно, получали известность своей надёжностью и полноценностью золотого содержания. Царь лично следил за чистотой выпуска монет, при этом запретил выпуск других монет князьями в отдельных областях Македонского царства, как было дозволено прежними царями. Рыночные трапезиты охотно и без подозрений принимали «филиппики», которые начали своё наступление на афинские серебряные драхмы и персидские золотые «дарики», успешно вытесняя их из торгового оборота. Случилось непредвиденное: введение в обращение большой массы македонского золота немедленно вызвало изменение соотношения между золотом и серебром: вместо 1: 12 установилось 1: 10. Македония буквально взорвала прежний устойчивый греческий рынок в свою пользу!
* * *
Доходы Филиппа от богатых фракийских рудников позволяли ему вершить в Греции «большую политику», не считаясь с расходами. Ему удавалось всё сразу и многое, но самое главное – он смог создать и содержать профессиональную армию, сильную настолько, что в Греции начали её страшиться. Из новых территорий, куда ступила нога воина Филиппа, в Македонию сплошным потоком направлялись рабы; появилась дополнительная рабочая сила, можно сказать, бесплатная. Большие деньги позволяли Филиппу строить в Македонии и на захваченных у соседей землях новые города, многие из которых он называл своим именем – Филипполь. На стратегически важных направлениях обустраивал крепости, прокладывал новые дороги и осушал болота для культурного землепользования.
Жители Македонии, прежде не знавшие ничего, кроме скудного существования в неуютных горах, устремились к заманчивому побережью, где с удовольствием поселялись в брошенных домах прежних владельцев – в большинстве своём греков, отстраивая новые поселения и постепенно приобщаясь к эллинской культуре. Для Македонии настало время иметь собственный военный флот, который мог бы на равных тягаться с Афинами, великой морской державой. Корабли строились срочно, но надёжно и помногу, ибо неожиданное появление македонян на побережье затребовало защиты их морских интересов. Ведь на морях продолжали властвовать Афины и Персия!
В начале лета – был уже Артемисий (апрель-май по македонскому календарю), когда политические обстоятельства снова затребовали присутствия царя во Фракии. После ряда государственных мероприятий, проводимых вне армии, Филипп быстро восстановил форму главного военачальника, вновь завёл походный распорядок. Его уже не интересовала Фракия – она почти лежала у его ног, а вот Халкидика, большой полуостров между Фермейским и Стримонским заливами, с недавних пор сильно заинтересовала его внимание. Выдающийся в море «трезубец» – Паллена, Сифония и Акта – давно освоили греки, выстроив прибрежные города Олинф, Потидея, Менды, Аканф и Стагир. Вот где следовало немедленно закрепиться Македонии! И, похоже, Филипп знал, на что может скоро замахиваться – он уже ничего и никого не страшился. Золото Пангей многое ему позволило…
Освоение Халкидики Филипп начал переговорами с влиятельным на побережье городом Олинфом, замыслив рассорить его жителей с Афинами. Пообещал отдать им Потидею, которую когда-то отобрали у Олинфа афиняне: тогда многие потидейцы переселились в Олинф, глубоко затаив обиду на Афины. Договорившись с олинфянами, Филипп заторопился завоёвывать Потидею, потерявшую союзников. Он спешил, потому что в Олимпии скоро должны начинаться очередные Панэллинские игры (106-е; 365 г. до н. э.), во время которых законы эллинов запрещали любые военные действия на территории Греции. Наступала пора священного перемирия – Экехейрии, нарушать которое потомок Геракла не хотел. К тому же в состязаниях колесниц будет участвовать четвёрка его быстроногих коней – тех, что наконец приобрёл и стал тренировать верный Хейрисофос.
Магия
Царского советника Хабрия на этот раз Филипп не забрал в очередной поход. Оставили в Пелле присматривать за беременной царицей и заодно составить гороскоп ребёнка – было интересно распознать судьбу наследника в пространственной модели божественных планет. Антипатра же, обладающего боевым опытом, царь взял с собой, понимая, что на Халкидике противостояние греков и македонян предстояло быть серьёзным.
К супруге царя были приставлены врач Клеобул (Никомах отбыл с царём), повитуха Береника и Гелланика («Луноликая»), молодая женщина из знатного македонского рода. Она сама готовилась стать матерью и по этой причине была назначена кормилицей будущего царского наследника. Летописец Кресфонт, в обязанности которого входило наблюдение за дворцовой жизнью, записывал на вощёные дощечки значимые события, происходящие во время беременности царицы. По возвращении Филипп обязательно потребует летописца с отчётом, чтобы решить – что переписать на папирус, а что следует выбросить и забыть.
Пользуясь всеобщей
