и эскадронами. Обязательно введут лёгкую обходную кавалерию, как у пруссаков, и начнется обучение слаженной атаке галопом… Я думаю, Мари, что и де Роган, и ла Марльер не раз уже вспомнили те ваши слова о маневренной атаке… Король издал указ о выведении улучшенной кавалерийской породы лошадей. А еще в Безансоне, кроме артиллерийского батальона, собираются организовать Офицерскую драгунскую школу.
— Мсье…? — вдруг раздался напряженный голос сына.
— Мы с вами обсудим это немного позже, Франсуа, — кивнул отец, — пока не будем спешить — во Франции есть множество других возможностей получить достойное военное образование.
На минуточку…?! Наверное, на время я выпала из реальности… После всех тех кровавых подробностей, которыми только что пичкал нас Дешам, речь сейчас зашла о будущем моего сына на военном же поприще? Я уже открыла рот, потому что на ум вдруг пришли те самые слова из далёкого прошлого — конкретно и ёмко указывающие на отношение к такого рода планам. И не стала… как-то смогла — справилась. Но попросила:
— Мсье, будьте добры и меня ставить в известность о планах на будущее и моего в том числе сына. Если вас это, конечно, не затруднит.
Муж уловил. Да и трудно было не уловить.
— Мы еще не решили окончательно — в какое именно учебное заведение будет поступать Франсуа, поэтому пока и не сочли нужным…
— Ну да… Позвольте вас на парочку слов, Рауль, — встала я и вышла из зала. Муж — следом. А дальше был разговор… И не сказать, что на повышенных тонах, но напряженный. В конце мне было сказано:
— Вы должны понимать, мадам, и мы как-то уже говорили об этом — у аристократии только три стези: военная карьера, духовная и чиновничество. Какую бы вы хотели для своего сына? Затрудняетесь назвать? Я же предполагаю, что вы желали бы всегда видеть его возле своей юбки, не так ли? Так вот — этого не будет. Мне не хотелось бы семейных ссор на пустом месте…
— На совсем пустом… — отметила я.
— Именно. Потому что вопрос уже решен мною и Франсуа в пользу военной карьеры. Выбор за направлением. Я хотел бы для него артиллерийское или пехотное, потому что от моря он далёк, и вы сами слышали — эффективная кавалерия вопрос далекого будущего.
— Моё мнение совсем ничего не значит? — отстраненно поинтересовалась я.
— Я терпеливо выслушаю его, мадам, — прозвучало в ответ напряженно, — но не обещаю, что прислушаюсь. Разве что там будет что-то отличное от моего предположения.
— Я поняла вас, Рауль. Спасибо хоть сейчас выслушали, — давилась я слезами.
Муж, стоявший полу-отвернувшись, вдруг дернулся ко мне и крепко обнял, целуя волосы.
— Не нужно было вот этого, Мари. Я признаю ваш авторитет во многих вопросах, вы необычайно разумны для женщины. Доверьтесь и вы мне — решать будущее Франсуа буду только я, учитывая его склонности, само собой разумеется.
— Благодарю вас за это, Рауль, — вывернулась я из его рук и вернулась в зал.
Напряжение между нами чувствовалось до самого отъезда Дешама. В тот день муж пришел в мою комнату вечером, почти ночью. Я уже была в постели и приподнялась на локте, глядя на него с вопросом.
— Мари, это невыносимо! — рухнул он вдруг ко мне на постель и крепко обнял, прижимая к себе: — Я пропадаю без вас.
— Да я вроде никуда не делась, — бубнила я куда-то ему в грудь, грея щеку и с удовольствием принюхиваясь.
— Но вас нет рядом… — бормотал он мне в волосы. Так мы и уснули — первый раз вместе. И проснулись тоже вместе, улыбаясь и глядя друг на друга — помирились. Я приняла его решение, понимая, что и правда мало соображаю в их реалиях. А мои страхи — они ожидаемы. Если бы еще не прошлая война…
Он стал приходить ко мне вот так довольно часто и оставался на всю ночь. Часто мы просыпались, обнявшись и это было здорово, это означало новую ступень доверия и близости. А потом, когда Франсуа уже исполнилось тринадцать, ночные визиты мужа резко прекратились. Неделю я ждала каких-то сдвигов или объяснений, наблюдала, но ничего необычного в его поведении не обнаружила. А потом ко мне подошел Андрэ.
— Мадам, мсье запретил мне, но… я считаю своим долгом уведомить вас — у мсье общая вялость, он не справляется с тренировками, а еще случаются боли.
Я где стояла, там и села — благо что-то подходящее оказалось рядом.
— Уточните, пожалуйста, Андрэ, тут нужны подробности.
— У мсье боли в области поясницы и паха, но больше — поясницы.
— И как давно… боли?
— Боли в паху довольно давно… многие годы, еще со времен ранения. Но потом они утихли. Возможно, все дело в лечении травами, которое прописал мсье Дешам?
— Возможно. А сейчас… мсье мочится без трудностей? А дефекация… по большому, то есть, он ходит? Андрэ, мне нужно знать всё.
— Мочится, но… вяло, мадам. С остальным, насколько знаю, порядок.
— Почему я-а… ничего такого не замечала — ни слабости мсье виконта, ни упадка сил? — потерянно тянула я.
— Мы старались не тревожить вас, — потупился Андрэ.
— Ваш мсье…! И вы тоже! — кипела я, — срочно снарядите гонца в Безансон. А лучше — двух, чтобы наверняка. Пускай они вдвоём… а я напишу письмо Дешаму. Уже пишу, а вы ищите людей.
«Дешам, миленький! Насколько я помню, в ваших медицинских инструментах был в том числе и металлический такой уретральный катетер. У Рауля трудности с мочеиспусканием, пока ещё разрешимые, но вы должны понимать всю опасность. Я подозреваю воспаление простаты, хотя возможны и более серьезные вещи, но пальпировать себя он однозначно — НЕ ДАСТ! Сразу оговорюсь — то ранение, как причину проблемы, не считаю основной из возможных. И он похудел, Дешам — только это я и заметила, но этот… мужчина! Он нашел и здесь объяснение, постаравшись меня „не тревожить“, по словам Андрэ. Немедленно! Прошу вас — немедленно не пришлите катетер — нет! Он просто не допустит меня к своему мужскому органу, когда… если вдруг это понадобится. Сами, Жак! Приезжайте сами как можно быстрее — вопрос жизни и смерти!!!! Возможно, нужен будет опий. В больших дозах. Ваша Мари.»
Через два с половиной месяца в сентябре Рауля не стало. Скорее всего — онкология… о вскрытии, само собой, речи не шло. Но я пальпировала потом… Эти месяцы выпали из моей жизни — их просто не стало. Я спала всё это время у него. Если он был в сознании, а не в наркотическом опьянении, мы говорили —
