Рэм производил очень неоднозначное впечатление. Невысокий полноватый степняк, облаченный в дорогой халат, и подпоясанный роскошным поясом с длинными кистями. Он выглядел как-то очень по-домашнему. Особенно умиляли мягкие тапочки с загнутыми носками, выглядывающие из под шаровар. Все это плохо сочеталось с классической прической воина и совсем не игрушечными кинжалами за поясом. Но и то, и другое смотрелось на Баоре вполне гармонично. А еще рэма выдавали его глаза. Слишком расчетливые для воина. Такие больше подошли бы какому-нибудь купцу или владельцу каравана.
Впрочем, это несоответствие разрешилось уже через мгновение, когда степняк произнес:
– Приветствую тебя, рэм Джай, мое имя Баор из рода Карта, я рэм Караша.
Он так и сказал «рэм Караша», то есть не воинов или рода, а всего города. И Джай подумал о том, что жизнь степняков, очень сильно отличалась от того, какой ее представляли по ту сторону Сейн Ашаль. Если здесь были свои губернаторы. Впрочем, раз уж степняки обзавелись собственными городами, им были просто необходимы те, кто ими управлял бы.
Рэм сделал знак Шеони, и девочка скрылась за дверью. Замешкавшись только на мгновенье – чтобы пропустить в комнату второго гостя, в котором Джай не без удивления узнал Натаэля.
Сосредоточившись на Баоре, Джай не сразу обратил внимание на эльфа. А стоило. Слишком уж необычно выглядел Натаэль. Он казался взволнованным и каким-то растерянным. Это не сразу бросалось в глаза. Но выражение легкой обеспокоенности так непривычно смотрелось на лице эльфа, что Джай не мог его не заметить.
Впрочем, с метаморфозами эльфа можно было разобраться и позже, сейчас стоило сосредоточиться на степняке. Как того требовала традиция, Джай назвал свое полное имя и поблагодарил Баора за гостеприимство. На что получил набор не менее традиционных фраз и цепкий оценивающий взгляд. Очень неприятный такой взгляд. У Джая даже появилось ощущение, что рэм смотрел на него не как на человека (врага или друга – это уже другой вопрос), а как на товар, выбирая который нужно было взвесить все «за» и «против», рассчитать прибыль и затраты, прежде чем решить подходит он или нет. И, похоже, подсчет был не в пользу Джая.
Наверное, нужно было поставить его на место. Но Джай не спешил. Он не был уверен в том, что действительно хочет заинтересовать Баора в собственной полезности. Еще не хватало, чтобы степняк начал строить на счет него какие-то планы, в то время как сыну герцога нужно было как можно быстрее покинуть Караш.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами, и Баор, наконец, объяснил, зачем они собственно к нему явились.
– Я пытался убедить тэри Натаэля, что гостю в моем доме будет предоставлено все самое лучшее, но он беспокоился о твоем здоровье, поэтому мы пришли проведать тебя,– сказал Баор.
– Я уже в порядке,– ответил Джай.
– Надеюсь, моя дочь хорошо заботилась о тебе?
– Да, благодарю тебя,– кивнул Джай.
Он совсем не удивился тому, что девчонка оказалась дочерью рэма. Но то, что Баор вообще упомянул о ней немного озадачило его. Среди степняков было не принято обсуждать женщин, кем бы они ни были: женами, сестрами или дочерьми. Правда, после того, как степняки наладили отношения с румийцами и переняли от них некоторые обычаи, их отношение к женщинам изменилось. Не зря же в их языке, кроме слова «тани» (жена) появилось еще одно понятие «ат-тани» (то есть почти жена). Так степняки называли рабынь-чужачек, которых приводили в свой дом. Правда, потом этим словом стали называть еще и младших жен, взятых из дальних родов или бедных семей. Потому что хотя формально эти женщины считались женами, фактически они были кем-то вроде прислуги в домах своих мужей.
Степняк, хотел сказать что-то еще, но эльф опередил его.
– Рэм Баор, мне нужно поговорить с рэмом Джаем наедине,– произнес Натаэль.
Причем, это даже близко не напоминало уважительную просьбу, с которой гость должен был обращаться к хозяину дома. Скорее, требовательный приказ, произнесенный таким тоном, словно эльф совершенно не сомневался в его немедленном исполнении.
Сначала Баор просто побагровел от ярости. Но он сдержал себя в руках.
– Конечно, тэри,– сквозь зубы процедил степняк и скрылся за дверью.
А Джай подумал о том, что зря эльф разозлил Баора. Теперь степняк непременно придумает какую-нибудь гадость только чтобы отомстить. Дети степи не прощали унижения. Джай даже успел задуматься, какие неприятности могут ему грозить от Баора, когда сообразил, что в комнате повисла напряженная тишина. Эльф явно не собирался прерывать молчания (и зачем он только явился? не эльф, а сплошная загадка).
– Не стоило его злить,– произнес Джай, скорее для того, чтобы что-то сказать.– Сейчас мы в его городе.
– Баор не осмелится причинить вред ни одному из нас,– ответил Натаэль. Он говорил на эльвандаре, и Джай тоже перешел на древний язык:
– Ну, если вы так считаете.
Он неопределенно пожал плечами, исподтишка разглядывая эльфа-проводника. Странный он какой-то был сегодня. Слишком уж эмоциональный, и почему-то рассерженный на Джая. Но юноша никак не мог понять, почему. Ведь они с эльфом не ссорились. Более того, за все время их короткого знакомства они даже толком не поговорили. Так почему же теперь Натаэль смотрел на него, как на главного врага.
Конечно, внешне это проявлялось не так сильно. На первый взгляд можно было решить, что эльф просто чем-то слегка недоволен. Но если раньше он вообще никак не реагировал на происходящее (даже на стрелу, которую поймал у своей груди, посмотрел только с легкой заинтересованностью). То каким же должно было быть его потрясение для того, чтобы разрушить идеальную маску холодного безразличия?
«Этому то я чем не угодил?»– хмуро подумал Джай, а вслух задал другой вопрос:
– Вы что-то хотели мне сказать, тэри Натаэль?
Эльф поджал губы, словно решая отвечать или нет, а потом все-таки произнес:
– Только проверить ваше состояние, рэм Джай. Дайте вашу руку.
Молодой лорд безропотно протянул ему ладонь, и эльф ухватил его за запястье. От его пальцев сразу же стало распространяться приятное тепло. Очень знакомое тепло. Совсем как от заклинаний, которые используют целители. И Джай, наконец, сообразил, кто же был загадочным спасителем, так удачно вырвавшим его из лап смерти в этот раз. А он еще удивлялся, как его степнякам удалось так быстро найти целителя (зачем его искать, если он и так все время был под боком?).
К тому же, теперь было понятно, почему после исцеления не осталось ни шрама, ни боли. Книгу «Жизнеописание народа эльфов» сын герцога перечитывал ни один раз как до смерти мастера Риама, так и после нее. А после появления Лара практически выучил наизусть. Именно в этой книге рассказывалось об особом виде магии, которая была доступна только эльфам. Ее называли магией жизни или магией леса. У нее было много замечательных качеств, с помощью этой магии древние эльфы могли творить настоящие чудеса: всего за одну ночь выращивать огромные леса, создавать новые виды жизни, а некоторые (особо одаренные) умели исцелять. Причем, это исцеление было не простым заживлением ран и повреждений, какое использовали человеческие маги, а истинным исцелением, когда излечивается не только тело, но и душа. В этой же книге упоминалось, что с помощью магии жизни можно было даже воскрешать, но Джай всегда считал это преувеличением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
