— Ты как-то сказал, что я могла бы обсудить с тобой условия, — осторожно произнесла Василиса.
Она ожидала, что Кощей разозлится, но он внезапно расслабился и даже улыбнулся. Сложил пальцы домиком на столе и принял очень уверенный и деловой вид. Василиса невольно позавидовала. Хотела бы она ощущать себя также. Но в данной момент она чувствовала только вину оттого, что не могла по-другому.
— Деловой подход, — хмыкнул Кощей. — Ценю. Что ж, давай обсудим. Чего ты хочешь?
— Я продолжаю работать, — выпалила Василиса. — Продолжаю жить в своей квартире. Продолжаю дружить с Настей и ходить с ней туда, куда захочу, — она заглянула ему в глаза, пытаясь определить, уже перешла черту или еще нет, но Кощей был спокоен.
— Что ж, — кивнул Кощей после небольшого промедления. — Свобода воли и равноправие сторон. Вполне закономерные и законные требования. Хотя меня немного удручает твое желание продолжать жить в этой халупе, но если тебе так нравится…
Василиса понуро ссутулилась, и он вздохнул.
— Хорошо, извини, не халупа. После моего замка любая квартира покажется клетушкой, не сердись. В общем, я согласен с твоими условия.
— Это не все, — она закрыла глаза, набралась решимости и сказала главное. — Я не хочу больше замуж. И не хочу детей. И я не готова оставить тебя здесь на ночь прямо сегодня, если ты, конечно, понимаешь, о чем я. И ты должен пообещать, что если я решу все это прекратить, ты отпустишь меня… И ты не поведешь меня в Навь. Пожалуйста...
— Изумительное начало прекрасных отношений, — несколько ошарашенно протянул Кощей. — Но я согласен. Ты хочешь магическую клятву?
Василиса в неверии распахнула глаза. Не может быть! Но на лице Кощея не было и тени улыбки. Он не шутил и не смеялся над ней.
— Не надо клятвы, — это было опрометчиво, но она и так потребовала от него слишком много. Если потребовать ещё и это, то лучше вообще ничего не начинать. — Мне будет достаточно твоего слова.
— В таком случае, оно у тебя есть.
— А твои условия? — обмирая, спросила Василиса.
После ее списка он был вправе потребовать от нее что угодно, и вряд ли она имела моральное право ему отказать. Кощей усмехнулся, но потом вдруг стал предельно серьезным.
— Просто будь мне верной. Согласна?
Василиса кивнула. Это она могла ему обещать. Потом опомнилась.
— Да… Да.
— А теперь иди ко мне, — нетерпеливо позвал он, протягивая ей руку.
И она пошла, на мгновение подумав, что Каа все-таки заполучил своего бандар-лога, дав ему обещание просто подержать в пасти, но не есть. Надолго ли его хватит? Что ж, кажется, ей предстояло это выяснить. Но как же хорошо было в его руках. И она снова поцеловала его. На этот раз Кощей был сдержанней и излишнего рвения не проявлял, за что Василиса была ему благодарна. Она отстранилась и тут же поняла, что зря это сделала. Ей было мало.
Кощей же смотрел на нее довольно и с нескрываемым торжеством.
— Все-таки получил свое? — не сумев скрыть беспокойства, спросила Василиса.
— Я обещаю, ты не пожалеешь, — уверенно ответил он.
И она позволила себе поверить ему. А вдруг и правда в ее жизни случится чудо и наконец-то все сложится как надо. И поскольку уж она ввязалась во все это, то, наверное, уже можно было начать получать бонусы.
— А можно еще раз? — спросила она, скосив глаза на его губы.
Кощей засмеялся.
— Можно еще много, много раз, — ответил он.
***
Кощей вышел на улицу, вдохнул сырой воздух, поднял глаза к небу. Подсвеченное огнями города, оно было едва ли не беззвездным. То тут, то там обманчиво мелькали огни самолетов, и лишь полярная звезда одиноко сияла высоко над крышами домов. В груди все еще сохранялось тепло, что подарили ему поцелуи с Василисой, хотя теперь он и понял, что скоро оно развеется. Он чувствовал, как едва заметно потеплел перстень на мизинце, чего с ним никогда раньше не случалось.
Когда Василиса поцеловала его в первый раз, у Кощея возникло чувство, словно он много дней бродил в ледяном буране, и вдруг набрел на дом, куда его впустили, и внутри было тепло, и его напоили чем-то горячим. И ему мгновенно стало мало этого. Хотелось больше тепла, хотелось согреться до конца. Не желая ждать, он по привычке попытался взять желаемое сам, а его вдруг выставили из этого дома обратно в метель, даже не дав приготовиться, и от того злой ветер, захвативший врасплох, показался в два раза холоднее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кощей не был дураком, он быстро понял, что произошло.
Этим утром, когда Баюн очевидно в шутку заявил, что Василиса влюбилась, он испытал едва ли не обиду, но ужас перекрыл все. Ощущение было такое, будто его жестоко обманули. Захотелось схватить ее и спрятать. Она ведь его! Как она может выбрать другого?! Но правда заключалась в том, что Василиса ему не принадлежала. И он окончательно понял это, увидев ее в баре. Она была свободной и могла делать, что хочет, ходить, куда хочет, влюбляться в того, кого выберет сама. Только вот где был ее избранник, когда ей понадобилась защита? Кощей был жутко зол на Настасью, которая потащила ее в такое место. Жена Сокола никогда ему особо не нравилась: слишком порывистая, броская, громкая, независимая. Кощею непонятно было, как она сумела стать такой после жизни в тридевятом, и не ясно, что Финист в ней нашел. Разве такой должна быть женщина? Разве не должна она быть покорна своему мужчине?
Но вот теперь Василиса выдвинула условия, и не то чтобы они ему очень понравились, но он согласился.
Ее условия… Он приготовился к чему-то существенному. И, по правде сказать, к чему-то материальному. В какой-то момент даже решил, что она захочет назначить за себя цену. Но судя по всему она сама не понимала, какой властью над ним обладает. И он не планировал сообщать ей об этом.
И все же было бы куда проще утащить ее в Навь, запереть там и оберегать как свой самый ценный артефакт. Но тогда вряд ли она подарит ему еще хоть крупицу тепла. Да и потом… Было что-то в том, чтобы понимать, что каждая минута рядом с ним — это только ее решение. Что она в любой момент может уйти, но не уходит.
А еще эти нежность и искренность в ее поцелуях и в глазах. Кощею не понравилось видеть, как они сменились испугом и недоверием. Отчего-то вспомнилась Марья. Она была искусна в этом вопросе и всегда целовала зачем-то. Что-то получить, чего-то добиться. Василиса была полной ее противоположностью. Она целовала, чтобы отдавать, и получала удовольствие от этого. И Кощей вдруг ясно понял, что не хочет ничего менять. Пусть все идет как идет. Сейчас она с ним и вроде бы этим довольна, так какая разница, хочет она замуж или нет, и где она будет жить, и с кем общаться. Он в любом случае получит свое. Наконец-то согреется. А больше ему и не нужно.
И потом, он дал ей очередное обещание. Сказал, что она не пожалеет.
Это вырвалось само собой, ему хотелось успокоить ее, но и это обещание придется выполнять.
Так что не то чтобы теперь у него был особый выбор.
***
Обеденный перерыв на следующий день Василиса, как и обещала, провела у Насти. Подруга долго ее рассматривала, а потом сообщила:
— А у тебя глаза горят. И вообще ты вся светишься! Ты что, вчера все-таки встретилась со своим мужчиной?
«Ты ж меня сама с ним и отпустила», — подумала Василиса, но вслух ответила:
— Встретилась. Последовала твоему совету: спросила прямо. Ну, и вот…
И она не смогла сдержать широкой счастливой улыбки. Настя захлопала в ладоши.
— Я так за тебя рада! И как оно?
— Выше всяких похвал, — ответила Василиса, тщетно пытаясь перестать так глупо улыбаться.
— Да! — мечтательно выдохнула Настя. — Здорово иногда взять себя в крепкие мужские руки!
— Насть, мне как будто бы снова шестнадцать, — покачала головой Василиса. — Я вообще не помню, чтобы мне когда-нибудь так хорошо было.
— О, а я еще помню, — кивнула Настя. — Ну вот это все: каково это быть влюбленной, и ждать встреч, и первый раз взять за руку. Как поцеловались в первый раз помню…
