— Жалко, конечно, Этона, без вины пострадает…
— Если не отмажут. Уже пущен слух, что его «жёлудем» стрелял кто-то из его недоброжелателей. Ох и запутается же расследование! Но — тссс! Даже в доме — никому ни слова!
Ну, ни слова — так ни слова. Мы ж тоже с понятием. Серёга — тот и вовсе рад, что в дом пригласили и дали на лавочке прикорнуть. Фуфлунс пошёл докладывать «досточтимому», а мы присоединились к знакомым харям, с которыми уже доводилось отрабатывать нелёгкий воинско-гангстерский хлеб. Преобладали среди них этруски, но было и несколько иберов, так что говорили на понятном всем языке. Как и почти всегда в подобных случаях, официально нас, низовой уровень, никто в особые хитросплетения вершащихся нашими руками дел не посвящал, но фактически почти все всё знали. Гадес — он ведь только по античным меркам город большой, а по современным — ну, не деревня, конечно, далеко не деревня, но и на мегаполис как-то не тянул. Вращаясь в среде 'бандформирований' клана Тарквиниев, о многом мы были уже и так в курсе, но кое о чём нас просветили только теперь.
Сдав нанимателю отчекрыженную башку неуловимого прежде Дагона и получив щедрую награду с обещанием не менее щедрых перспектив, я как-то не заморачивался дальнейшими телодвижениями главы клана. Я своё дело сделал, а дальше — жираф большой. Не то, чтоб совсем уж неинтересно, но в нашем деле излишнее любопытство не приветствуется. Если хочешь быть на хорошем счету — не суй свой нос, куда не просят.
Оказалось же, что сегодня мы довершили то, что начали тогда. Получив неопровержимые доказательства «недобросовестной конкуренции» со стороны клана Митонидов, Волний заострил этот вопрос в городском Совете Пятидесяти. В результате разразившегося скандала «почтеннейший» — так принято обращаться к представителю элиты у финикийцев — Ратаб был «прокачен» на выборах городских суффетов — верховных судей, если в современных терминах. Их каждый год избирается двое, и если бы глава клана Митонидов заполучил эту должность — его руки оказались бы практически развязаны, и участь конкурирующих с ним Тарквиниев была бы незавидной. Благодаря нашим удачным действиям эту беду удалось предотвратить, но как член Совета Пятидесяти, Ратаб был «неприкасаемым», и для полной победы одного только кулуарного скандала было недостаточно. Требовалось полноценное судилище, а как до него довести, когда главный городской мент, то бишь начальник стражи — зять обвиняемого? Естественно, он всячески тормозил все следственные мероприятия. Убрав его, мы устранили это препятствие. При всей своей восточной любви к злоупотреблению служебным положением, до прямого наследования должностей финикийцы всё-же не докатились, и в условиях скандала заведомо пристрастного родственника или свояка Митонидов новым начальником стражи никто не поставит. Нейтральная же фигура будет вынуждена вести дело относительно справедливо.
Вынуждена и относительно, поскольку справедливость справедливостью, законность законностью, а национального фактора тоже никто не отменял. Город-то финикийский, и подавляющее большинство гадесских олигархов — финикийцы. Этруск Волний для них свой по сословию, но чужак по национальности, а Ратаб — как говорится, «свой в доску». За беспредел в отношении не совсем своего его, конечно, пожурят, даже как-то накажут, но гораздо мягче, чем положено по закону. Сожрать Митонидов Тарквиниям не дадут, позволят только покусать для вразумления — больно, но не смертельно. Ратаб же, если наличных «неформальных» сил хватит, вполне может теперь напасть и открыто. Победителей ведь не судят, если победитель — свой. Потому-то и стянул наш наниматель под крышу своего дома побольше надёжных людей, что прекрасно все эти нюансы понимает. А что безоружны — невелика беда. Это по улицам города вооружённым до зубов разгуливать не принято, а в своём собственном доме полноправный гражданин Гадеса волен хоть все его стены оружием увешать. И в этом смысле наш «досточтимый» — далеко не пацифист. Копья, секиры, щиты, мечи и фалькаты у него с лёгкостью нашлись для всех. Нашлись и дротики, и пращи с «желудями», и несколько луков со стрелами. Даже небольшой «скорпион» нашёлся — полуразобранный, и теперь его собирали, приводя в боеспособное состояние. Не так-то легко взять штурмом особняк простого гадесского олигарха!
Впрочем, и сам Ратаб ещё не выжил из ума, чтоб так рисковать. Это ведь победителей не судят, а побеждённым — всегда горе. А с кем ему побеждать? То, что покойного ныне Дагона сопровождали желторотые пацаны — это ведь показатель. Кадровый кризис у Митонидов, жесточайший кадровый кризис. За войну внутри городских стен, да ещё и в элитном квартале, где живут и семьи остальных «отцов города», с него спросят не по детски — если проиграет, конечно. Тогда его уже не то, что финикийская солидарность, а и Гринпис никакой не спасёт, и не дурак он, чтобы так подставляться.
Всё это мы обсуждаем меж собой вполголоса, дабы мирных домочадцев нанимателя не пугать, хотя что-то мне уж очень сильно мнится, что это просто для приличия. Скроешь тут военные приготовления, когда столько бандитских рож в доме, и горы оружия разложены так, чтоб в любой момент под рукой у этих рож оказались! Так что, и к бабке не ходи, в курсе давно уже все эти мирные домочадцы, просто и они тоже приличия соблюдают. Как же иначе в приличном-то доме? Мы как раз говорили о крайне нежелательной вероятности того, что Митониды, сыграв на национальных чувствах финикийцев, могут натравить на Тарквиниев местные «народные массы», то бишь финикийскую городскую чернь, а сами остаться как бы в стороне. В этом случае получалось, что проклятые этруски Тарквинии руками своих наёмников убивают честных финикийских граждан — со всеми вытекающими для итогового «общественного мнения»…
— Им это не удастся! — раздался вдруг сзади уверенный голос Велтура.
— Почему ты так думаешь? — спросил я его, да и остальная банда тоже заинтересовалась.
— Всё очень просто, Максим. Чернь не любит Митонидов и не станет за них вступаться, — объяснил мальчишка с видом знатока.
— А Тарквиниев, значит, любят?
— Нет, конечно. Но Тарквиниев чернь просто недолюбливает, как и всех богатых и могущественных, а Митонидов ненавидят, и многие были бы рады их падению.
— А почему так? Митониды же для них свои, финикийцы.
— Любой человек, ведущий большие торговые дела, наживается на росте цен. Но Тарквинии торгуют тем, что и так всегда было дорого, и их интерес не бьёт по кошелькам черни. От того, что храмы и богатеи Востока переплатят лишние несколько статеров за ту же чёрную бронзу, гадесской черни хуже не станет. А Митониды сидят на олове. Простая бронза нужна почти всем, и от подорожания олова страдает большинство. Так зачем же черни защищать тех, кто её же и обирает?
Как я понял со слов парня, этрусский клан Тарквиниев с самого начала учитывал фактор недовольства окружающей массовки и не дразнил гусей, специализируясь на предметах роскоши. Другие же, не столь предусмотрительные и куда более наглые и самоуверенные, наживаются на ширпотребе, без которого не обойтись практически никому. Если, к примеру, хлеб подорожал — ты ведь один хрен будешь его покупать, поскольку жрать должен каждый день, а вот без деликатесов каких-нибудь сможешь и обойтись. Или, скажем, в нашем современном мире обыкновенные цветы перед восьмым марта. Поэтому при всей относительной дешевизне ширпотреба, доходы от взвинчивания цен на него выше и гарантированнее. Впрочем, и недруги при этом плодятся тоже гарантированно…
— Но ведь и простую бронзу покупает не всякий и не каждый день, — возразил я, обмозговав этот нюанс.
— Заколки-фибулы для одежды, застёжки ремней, дешёвые кольца, браслеты, серьги и ожерелья, — перечислила мне применение бронзы подошедшая вслед за братом Велия, — Ты же сам видел на рынке, как толпятся женщины возле прилавков с украшениями. Одна покупает, а десять смотрят и прицениваются, хи-хи! Представь себе только, как они отнесутся к подорожанию всего этого!
Я представил и прифонарел. А ведь в натуре! Бабе ведь — обычной среднестатистической — сколько побрякушек ни дай, ей всё мало. Уличного глашатая-агитатора ты можешь слушать, а можешь и не слушать, но куда ты на хрен денешься от ежевечернего 'пиления' со стороны собственной дражайшей супруги, которой опять «совершенно нечего надеть»! Тут, если утратишь чувство меры и решишь срубить монопольную сверхприбыль — можно запросто и массовый бунт схлопотать!
Заодно Велия с братом просветили меня и по вопросу о торговле чёрной бронзой. Собственно, маленький кинжал из неё я видел и у Бариты в храме — простенький такой с виду, и хрен догадаешься о его ценности, если не знать, что это за металл и какова его стоимость. Такие жрицам среднего ранга выдаются для самообороны в случае чего. А у жриц высшего ранга они побольше и понавороченнее, да ещё и с золотой рукоятью — традиция-с. И если, к примеру, кто-то монополизирует чёрную бронзу — сможет нехило нажиться на этой традиции. Положены жрицам кинжалы именно из неё — и хоть ты в лепёшку расшибись, но вынь и положь, не смей гневить богиню, и никого не гребёт, какой ценой они тебе достались. Это как, опять же, те же самые цветы перед восьмым марта у нас — в три этажа материшь взвинтивших цены торгашей, но деваться-то некуда, и один хрен покупаешь. Потому-то и стремились Митониды, владеющие аналогичной плавильней на старых рудниках поблизости, ликвидировать конкуренцию со стороны Тарквиниев. Волний же теперь, в свою очередь, нацеливается на то, чтоб оттягать конкурентное производство у Митонидов. Раз один хрен не дадут слопать их с потрохами, так хоть пугануть как следует и в ходе торга об условиях примирения прибрать к рукам лакомый кусочек. Олово — хрен с ним, для чёрной бронзы оно не нужно, и на кордубском руднике его держали просто для отвода глаз, так что пускай себе продолжают наживаться на ширпотребе и плодить себе массу врагов. А Тарквинии будут наживаться на немногочисленных олигархах и храмах, которые свои возросшие расходы найдут на кого переложить и сами в финансовом плане не сильно пострадают, зато те, кто пострадает, ненавидеть будут их, а не Тарквиниев. Оценив ум и дальновидность нашего нанимателя, я очередной раз порадовался, что мы угодили на службу именно к нему, а не к какому-нибудь обезумевшему от жадности барыге-финикийцу. А попутно заценил заодно очередной раз и ум Велии, прекрасно разбирающейся в хитросплетениях политики с экономикой и явно интересующейся ими. И в нашем-то современном мире таких баб немного, а уж в этом… Нет, эту ходячую аномалию надо заполучить в жёны во что бы то ни стало!
