Не будучи суеверным, Антигон вздрогнул.
– Я приказал догнать внезапно сбежавшего сатрапа, чтобы возвратить его в Вавилон, но опоздал. Селевк уже в Египте у Птолемея.
Антигон надолго замолчал.
– Я вижу твое глубокое раздумье, – первым прервал молчание жрец. – Наверняка, ты успел взвесить и продумать все свои планы.
– Да, и я хочу потолковать с тобой.
– Я внемлю тебе.
Светильники освещали мягким светом лица беседующих. Одно властное, напряженное, другое – спокойное, мудрое, внимательное.
Подождав еще некоторое время, будто раздумывая, Антигон начал говорить.
– Селевка я не боюсь. Опасен только хитроумный Птолемей. В союзе с Селевком он становится опасным вдвойне. Но сейчас удача на моей стороне. Каждая из войн, предпринятых мной, стала победной.
Он протянул жрецу свой меч.
– Это действительно победный меч, не знающий поражений, – хвастливо произнес одноглазый Антигон, – и я сокрушу им Птолемея.
– Но ведь Птолемей – твой союзник, – задумчиво произнес жрец. – И он помог тебе, как и Селевк, одержать все недавние твои победы.
– Птолемей был моим союзником, – возразил с явным раздражением в голосе Антигон. – Теперь же, когда передо мной открыт путь к власти над всем государством Александра, он станет моим злейшим врагом, как и Селевк, его самый верный друг.
Жрец внимательно слушал.
– Победа, слава, могущество мне необходимы как воздух, – продолжал Антигон. – Наступило мое время!.. И запомни, старик: я верую только в бога войны, в бога мщения, который дал мне в руки мой меч.
Антигон вложил меч в ножны.
– Извини, я мало верю в предсказания жрецов. Только когда они предсказывают мне удачу и победу в битвах.
– Значит, – прервал Антигона жрец, – ты веришь только в то, во что тебе выгодно верить. Берегись!.. Боги не позволяют насмехаться над собой. Берегись, новый повелитель Азии!..
Высоко вскинув голову, Антигон спросил:
– Ты смеешь угрожать мне гневом богов? Разве ты забыл, с кем говоришь?
– Нет, не забыл, – спокойно ответил жрец. – С Антигоном, перед которым теперь трепещут все народы Азии. Но я, покуда жив, буду говорить только правду.
Антигон насмешливо посмотрел на жреца.
– Я верю в свою счастливую звезду, которая меня редко в жизни подводила. Но больше всего я верю в того, кто избрал меня своим разящим мечом. В бога войны, всесильного Ареса!..
– Берегись, Антигон! – невольно повторил жрец и напомнил. – Не забывай предсказании звезд о могуществе Селевка…
После ухода жреца Антигон приказал позвать к себе своего любимого сына Деметрия. После победы над Эвменом Антигон начал уделять Деметрию много внимания, чтобы разделить с ним власть, приобретая таким образом надежную поддержку в лице самого преданного союзника.
Среди блеска своего могущества Антигон считал предметом особой гордости свои нежные, полные доверия отношения с сыном.
Когда Деметрий возвращался с охоты, он еще в запыленном платье спешил к отцу, чтобы крепко обнять его и сказать нежные слова. Между ними редко возникали недомолвки.
Трудно было представить себе большую противоположность, чем Антигон и его старший сын.
При своем сказочном богатстве, будучи высокообразованным человеком и почитателем наук, Антигон не любил расточительства и мало тратил на себя, на свои развлечения и на то, чтобы быть прославленным философами, художниками и поэтами. Он прибегал к вымогательствам везде, где это только было возможно. Когда кто-нибудь упрекал его, что Александр так не поступал, он отвечал, что великий царь снял жатву с Азии, тогда как он собирает только оставшиеся колоски.
Насколько отец был осторожен и расчетлив, настолько сын был расточителен и страстен. Антигон был однолюб. После смерти горячо любимой жены он редко удостаивал своим вниманием женщин. Деметрий же, быстро охладев к Филе, родившей ему сына и дочь, со всей страстью молодости предался после одержанной отцом победы любовным приключениям. Не было города, через который проходили войска Антигона, где бы Деметрий не познал всех наслаждений, дозволенных и недозволенных, невинных и преступных, достойных безграничной фантазии и неисчислимому, свалившемуся на их семью по воле богов богатству.
Только могучее, как у отца, здоровье, позволявшее семидесятилетнему Антигону лично принимать участие в битвах, и переданное сыну, могло безнаказанно вынести все излишества и наслаждения страсти, которым до пресыщения отдавался после своей первой, полной опасностей для жизни кровопролитной войны красавец Деметрий, который явно торопился жить, не упустить ни одного мига роскошной жизни.
Деметрий удивлял всех встречающихся с ним – одних своей безумной роскошью, других безудержной отвагой, третьих безграничной разнузданностью и развращенностью.
Сразу возмужавший после крупного сражения, сильный и прекрасный, как герои древних легенд, он был принят всюду с распростертыми объятиями.
Быть первым всегда и везде, первым на любом поприще, удивляя, поражая и порабощая людей и обстоятельства, – вот что стало доставлять истинное наслаждение его душе. После одержанной отцом победы Деметрий понял, что на земле для него осталась одна цель, которой стоило добиваться – повелевать государством Александра, сначала вместе с отцом, затем самому, достичь бессмертной славы великого царя и завоевателя.
В ожидании сына Антигон неторопливо ходил взад и вперед по залу, глядя в пол. Он размышлял над тем как начать разговор с Деметрием.
Едва Деметрий переступил порог залы, где его ожидал отец, лицо Антигона при взгляде на своего любимца на мгновение просветлело, но вскоре, внезапно омрачившись, приняло грозное выражение.
Глаза Деметрия хитро поблескивали, как у нашкодившего мальчишки, старающегося скрыть свою вину. Он очень любопытствовал, о чем это хочет поговорить с ним отец.
– Деметрий, – начал Антигон, – ты, надеюсь, понимаешь, где находишься?
На лице Деметрия выразилось крайнее изумление. Он редко видел отца в таком весьма раздраженном состоянии. Но решил промолчать, чтобы вначале понять, о чем пойдет речь.
– Не в Пелле!.. И не в Афинах!.. А в Вавилоне, где большинство жителей настроено против нас, так как, видишь ли, они почитают Селевка!.. Так вот, здесь на тебя, моего сына и молодого военачальника, смотрят воины, которых ты в ближайшее время поведешь на поле сражения. Эти воины, знающие толк в доблестных военачальниках, выигравшие не одну битву, смотрят на тебя – и что же они видят?
Деметрий молчал. Антигон горячо продолжал.
– Они видят развращенного, похотливого юнца. Спрашивается, зачем ты носишь с собой этот великолепный меч?..
Слова отца задели Деметрия. Ему стало стыдно. Он опустил голову и продолжал молчать и слушать. Ему нечего было ответить в свое оправдание.
– Мой совет, Деметрий, таков: умерь свои аппетиты, подай пример, достойный военачальника.
Деметрий тряхнул головой, усмехнулся.
– Отец, я рожден мужчиной!..
Антигон посмотрел на сына пристальным и суровым взглядом.
– Не забывай, что прежде всего ты – мой сын. Сейчас меч, который ты носишь, должен быть в деле. Тебе предстоит повелевать миром!.. Пока вместе со мной, а потом… Вот почему я приказываю тебе думать больше о воинской доблести и победах. Ты понял?.. – железным голосом закончил Антигон.
– Понял, – произнес Деметрий, – но я не собираюсь забывать и того, что вокруг жизнь, женщины, земные радости.
– Женщины? Земные радости? – с укором переспросил Антигон и напомнил. – У тебя есть сын, которому скоро исполнится два года, и недавно родилась дочь, а ты даже не вспоминаешь о них!..
– Сына я едва помню, а дочь я даже не видел!..
– Ты и не стремишься, чтобы их увидеть!..
– Но ведь мы, насколько я понимаю, готовимся в ближайшие дни покинуть Вавилон, чтобы начать войну с Птолемеем.
– Вот именно с Птолемеем!.. И запомни одну маленькую и важную подробность: Птолемей за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения. Иди, займись делом, подай пример другим, – строго приказал Антигон.
Деметрий отдал короткий военный поклон и вышел, не обняв как обычно отца. Это было сделано не без умысла. Он решил ему показать, что в случае необходимости сразу превращается из бездумного любителя развлечений в твердого, гибкого, быстрого в своих решениях военачальника.
Антигон смотрел вслед сыну, совершенно не понимая, что надо еще этому молодому человеку, которому судьба подарила блестящий жребий военачальника.
Невольно взгляд Антигона остановился на мраморном бюсте Александра работы Лисиппа. Молча приблизился он к изваянию великого полководца, вгляделся в мраморное изображение завоевателя мира.
Гордое сравнение шевельнулось в воображении Антигона.
– Александр, только я, Антигон, могу воскресить могущество твоего государства, свергнув всех, кто стоит на моем пути.
Мраморный лик Александра Великого не согрелся под жгучим дыханием честолюбивого диадоха.
