был также прост, а Джо Московиц был бульдогом у ворот.
Чтобы заставить "Двадцатый век" отказаться от первоначального десятилетнего контракта на пятьдесят шесть миллионов долларов и заключить контракт на сорок три миллиона долларов наличными, потребовалось невероятное количество сессий. Мы встречались в Нью-Йорке. Мы встречались в Лос-Анджелесе. Мы торговались в офисах. Мы торговались в клубах, наблюдая за тем, как мимо столика проносятся симпатичные красотки. На протяжении всех этих встреч невысокий, круглый, жующий сигару Джо Московиц, карикатура на голливудского магната, сохранял на лице вечную хмурость торгаша и расспрашивал обо всем с подозрительными подробностями. Мне так надоело наблюдать за его гримасами, что в какой-то момент я обратился к нему через стол: "Ну, давайте сначала посмотрим... А что думает по этому поводу Смеющийся Джо Московиц?" До этого момента Джо ни разу не улыбнулся. Теперь же он разразился хохотом. С тех пор я называл его Смеющимся Джо, и как бы он ни старался, он не мог не улыбаться в ответ. Это помогло нашим сеансам и создало прецедент: "Смеющийся Джо" уйдет в могилу с этим именем.
Примерно в то же время, что и наши ранние переговоры по Century City, мы оказались вовлечены в еще одну потенциально сказочную сделку по превращению городских акров в городские квадратные футы. Следующая сделка была заключена на Кубе, которая, заменив Мексику в качестве штаб-квартиры для отдыха Марион и меня, обеспечила нам веселье, игры и прикосновение к приключениям.
До прихода к власти Кастро мы с Марион часто ездили в Гавану на длинные выходные. Это был веселый город для туристов. Гаванцы были дружелюбным и любезным народом. Тропикана" и "Сан-Суси" по качеству еды и обслуживания, а также по впечатляющей точности шоу, проходивших под открытым небом в великолепную погоду, были двумя лучшими ночными клубами во всей Америке. Помимо клубов и пляжей, здесь были игорные казино, скачки и джай-алай. Я никогда не играл на лошадях, но религиозно посещал игры джай-алай. Благодаря ставкам на эти игры я смог оплатить все свои расходы на все кубинские экскурсии, кроме одной. В джай-алай я зарабатывал не азартом, а тем, что понимал, что игра подстроена.
Я выигрывал в течение многих лет, но в конце концов, должно быть, я ставил слишком часто или слишком много, потому что букмекеры узнали и догнали меня. Когда я пытался сделать ставку, букмекеры были слепы и игнорировали мои сигналы. Это был их способ сказать: "Ты в курсе наших дел, но теперь мы тоже в курсе и не дадим тебе выиграть". Так что на несколько ночей они меня действительно зацепили; я вернул им, наверное, тысячу из пяти тысяч долларов, которые забрал за эти годы, но все это было в духе хорошей кривой игры и ничего не отнимало у меня удовольствия от отпуска. Мы с Марион по-прежнему могли наслаждаться отдыхом в ресторане Floridita, который был всемирно известен своим дайкири - я один из немногих, кто знает его рецепт; и наслаждение от их супа из черных бобов и крабов Морро в бальзамическую ночь до сих пор со мной.
Единственным объектом нашей собственности в Гаване был отель Nacional, построенный в двадцатых годах прошлого века строительной компанией Fuller и, на мой взгляд, являющийся, возможно, лучшим отелем в Латинской Америке. Он принадлежал Plaza Hotel Operating Company, которая владела Plaza и Savoy Plaza в Нью-Йорке, а также Copley Plaza в Бостоне. Nacional и ряд других отелей были приобретены проницательным торговцем по имени Арнольд Киркеби в тридцатые годы. Мы приобрели Nacional, Gotham в Нью-Йорке, Beverly-Wilshire в Лос-Анджелесе и еще несколько отелей у Киркеби в 1950-х годах; через несколько лет после приобретения я продал Nacional Хуану Триппу и Pan Am's Intercontinental Hotels за пару миллионов долларов прибыли.
Во время наших визитов на Кубу мы познакомились со многими богатыми и влиятельными гостями и жителями, такими как Саутенс Бэн из ITT и Хулио Лобо, кубинский и международный сахарный король. Лобо, сделавший карьеру на рынке сахара, владел или контролировал сахарные земли, мельницы, глубоководные доки, кубинскую компанию по производству конфет "Херши" и многое другое, о чем я даже не подозревал. Он был самой крупной рыбой в кубинском пруду и, конечно же, дружил с генералом Батистой, который управлял страной. Чтобы подкрепить свои ставки , Лобо, вероятно, оказывал помощь и Кастро.
Самым крупным после Лобо оператором сахарных заводов была семья Аспура, владевшая заводами в Толедо. Земли Аспуры, когда-то находившиеся на окраине Гаваны, были частично поглощены Гаваной по мере роста города и теперь составляли примерно треть города. Владельцы земли страдали от так называемых колоносов - скваттеров, которые селятся на земле и через некоторое время получают право собственности на нее по принципу неблагоприятного владения. Это означало, что реальное право собственности будет трудно, хотя и не невозможно. Что еще более важно, в городе имелись большие участки тростниковой земли, свободные от скваттеров и ожидающие только надлежащего развития. Я встретил Аспуру на одном или двух общественных мероприятиях и поднял вопрос о покупке его земель. К моему удивлению, он предложил продать их за 7,5 миллиона долларов, и мы договорились о покупке.
Я позвонил Лобо и сказал: "Хулио, мы покупаем землю Аспуры".
Лобо, который учился в Лоуренсвилле и Принстоне и прекрасно говорит по-английски, сказал: "О, это отличная сделка, я уже много лет пытаюсь заполучить ее. Как вам это удалось?"
"Ну, просто одна из тех вещей".
Я знал, что Лобо был рад избавиться от конкурента. Кроме того, он был осведомлен об аспектах недвижимости, связанных с землей Aspura, и любил быть в курсе всех крупных событий на Кубе. Я знал, какой ответ получу, когда скажу: "Мне пришло в голову, что нам было бы неплохо иметь в качестве партнера такого влиятельного кубинца, как вы. Как вы смотрите на то, чтобы взять с нами половину акций?"
С большой теплотой он ответил: "Да, конечно, я возьму его".
Вот такая была комбинация. Я обратился к Рафаэлю Ориомуно, который был южноамериканским адвокатом Рокфеллеров. Вместо нескольких недель на оформление необходимых бумаг ушли месяцы. Все происходило очень медленно, очень технично. Aspura явно не спешила с продажей, но Ориомуно заверил меня, что дело движется вперед.
Прошло много месяцев, и однажды Лобо позвонил мне. Он был в Нью-Йорке и хотел пообедать.
За обедом он сказал: "Я думаю, нам стоит сделать это на треть доли".
"Что вы имеете в виду?"
"Это очень важное владение, и у вас будут большие проблемы с колоносами: вам
