Пейдж хотелось бы, чтобы Сара ошибалась, но плохое поведение – иногда даже дикое – юных пансионеров Маунт-Корта на улицах Таккера создало стойкий негативный стереотип у жителей города.
– Может быть, теперь, когда директором стал твой отец, мнение горожан изменится. Насколько я знаю, с начала года не случилось ничего из ряда вон выходящего. Его строгости начинают приносить плоды.
Она на некоторое время ушла из кухни, чтобы положить цыпленка на решетку гриля, а вернувшись, принялась заправлять салат маслом и майонезом. Когда она закончила, вернулась Джилл. Пейдж потянулась к Сами.
– Маленькую необходимо переодеть. Джилл, ты ведь знаешь, где находятся столовые приборы, поэтому почему бы тебе не накрыть на стол. Сара, цыпленок будет готов через несколько минут. Ты можешь принести его сюда.
Пейдж поиграла с Сами, одновременно меняя ей пеленки. Она заметила, что девочка самую капельку начала улыбаться. Это была еще не улыбка, а только намек на нее, но Пейдж уже предвкушала ее появление и поэтому старалась смеяться так часто, как только могла. Кроме того, ей нравилось, что руки девочки уже вполне привычно охватывали ее, когда Пейдж поднимала ребенка.
– Ах ты моя милая, – нежно говорила она, покачивая девочку все время, пока они спускались вниз по лестнице. Она усадила Сами на высокий стульчик, дала ей пюре из цыпленка, которое достала из очередной баночки с детским питанием, очистила и нарезала мелкими дольками банан. Потом присела, чтобы наконец поесть вместе с Сарой и Джилл. Она посмотрела на Сару.
– Я предупреждала тебя, что могут последовать вызовы в больницу.
Однако звонили не из службы информации больницы. Оказалось, звонит Ноа.
– Я тут несколько запаниковал, Пейдж. Мне нужна ваша помощь. Дело в том, что мы обыскали весь лагерь, но никак не можем найти Сару. Она не появлялась после тренировки.
– Она у меня, – быстро сказала Пейдж.
– У тебя? В самом деле?
– Она уехала из школьного городка вместе со мной. Сейчас мы обедаем.
– Слава Богу, – произнес он и перевел дух. – А то я уже начал думать черт знает что.
– Вам не следовало волноваться. Она отпущена до вечера.
– Ничего подобного.
Пейдж заметила, что на лице у Сары появилось виноватое выражение.
– Значит, она ушла без разрешения. Мне следовало догадаться. – Повернувшись к Саре, она сказала ей официальным голосом: – Он там с ума сходил. Они искали тебя повсюду.
Если Сара и была тронута этим обстоятельством, то она тщательно это скрывала. Пейдж даже захотелось слегка потрясти ее за плечи.
На другом конце провода Ноа продолжал говорить очень взволнованно:
– Девочки продолжают говорить о Дьявольских братьях. Они утверждают, что те обязательно похитят или совратят какую-нибудь студентку. Вопрос только во времени. Кто, черт возьми, такие эти самые Дьявольские братья?
– Не дьявольские. Их зовут братья Де Вилли. Это два тихих, умственно отсталых существа – вечные козлы отпущения в городе. На самом деле они совершенно безвредны.
– Ясно. Но девочки словно с ума посходили. Они требовали, чтобы я сопровождал их во время поисков. Кстати, боюсь, наш секрет – Сары и мой – уже раскрыт. Значит, она у вас. Слава Богу, – повторил он. Потом сказал: – Кстати, пусть Создатель поможет маленькой негодяйке. Если она полагает, что я не накажу ее, она сильно ошибается. Особенно сейчас, когда люди узнали о нашем родстве. Придется прибегнуть к решительным мерам. За свои проделки она уже сто раз заслужила домашний арест.
– Что он говорит? – прошептала Сара.
– Скоро ты узнаешь, – тоже шепотом ответила Пейдж, а в трубку сказала: – Но, может, она, по крайней мере, закончит обед?
– Я приеду за ней через полчаса.
– Лучше через час.
– Через пол. – Он тяжело вздохнул, это было слышно даже в трубку. – Слава Богу, что с ней ничего не случилось. Я уж было подумал, что, забрав Сару у матери, я тем самым обрек ее на непереносимые трудности, и она сбежала. – Он снова вздохнул, на этот раз спокойно. – Кстати, хоть это и не относится к делу, что вы там едите?
– Цыпленка, но для вас уже ничего не осталось. Приезжайте через час, и я угощу вас ржаными лепешками. – С этим словами она повесила трубку, чтобы не слышать его возражений.
– Ржаные лепешки? – спросила Джилл. – Но у нас нет никаких лепешек.
Пейдж перевела взгляд с одной девушки на другую.
– Тогда нам лучше достать вон из той коробки специи и сахар вон из тех и быстренько приготовить тесто.
Ноа любил ржаные лепешки. Ему не понравился дух враждебности, которым, казалось, был пронизан воздух в автомобиле, когда он вез Сару назад в Маунт-Корт. Разговоры с подростками вообще давались ему легко. Но беседа с Сарой опечалила его, потому что разговор не получался. Кроме того, он понимал, что Сара отчаянно нуждается в настоящем отце, как, впрочем, и он нуждался в дочери.
Но говорить о чувствах, критиковать и, возможно, в свою очередь подвергаться критике было делом рискованным для людей, которые не слишком хорошо знали друг друга. Через несколько минут, стараясь пробить стену молчания, которая возникла между ними, он не нашел ничего лучшего, как сказать:
– Я очень волновался.
– Прошу меня извинить, – последовал ответ, хотя тон, которым она произнесла извинения, совершенно не вязался со смыслом.
– Почему ты не отметилась у дежурного преподавателя?
– Я об этом не подумала.
Он хотел напомнить ей, что это – одно из главных правил общежития: покидая школьный городок, необходимо получить разрешение у дежурного. Если все будут приходить и уходить, когда им вздумается, никогда не поймешь, где находятся ученики. Родители доверили школе заботу о своих детях, и он, Ноа, персонально отвечает за каждого учащегося.
– Знаешь ли, – начал он, – когда я решил, что моя дочь будет учиться в школе, где я работаю директором, мне казалось, что я знаю все недостатки затеянного мною предприятия. Я тоже был когда-то в подобном положении. Я думал, насколько для тебя, должно быть, непросто такое положение. Но, оказывается, существовала еще одна сторона проблемы, о которой я не подумал: я сам. Обычно родители живут вдалеке от своих детей и не знают о тех маленьких трудностях, которые возникают в жизни закрытых учебных заведений, а если и узнают, то задним числом, когда они так или иначе разрешаются. Им не приходится так переживать и волноваться, как мне.
Сара продолжала хранить молчание, и он невольно подумал: а слышит ли она его вообще? Ноа посмотрел на нее вопросительно, и она сказала:
– Ты всегда можешь отослать меня домой, и тогда тебе не придется узнавать о так называемых маленьких трудностях.
– Я не хочу отсылать тебя домой. Я хочу, чтобы ты была здесь.
