к восходу солнца быть на месте, а нам еще нужно взять напрокат для тебя снаряжение.
Я еще немного поворчала, но в конце концов вылезла из постели и последовала за Карсоном в ванную. Он как раз включил для меня душ. Я почистила зубы и, когда закончила, выгнала его, чтобы залезть под горячие струи.
– Я сделаю кофе, – бросил он через плечо.
Некоторые люди слишком бодры по утрам, что жутко раздражает. Трудно любить таких людей.
Я встала под душ и намылила волосы. Да, любить жаворонков сложно. Даже жаворонков с широкими плечами и каменным прессом. Даже тех, чья улыбка заставляла сердце биться быстрее, а все тело искриться. Даже тех, у кого под полной нижней губой была небольшая симпатичная ямочка – последний мазок Бога на шедевре, которым был Карсон Стингер.
Даже тех, кто по зову сердца добровольно спасали женщин. Намылившись, я постояла с минуту, давая этой реальности закрепиться в моем сознании.
Он спасает женщин. Женщин, которым было уготовано жить в переулках борделей, маленьких девочек, которые в конечном итоге где-нибудь в маленькой темной комнате стали бы игрушками извращенца. Что касалось торговли людьми, я была не самым просвещенным человеком в мире, но я знала достаточно, чтобы при одной только мысли об этом у меня скрутило живот. Боже мой, думая о том, что делают Карсон и его друзья, я до сих пор не могла прийти в себя.
Я ополоснула волосы, нанесла кондиционер и улыбнулась. Ладно, мне очень, очень нравился мой жаворонок. Что уж там, ему не было равных. Он был настоящий герой.
Я вышла из душа, завернулась в полотенце и вытащила из небольшого мешочка с туалетными принадлежностями, который взяла с собой в ванную, фен. Как только мои волосы высохли, я вернулась в спальню и надела джинсы и толстый белый свитер.
Я натягивала носки, когда с дымящейся чашкой кофе вошел Карсон и улыбнулся мне.
– Взбодрилась? – спросил он.
– Хмм… – промычала я. Я была бодрее и даже способна думать, но не настолько, чтобы вести долгие разговоры. Для этого мне требовался кофеин.
Пока Карсон собирал наши вещи, я за кухонным столом допила кофе. Затем он подошел и надел на меня ботинки. Я улыбнулась ему.
– Это одна из плохих черт во мне. Я ворчу по утрам.
Он усмехнулся.
– Я уже это понял. – Он подмигнул. – И все равно вернулся за новыми.
Я тихо рассмеялась. Он встал, обнял меня за талию и поднял меня с барного табурета. Я обняла его за шею и заглянула ему в глаза, надеясь, что он увидит в моих глазах все мои чувства.
– Давай посмотрим вместе еще один восход солнца, Лютик, – прошептал он. Его лицо было напряженным, в глазах застыло ожидание.
Я кивнула.
– Давай, – это было все, что я сказала.
Я обняла Карсона за талию. Стоя на вершине лыжной трассы, мы ожидали восход солнца. Он обнял меня за плечи, наклонился и нежно поцеловал. Я посмотрела на него. Знай я раньше, что чувак в вязаной шапочке и снежных очках, задвинутых на голову, может быть так чертовски сексуален, я бы уже давно каталась по склонам заснеженных гор. Я улыбнулась.
– Что? – спросил он, улыбаясь мне.
– Ничего. Просто мне нравится твой вид. Нет, честное слово. Особенно очки.
Он приподнял бровь.
– Неужели? Тогда, может, надеть их в постели? Голый, но в очках.
Я расхохоталась.
– Звучит жутковато.
– Хмм, ты понятия не имеешь, – прорычал он и притянул меня к себе. Я снова рассмеялась, но мне в глаза ударил свет, и я сказала:
– Тсс, встает солнце.
Он наклонился ближе к моему уху.
– Я почти уверен, что оно будет и дальше вставать, независимо от того, шепчем мы или нет, Лютик.
Я шутливо пихнула его локтем.
– Ха-ха. Я просто имела в виду, давай воздадим ему должное уважение, которого оно заслуживает.
Он быстро поцеловал меня и притянул ближе к себе.
– Хорошая мысль, – прошептал он.
Мы наблюдали за восходом до тех пор, пока солнце не встало из-за горизонта. Окружавшие нас заснеженные холмы тотчас засияли и залились золотым светом. Тогда Карсон взял меня за руку и начал мой первый урок катания на сноуборде.
Я облажалась. Нет, действительно облажалась. Хотя в конце концов я научилась спускаться со склона, не упав, но только потому, что боль в руках, когда я отталкивалась от земли, чтобы встать, была настолько невыносимой, что я оставалась стоять вертикально исключительно из-за чистой решимости.
Я даже не думала, что когда-либо буду так сильно смеяться над собой. А вот Карсон был воплощением терпения. А еще он был забавным и не выделывался… по крайней мере, не слишком много. Хотя, если честно, я не возражала. На склонах он был прекрасен. Летя на бешеной скорости на доске по снегу, он чувствовал себя так же легко и комфортно, как на прогулке по автостоянке. Пару раз он поднимал меня на более высокий склон и пару раз скатился один, без меня, пока я училась сохранять вертикальное положение, а затем вновь присоединился ко мне, чтобы продолжить урок.
В конце концов, когда мое тело не выдержало и запросило пощады, Карсон взял меня за руку, улыбнулся и сказал:
– Ты настоящий боец. Ты сегодня была молодцом.
– Молодцом?! – простонала я. – Я была ужасна. Чаще на пятой точке, чем на ногах.
– Все так начинают. Мы попробуем еще раз.
Я покачала головой.
– Это вряд ли. Ты, конечно, великолепен, и я с радостью вернусь сюда еще разок. Но ты катайся на сноуборде, а я буду присматривать за ванной в доме, чтобы вода в ней не остывала.
– Посмотрим, – он улыбнулся.
– Хм. Да, посмотрим. Прежде чем мы сдадим мое снаряжение, я хочу увидеть, как ты прыгнешь.
Он приподнял бровь.
– Ты уверена? Тебе придется спуститься с другого холма.
Мои мышцы запротестовали.
– Я готова пожертвовать собой, – сказала я.
– Хорошо, – он улыбнулся. – Тогда давай.
Мы поднялись на подъемнике на еще более высокую трассу. Здесь Карсон велел мне спуститься ниже по склону и посмотреть прыжок, который он выполнит слева от меня.
Я спустилась вниз и остановилась в стороне от лыжной трассы, чтобы наблюдать за прыжком.
Было уже за полдень, и я страшно проголодалась, так как на завтрак у нас был только кофе. Но я не могла покинуть склон, не увидев, как Карсон выполняет прыжки, которые он описал мне, когда я спросила его, что ему больше всего нравится в сноуборде. Он назвал это «захватом воздуха».
Был день накануне Рождества, и склоны были практически безлюдны,
