— Ладно, — говорю, — на «Восток», так на «Восток». Но хоть на своей-то машине летать будем?
— Не-е-т, машина твоя на корабле идет.
Я лишь присвистнул. Что значит — на корабле? Ее надо где-то выгрузить на лед, там же собрать, перегнать на станцию и уже здесь, как мы говорили, на Большой земле, доводить до такого состояния, чтобы она соответствовала всем требованиям, которые предъявляются к Ил-14. Сюда входит проверка планера, рулевого
управления, приборного хозяйства, двигательных установок и т.д. Потом облеты...
Но самое неприятное все же в том, что надо двое-трое суток возиться с Ил-14 в море, на льду. Пока сгрузишь фюзеляж, контейнеры с плоскостями, замучаешься. Канаты на шею, тащишь их, да еще так, чтобы не уронить. «Бурлаки в Антарктиде». А упустишь контейнер — разобьешь рабочую машину, под угрозу поставишь работу всей САЭ.
— Ну ты, Евгений Григорьевич, нас порадовал, — только и смог я сказать.
Ладно, машина на корабле, а места для выгрузки-то нет. Много мы летали, искали подходящую площадку — нет и все. Улетел Журавлев с Анатолием Моргуновым, еще одним командиром Ил-14, пришедшим в 19-ю САЭ, в «Мирный» — дела заставили сделать этот рейс. По пути тоже подходящую льдину высматривали. Впрочем, делаешь это подсознательно — вдруг, по каким-то причинам, на вынужденную посадку придется идти, или непогода заставит переждать, или на будущее в работе какой-то район пригодится... В общем, им тоже подходящая площадка не подвернулась, но Журавлеву приглянулся большой столовый айсберг, с пологими уклонами, с подходящим скатом, чтобы по нему можно было самолет наверх затащить после выгрузки. И взлететь с него тоже можно...
— Все, — Журавлев прилетел радостный, — будем доставать твой Ил-14. Готовьтесь к полету на «вертушке» к кораблю.
Прилетели. Корабль подошел к айсбергу. Обычно инженерно-технический состав у нас был прекрасный, а в 19-й САЭ с инженером по эксплуатации нам не повезло. Начало давать себя знать пренебрежительное отношение к «Полярке», ее постепенный развал, и как результат, плохой подбор кадров.
Ил-14, на котором нам предстояло работать в Антарктиде, готовили к полетам в Мячково. Подготовили плохо, допустив немало погрешностей, да и при транспортировке по морям и океанам следили за ним не лучшим образом. Я определил это по многочисленным подтекам масла, которым смазывали машину, чтобы морская соль не «съедала» металл. Фюзеляж, крылья — все было грязным.
Обычно при транспортировке под лыжи, под металлические элементы подкладывают тесовые доски. Когда же краном поднимают самолет, все части, которые контактировали с досками протирают бензином, чтобы они стали сухими и чистыми. Позже, когда надо было уже взлетать, я понял, что и это не сделали.
Выгрузили и собрали Ил-14 быстро. Техники, наш экипаж, экспедиционники на канатах затащили его на «спину» айсберга, что далось нам, ох, как не легко. Но вот, все хлопоты позади и можно лететь в «Молодежную». И вдруг инженер заявляет мне:
— А бензина-то у нас нет. Перегонять машину не на чем...
— Чем же ты думал, когда готовил ее к перелету?! — у меня даже горло перехватило от злости.
Я еще не знал, что за год, когда мы были в Антарктиде, сменили маркировку бензина. И вместо Б-70, Б-95, Б-100, трюм корабля забит бочками с тем же самым авиационным бензином, только назывался он теперь П-15, П-16... Но самое смешное (или грустное?!) об этом не знал и пришедший к нам вместе с самолетом инженер, хотя знать был обязан, поскольку, в первую очередь, это его дело.
Ладно. Связался с Толей Моргуновым, давнишним моим приятелем, которого я встретил с такой же радостью, как и Журавлева. Думалось: «Ну, все, собрались отличные ребята, значит, экспедицию отработаем как следует... Толя быстренько загрузил несколько бочек бензина в свой Ил-14 — много и не нужно было, поскольку судно стояло в 420 км от «Молодежной», — и привез нам. Кстати, ни разу до этого корабль так далеко от станции не разгружался, Ил на айсберге никогда не собирали, только на припайном льду или на берегу... А тут — пришлось идти на риск.
День. По антарктическим меркам тепло — минус десять градусов. А на календаре — тридцать первое декабря! Наконец, все хлопоты позади, новый бортрадист Слава Любимов, прибывший в наш экипаж вместо Бориса Сырокваши, попытался передать по моей команде телеграмму Журавлеву в «Молодежную», что мы вылетаем, но связи нет. Взглянул на часы — 19.40.
— Успеем, командир, — улыбнулся Дуксин, — зато без нас кают-компанию украсят и праздничный ужин приготовят. Вместе с Новым годом придем, а в качестве подарка Ил-14 пригоним...
— Не кажи «гоп» — остановил я его и как в воду глядел. — Давай сейчас на ней немного здесь «поелозим», рули проверим, двигатели, а уж потом пойдем в «Молодежную».
Запустили двигатели — машина ни с места. Вывожу их на взлетную мощность — тот же результат, не идет и все. Выключили двигатели, спустился к тем, кто нам помогал сгружать и затаскивать Ил-14 на айсберг:
— Ребята, выручайте. Мы попробуем двигателями заставить ее двигаться, а вы дернете за канаты.
Привязали канаты, дергали, дергали — стоит наш Ил-14, как вкопанный. Что делать? Пошел к капитану, просить вездеход. Его везли на корабле для станции «Русской», которую собирались открывать в 19-й САЭ, но сделать смогли это лишь в 25-й. Спустили — ГАЗ-47, «запрягли» его, люди за канаты взялись — сдернули. Отцепили канаты, вездеход, запустили двигатели — опять та же картина: стоим. Тогда я решился на очень рискованный шаг. Спустился к вездеходчику и говорю:
— У нас есть последний шанс улететь — надо сдернуть машину двойной тягой. Зацепим ее тросами подлиннее, ты нас потянешь, а мощности твоего вездехода и наших двух движков должно хватить, чтобы она поехала. Потаскаешь нас немного?
— Почему не потаскать?! Давай попробуем.
— Не боишься? Нет.
То, что мы шли на нарушение техники безопасности, — слишком мягко сказано. Ил-14 мог под горку разбежаться и скатиться на вездеход — тормоза-то на снегу неэффективны, трос мог под лыжу попасть или под винт... Да мало ли таких «или» нас подстерегало?! Но другого выхода из сложившейся ситуации я тоже не видел.
Поехали. Потаскал он нас, чувствуем, машина скользит все лучше, лучше... А что получилось? Когда Ил-14 поднимали краном, забыли лыжи, мокрые от масла, протереть вначале бензином, а потом и насухо. Мы же собрались взлетать, когда с купола, с гор Эндерби потянул холодный сильный ветер. Естественно, масло застыло, и понадобились усилия трех мощных двигателей, чтобы отодрать его с лыж, таская Ил-14 по смерзшемуся снегу.
Отцепились мы от вездехода, поездили немного сами, пока не почувствовали — можно взлетать. Разбег. Отрыв. И вдруг, только мы оказались в воздухе, машину потянуло в левый крен. Мы с Дуксиным мгновенно его парировали, добавили мощность левому двигателю, чуть убрали у правого, чтобы хоть немного выровнять самолет... Даю команду:
