и еще крепче поцеловал ее в губы.
Спустя несколько минут мы положили заказ в тележку и направились к небольшой аптеке в дальней части магазина. Когда мы подошли к полке с презервативами, Грейс, закусив губу, посмотрела на меня и, оглядевшись по сторонам, схватила с полки упаковку и сунула ее в нашу тележку под кучу других товаров. Меня это жутко насмешило, и, когда я невольно тихонько рассмеялся, она обернулась, посмотрела на меня и начала толкать тележку.
– Пойдем отсюда, – прошептала она.
Я рассмеялся громче.
– Грейс, – тихо сказал я, – мы не грабим это место. Мы покупаем презервативы, как ответственные взрослые люди.
Она остановилась, слегка покачала головой и с робкой улыбкой шагнула ко мне.
– Я жутко глупая, правда? – спросила она. – Я могу выступать в переполненном зале суда, но когда дело доходит до покупки презервативов, я превращаюсь в нервного шестнадцатилетнего подростка.
После этих слов она тоже рассмеялась.
Я смотрел на нее сверху вниз, чувствуя, как мою грудь наполняет тепло.
– Нет, ты не глупая, ты потрясающая. Давай вернемся домой.
– Хорошо, – тихо сказала она, улыбаясь мне. Мы расплатились и поехали обратно в хижину. Снег все еще тихо падал, окутывая все безмолвием, отчего казалось, что мы находимся в своем собственном, только нашем мире.
Глава 32
Грейс
Мы внесли продукты в хижину и занялись их распаковкой. Я отложила в сторону упаковки сыра для поджаривания и банку томатного супа, чтобы приготовить нам поздний обед, как только все остальное будет убрано. Я складывала последний бумажный пакет, когда Карсон подошел ко мне сзади и шепнул мне на ухо:
– Мне нравится, как ты напеваешь, когда расставляешь припасы.
Я рассмеялась.
– Правда? Я даже не заметила, – сказала я, поворачиваясь к нему.
– Хмм. Не могу дождаться, когда узнаю о тебе все на свете, – сказал он, глядя мне в глаза.
– Даже плохие вещи? – прошептала я, глядя на него снизу вверх.
Он кивнул.
– Да, даже те вещи, какие ты считаешь плохими, – сказал он очень серьезно.
Карсон в нежном поцелуе, который быстро стал жадным и жарким, припал губами к моим губам. Он провел языком по моему языку, и я застонала. Мне нравился его вкус, нравилось, как он целует меня, как он двигается. Он взывал ко всем моим чувствам. Заниматься любовью с ним было восхитительно, как ничто другое на свете. Я сомневалась, что когда-нибудь смогу насытиться.
Стоило мне подумать обо всем, что он рассказал мне сегодня днем, как мое сердце сжалось.
У меня не было времени разобраться во всех своих мыслях и чувствах. Я жутко переживала по поводу этого дела, но заверения Карсона, что все, что можно было сделать прямо сейчас, делалось, слегка меня успокоили. Во всяком случае, я была вынуждена в это поверить, если не собиралась раньше срока свести себя в могилу перед самым Рождеством.
Я могла лишь смутно представить себе, каково было Джошу Гарнеру. Господи, его дело выглядело железным, хотя на самом деле его подставил некто настолько бездушный и злобный. Этот негодяй не только торговал людьми, но, даже глазом не моргнув, убил невинную молодую женщину, а затем разрушил жизнь молодого человека. При одной только мысли о его «бизнесе» меня охватывали тошнота и страх.
Но Карсон, мой храбрый Карсон. Мое сердце разрывалось от гордости, стоило мне подумать о том, кем он стал, как рисковал своей жизнью ради других. Я прижалась к нему, и звук удовлетворения поднялся по его горлу, завибрировав у меня во рту. Его руки развязали пояс свитера на моей талии и, скользнув под него, начали исследовать мое тело. Не прерывая поцелуй, я усмехнулась.
– Что такое? – пробормотал он, улыбаясь и покусывая мои губы.
– Ничего. Ты очень талантлив, – сказала я.
Он покачал головой и потерся губами о мои губы.
– Нет, просто решительный.
Я тихонько засмеялась, но мой смех тотчас стих, как только его руки достигли моей груди и через хлопчатобумажный бюстгальтер начали ласкать мои соски.
– А-а-а, – простонала я, оторвав губы от его губ и откинув голову назад.
Он припал губами к пульсирующей жилке у основания моего горла, а его большие пальцы медленно, лениво кружили по моим затвердевшим соскам. Мое дыхание сделалось надрывным, меня как будто пронзило током, кровь, пульсируя, прилила к моему женскому естеству.
Я опустила руку, чтобы потереть через джинсы его отвердевший член. Он застонал и прижался к моей руке. Я снова подняла голову и посмотрела на него. Его глаза пылали жаром, губы слегка приоткрылись. От голодного взгляда на его прекрасном лице меня охватил трепет.
Он наклонился к моему уху и потерся бедрами о мою руку.
– Я так сильно хочу тебя, Лютик, – сказал он низким, слегка хрипловатым голосом. – Я никогда не переставал хотеть тебя.
Я закусила губу. Боже, как приятно мне было это слышать! Как приятно!
– Я тоже, – это все, что я смогла прошептать.
– Скажи мне, что ты моя, – потребовал Карсон.
– Я твоя. Я всегда была твоей, – выдохнула я.
Карсон убрал одну руку с моей груди и, слегка отстранившись, опустил ее к пуговице на моих джинсах. Расстегнул молнию и, стащив джинсы с моих бедер, опустился передо мной на колени, прижался лицом к белому кружеву моих трусиков и вдохнул мой запах. Я шумно втянула в себя воздух и еле слышно всхлипнула. Я была уже насквозь мокрая.
Зацепив большими пальцами мои трусики, он медленно стащил их вниз по бедрам. Они упали на пол, а он посмотрел на меня снизу вверх. Я переступила через джинсы и крошечный лоскуток кружев. На минуту он замер, прижавшись щекой к моему животу, крепко сжимая руками мои бедра. Я провела пальцами по его коротким мягким волосам и посмотрела на него сверху вниз. Его глаза были закрыты, и я хотела спросить его, о чем он думает, но, прежде чем произнести хотя бы пару слов, заметила, что мы отражаемся в зеркале над камином в гостиной части комнаты. Я увидела себя, без трусов. Карсон стоял передо мной на коленях, его голова теперь была опущена ниже, его лицо было на уровне моих бедер. Это зрелище настолько ошеломило меня, что с моих губ сорвался стон.
Карсон раздвинул мне ноги. Почувствовав, как его язык вошел в меня снизу, я вскрикнула.
– О боже, – прошептал он, – твой вкус… ты как наркотик.
А затем он легонько прикусил мой клитор. Я вскрикнула от удовольствия и слегка надавила на его голову, мол, только не смей останавливаться. Потому что если он это сделает,
