— Простите меня, — с искренним раскаянием прошептал Демьян.
Кощей внимательно всмотрелся в мальчишку. Сильный маг, изумительный потенциал. Совсем молодой, лепи, что хочешь. А если еще и прибавить силы его сестры… И ведь все это пропадет даром. Почему он видел только один вариант решения своей проблемы и упорно отрицал другие? Демьян вполне мог стать ответом на его дилемму.
— Послушай, Демьян, у меня есть к тебе разговор, — задумчиво произнес Кощей.
***
До Варвары Василиса шла так медленно, как только могла. Пинала носком сапога опавшие листья и смотрела, как они взлетают и падают. Каждый год дерево меняет листву. А лист и не знает, что для того, кто его породил, его жизнь лишь мгновение.
На одной из дорожек она встретила Елисея. Поздоровалась и была уверена, что он подойдет, но он буркнул что-то, обошел ее бочком и едва ли не бросился бежать. Мелькнула страшная мысль: неужели он как-то узнал и теперь ее боится? Василиса обернулась вслед царевичу, хотела окликнуть, но слова застряли в горле: за спиной Елисея топорщился… роскошный петушиный хвост. Кажется, она что-то пропустила за время своего отсутствия.
Здание Архива смотрело на нее с молчаливым укором, и она четко осознала, что не готова войти. Но это не имело никакого значения. Какое право она имела и дальше откладывать эту встречу и свои извинения? Василиса глубоко вздохнула и потянула на себя дверь. Шагнула внутрь.
В Архиве как и всегда царили тишина и покой. Варвара обнаружилась в читальном зале. Печатала какие-то документы с компьютера. Она подняла голову, когда скрипнула дверь, и улыбка слетела с ее губ, стоило ей понять, кто перед ней, и лицо ее приняло едва ли не испуганное выражение. Василиса знала, что будет тяжело, но это оказалось еще и больно. Как могла она загладить свою вину? Как извиниться? Что предложить? И она сделала то единственное, что показалось ей верным: упала на колени.
— Василиса! — воскликнула Варвара и бросилась к ней.
Василиса ожидала всего, что угодно, но не того, что произошло: Варвара бросилась ее поднимать.
— Встань же, — просила она. — Встань немедленно! Что ты?!
— Прости! Прости меня, — взмолилась Василиса. — Прости меня за все.
— Да встань же ты! — закричала Варвара и неожиданно сильно дернула ее вверх, обхватила за плечи, и Василиса увидела, что она плачет. — Ты жива! — воскликнула Варвара и обняла ее.
Василиса осталась стоять, не понимая, что делать. Вовсе не такой прием она ожидала.
— Ты жива! — повторила Варвара. — А я ведь была уверенна… Я все ждала весточки от Кощея, но он молчал, и мы решили… О, Василиса!
И она снова прижала ее к себе.
— Прости меня, — обескураженно повторила Василиса. — Прости за все. Я так виновата перед тобой.
— В чем? — удивленно округлила глаза Варвара. — Это мы с Кощеем устроили шпионские игры за твоей спиной. Да если бы Андрей мне врал… Я б его…
Она возмущенно выдохнула, будто и впрямь поймала мужа на чем-то дурном, но потом снова смягчилась, погладила ее по спине, довела до диванчика и усадила.
— Нет тут никакой твоей вины, — печально произнесла она. — Я думала, ты убьешь меня, а ты пощадила… В момент срыва! Василиса, я так рада, что ты жива!
— Ты правда простила меня? — все еще не веря, выдохнула Василиса.
— Я и не злилась, — печально улыбнулась Варвара. — Я совершила страшную ошибку и много лет ждала за нее расплаты. И там в парке была уверена, что мой час пробил. Но нет… Мне не за что злиться.
— Я не верю, что ты могла сделать что-то плохое, — покачала головой Василиса.
Варвара печально улыбнулась, взглянула в окно и произнесла спокойно и отстраненно, будто не про себя:
— Я пыталась воскресить Андрея. Спустя много лет после его смерти. Тела не осталось, и я решила вернуть хотя бы душу.
Василиса поневоле подалась назад. То, о чем говорила Варвара было не просто темной магией. Эта практика находилась под полным запретом. Потому что нельзя играть с душой. Только в сказках можно просто взять и воскресить человека. Реальность не прощала подобных попыток вмешаться в вопросы жизни и смерти. Варвара не смотрела на нее, ее руки сжали льняную юбку сарафана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я так скучаю по нему, — вырвался из Варвары полувсхлип-полустон, и в голосе ее было столько тоски, что на место ужаса к Василисе пришла жалость. Она попыталась дотронуться до локтя подруги, но та отдернула руку и продолжила мертвым голосом. — Я нашла подходящую куклу и провела ритуал призыва и привязки. И первые несколько секунд все было хорошо! Он узнал меня. Улыбнулся мне. А потом закричал. Так страшно. Как от боли. Я испугалась. Разрушила круг. И кукла снова стала просто куклой. А я…
Варвара зажмурилась и болезненно сморщилась. Но потом справилась с собой и продолжила:
— Это было ужасно. Я вовсе не была уверена, что он сумел вернуться в Ирий. Убедила себя, что из-за меня его душа очутилась в Нави… Я не могла с этим жить. Я должна была знать точно. И я пошла к Кощею и все ему рассказала. Он провел сложный ритуал, но я сама воочию убедилась, что Андрей вновь оказался в раю. А я оказалась в неоплатном долгу перед твоим мужем. И когда Лебедь приказала мне шпионить за ним, я не стала ничего скрывать и выдумывать, а пошла прямо к нему… Теперь ты все знаешь. И как после этого я могу тебя в чем-то винить? Но я хочу, чтобы ты знала и другое: даже если бы я не была в долгу перед Кощеем, я бы все равно пошла к нему. Потому что считаю, что то, что затеяла Лебедь — низко.
— Я ни в чем тебя не виню, — Василиса успокаивающе погладила ее по руке.
Варвара печально покачала головой.
— Я так по нему скучаю, — снова повторила она, но на этот раз без надрыва, просто обреченно. — Знала бы, что так будет, отказалась бы от магии, еще когда выходила замуж. Состарились бы вместе. Андрею никогда особо не нравилось, что я ведьма. И он запрещал мне продлевать ему жизнь. Как-то утром пошел проверять сети и не вернулся. Я спохватилась, бросилась к берегу, а он сидит, прислонившись спиной к валуну, смотрит на море, а на губах улыбка. Может быть и не мучался совсем. Но мы даже не попрощались…
— Но ведь он улыбнулся тебе, — прошептала Василиса, — когда ты призвала его. Он тоже скучает по тебе.
— Да…
Она замерла, глядя в пространство перед собой, и Василиса поняла, что не стоит продолжать этот разговор. Варвара была из тех, кто предпочитал держать свои секреты и чувства при себе, и теперь ей нужно было дать понять, что она не станет лишний раз напоминать ей о произошедшем.
— А у Елисея петушиный хвост, — заискивающе улыбнулась Василиса.
— Полез к Елене и не услышал ее «нет» с первого раза, — пояснила Варвара, но губы ее дрогнули в смешке и она продолжила, на глазах возвращаясь в свое обычное невозмутимое состояние. — А как известно, дважды она повторять не любит. Исчезнет через месяцок. Зато теперь он постигает искусство обретения внутренней гармонии в обеденных чаепитиях с Горбунком. Тот, кажется, решил преподать ему азы психологии.
Василиса аккуратно прикрыла за собой дверь в читальный зал, развернулась и увидела Баюна. Он был абсолютно спокоен и посмотрел в глаза Василисе прямо, но без вызова. Она сглотнула. Такой Баюн — не обещающий спустить ей на голову все небесные кары и не поигрывающий железными когтями — был ей незнаком.
— Согласно всем инструкциям, правилам и распоряжениям, — спокойно и серьезно начал кот, когда она остановилась в двух шагах от него, — я должен был сообщить о случившемся на Буян. Сорванная ведьма с гигантским диапазоном сил. Но я не сообщил. И я не сделал это не из-за твоего мужа, и не из-за того, что ты вдруг оказалась царицей Нави. Я не сделал этого ради тебя, Василиса. Потому что я знаю тебя и ценю тебя. Всегда ценил. И хотя я все еще считаю, что случившееся абсолютно закономерно и логически вытекает из всей этой истории с твоим браком… сегодня я впервые задумался о том, что ты, возможно, все-таки осознавала, что делала, когда выходила замуж за него. Однако, Василиса, случившееся не должно повториться. Пострадал мой сотрудник. Если тебя снова сорвет и пострадает кто-то еще, ответственность целиком ляжет на меня, потому что я знал и не принял никаких мер. Я не боюсь ответственности, но вот моя совесть порой меня пугает. И если уж совсем начистоту, то мне бы не хотелось снова пережить все то, что я испытал, решив, что ты умерла.
