– Почему?
– Он всегда как-то странно себя при этом вел.
– Странно?
– Ну да. Словно чужой. Да и я его почти не знала. До сих пор не пойму, зачем он приезжал?
– Он хотел тебя видеть, ведь он любит тебя.
– Нет. Просто он считает, что раз я – его дочь, то он обязан испытывать ко мне родственные чувства. Я не уверена, что он приезжал ко мне потому, что ему это было действительно необходимо.
– Ты его недооцениваешь.
– Если его чувства ко мне шли от сердца, а не от ума, то почему же он не приезжал чаще?
– Может быть, он чувствовал себя не слишком удобно в компании с твоей мамой и ее новым мужем?
– Но ведь он – мой отец.
– Он мог подумать, что тебе хочется об этом забыть. Ведь даже фамилия у тебя была другой.
– Это была идея моей матери, а он даже не попытался возражать.
Пейдж пожалела, что она не слишком хорошо знает точку зрения самого Ноа по этому вопросу.
– А ты сама его хоть раз спрашивала, почему он не был против?
Сара наморщила носик и отрицательно покачала головой.
– А надо было спросить.
– Мы никогда не разговаривали на подобные темы.
– А зря. Особенно если это тебя так волновало…
– Я не утверждаю, что это так уж волновало меня, – быстро вставила Сара. – Мне, признаться, наплевать, отчего он поступает так или эдак. У него своя жизнь, у меня – своя.
– Но сейчас, как мне кажется, ваши жизни пересеклись.
– Не слишком тесно. Я не часто его вижу. Он меня избегает.
Пейдж отпустила котенка погулять и жестом пригласила Сару проследовать за ней на кухню.
– У меня сложилось впечатление, что он избегает тебя, поскольку вы договорились держать свои родственные отношения в секрете. – Она достала размороженного цыпленка и извлекла тушку из пакета.
– Идея действительно была, но она не сработала. Люди всегда обо всем узнают.
– Это он рассказал? – Пейдж такого и представить себе не могла. Ей казалось, что Ноа весьма бережно относится к Саре. Он даже не сказал ей, что Сара солгала насчет своего маленького брата, хотя легко мог разоблачить ее.
– Ребята обычно узнают про такие вещи. Они имеют обыкновение задавать вопросы. Они хотят знать, откуда ты приехала, кто твои родители и как ты проводишь день Благодарения.
– А-а-а. Так, значит, это ты им все рассказала?
– Если и рассказала, то совсем немного, – виновато проговорила Сара, – только самым близким друзьям. – Она мрачнела буквально на глазах. – Другие уже или узнали, или скоро узнают. Приближается суббота. Почти все разъезжаются по домам. Только я остаюсь. Им захочется узнать, почему.
– Ты всегда можешь сказать, что Калифорния слишком далеко, чтобы ехать туда на субботу – воскресенье, – предложила Пейдж. – С другой стороны, ты сама можешь захотеть, чтобы ребята узнали правду. Теперь они уже тебя достаточно узнали. Их мнение о тебе сформировалось. И, возможно, их мнение о твоем отце тогда изменится тоже.
Сара весьма скептически хмыкнула.
– А разве оно не стало уже изменяться? Неужели на него по-прежнему так же злятся, как в первые дни?
Сара неопределенно пожала плечами.
– Разве совместное восхождение в горы не помогло?
– Возможно, самую малость.
– Что ж, это уже кое-что. – Она достала из холодильника две бутылки. – Должна предупредить тебя, что из меня получился не самый лучший кулинар на свете. Обычно я жарю цыпленка на гриле на заднем дворе, но если ты хочешь, я могу приготовить его в горчичном или в томатном соусе. Ты какой предпочитаешь?
– Горчичный, – сказала Сара, а потом спросила: – А вы правду говорили тогда, что ни капельки в него не влюблены?
Пейдж сняла крышку с бутылки, где хранился горчичный соус.
– Я слишком мало его знаю. Как же я могу его любить? – Она стала обмазывать тушку цыпленка соусом.
– Как вы считаете, он привлекательный мужчина?
– Очень.
– Он умный?
– Весьма. Но должна тебе сказать, что это далеко не самое главное, что я ценю в мужчине. Когда я полюблю кого-нибудь, то только благодаря душевным качествам. – Она вынула спички. – Подумай над моими словами, я через минуту вернусь.
Пейдж вышла на задний двор, зажгла гриль и вернулась на кухню. Судя по всему, Сара действительно подумала над ее словами, только выводы сделала несколько другие.
– А вам бы хотелось в него влюбиться? – спросила она.
– В сущности, – произнесла Пейдж, доставая миску с готовым салатом и длинный французский батон из холодильника, – я не уверена, что мне хочется влюбиться в кого бы то ни было. По крайней мере, сейчас. Уж больно я занятая женщина.
Сара согласно кивнула. Потом она принесла Сами и передала ее на руки Пейдж.
– Что, тяжеленькая девочка? – спросила Пейдж.
– Да нет.
Вернулась Джилл. Она выглядела радостно возбужденной, но смотрела на Пейдж как-то неуверенно. Встретившись с ее вопрошающим взглядом, она сказала:
– Моя подруга Кэтти достала билеты на концерт группы «Колесо Хендерсона». Она сказала мне, что я могу рассчитывать на один из них, если вы меня отпустите на вечер. Это будет через неделю в городском кинотеатре.
Пейдж не могла спокойно думать о любом мероприятии, которое проходило в пресловутом кинотеатре, но знала, что концерт состоится, хочет она того или нет. Кроме того, она понимала, что Джилл было бы неплохо развеяться.
– Ты мне не понадобишься. Все устраивается просто прекрасно. Утром я работаю, а вечером собралась вместе с Сами навестить бабушку. Она просто обожает девочку, так что мы останемся у нее.
– Значит, я могу пойти? – сказала Джилл, и ее лицо озарилось такой радостью, которую редко видела Пейдж.
– Позвони Кэтти и скажи ей, что ты пойдешь, и поторопись, если не хочешь, чтобы она пообещала билет кому-нибудь другому. – Джилл умчалась.
Пейдж вдруг подумала, что концерт должен состояться в ту самую злополучную субботу, когда Сара в числе немногих будет вынуждена остаться в Маунт-Корте одна.
– А ты случайно не поклонница «Колеса Хендерсона»?
Сара издала несколько неопределенное восклицание.
– Так что же это должно означать? Да или нет?
– Честно говоря, не слишком большая.
– Смотри, а то я могу достать для тебя несколько билетов, если хочешь. Прости меня, Сара, но это ради доброго дела – для тебя и для тех, кто останется в Маунт-Корте.
Сара отрицательно замотала головой.
– Там соберутся местные, а они нас не очень-то жалуют.
– Кто, интересно знать, тебе об этом сказал?
– Да это каждый знает. Местные считают, что мы испорченные богатые юнцы. Деньги наши их привлекают, зато мы сами – ни чуточки.
Пейдж хотелось бы, чтобы Сара ошибалась, но плохое поведение – иногда даже дикое – юных пансионеров Маунт-Корта на улицах Таккера создало стойкий негативный стереотип у жителей города.
