— Кокоми, — объяснила Паймон Сяо, который отличался плохой памятью на сложные имена. — И когда она только успела?
Сяо было наплевать. Он подбежал к Люмин и помог ей подняться: она уже пришла в себя, хотя по-прежнему изредка покашливала.
— Я в порядке. Все нормально, Сяо, правда, я… Ох, Горо! Ты здесь! Как хорошо. Ваша помощь нужна в Тэнсюкаку. Кокоми тоже там.
— Мы немедленно выдвигаемся, — кивнул Горо. — А что насчет той пылающей леди? Я готов выделить воинов…
Люмин качнула головой. Синьора была слишком сильна, и у людей без Глаза Бога почти не было против нее шансов. Она не могла позволить Горо отправлять бойцов на бессмысленную смерть.
— Мы возьмем ее на себя. Прикройте нас.
Горо ударил себя кулаком в грудь, отдавая честь, и, не теряя времени, стремительно помчался к мосту, на ходу выкрикивая приказы.
Люмин схватилась за голову, пытаясь переварить все, что случилось, и тут по ступенькам взлетел Аякс. Он зажимал рану на руке, а из глубокой ссадины на щеке сочилась кровь, но во всем остальном он был в порядке.
— Вы живы! — с облегчением воскликнул он.
Сяо протянул Люмин руку, и она поднялась.
— Синьора вырвалась из твоего кольца. Нужно ее догнать.
— За ней, — с готовностью кивнул Аякс.
Все четверо, включая Паймон, вновь возобновили погоню по пылающим улицам Инадзумы.
*
Когда друзьям удалось вырваться наружу, небо над Инадзумой разрывали разряды молний, а рокот охваченных бурей волн доносился даже до Тэнсюкаку. Насыщенный грозой воздух был пронизан болью артерий земли, и все чувствовали это. Каждый то и дело терял связь со своим Глазом Бога.
Кевин сумел перевести сражение с Отто наружу, в сад камней, и теперь они бились под сакурами, борясь одновременно и друг с другом, и с яростными порывами ветра. Кевин то и дело бросал взгляд в темные небеса. Он надеялся, что разразится дождь, но буря лишь сухо выстреливала в черноту молниями, и при такой погоде ни он, ни Отто не могли обрести преимущество. Лед и пламя, клинок и когти — они сталкивались в ожесточенном поединке и вновь расходились. Вмешиваться в их бой, кипучий, неистовый, было опасно для жизни.
Дилюк бросил взгляд в сторону ворот. Оттуда ко дворцу стекались демоны.
— Я задержу их, — решил он. — Идите. Отыщите Кольцо Изнанки.
— Один ты не останешься, — выставив меч, заявил Кэйа. — Если, конечно, это не спланированное самоубийство.
Он едва держался на ногах. После битвы в руинах Тэнсюкаку он выглядел совсем паршиво: лицо осунулось, глаза запали, а на руках опять проявилась ледяная корка. Дилюк мотнул головой.
— Вернись в Тэнсюкаку. Защищай Кокоми. Она совсем одна, и если демоны прорвутся, то пострадает и она, и Аяка с Томой.
Кэйа нахмурился.
— Конечно, демоны прорвутся, Дилюк! Тебе не хватит сил сдержать их в одиночку. Я остаюсь.
— Не смей. Я… Я запрещаю тебе, Кэйа.
Во взгляде Кэйи, остром, как ледяные осколки, вспыхнула ярость.
— Да кто ты такой, чтобы что-то мне запрещать? Ты можешь хоть раз не строить из себя самого умного и просто мне поверить?!
Дилюк открыл рот, чтобы ответить, но тут Аято потерял терпение. Мыслями он уже искал Кольцо Изнанки. Спор, разгоревшийся между бывшими братьями, удерживал его от достижения цели, к которой он стремился всей душой — той единственной цели, которая сейчас имела для него значение.
— Кэйа остается. Итто, прикрывай Кевина и присматривай за входом в Тэнсюкаку.
— Аято… — начал было Дилюк.
— Хватит! — прикрикнул Аято.
Все так удивились, что мгновенно смолкли. Только море ревело, а за спиной полыхали вспышки льда и огня — отсветы ожесточенной битвы Отто и Кевина.
— Прекратите спорить, — уже тише сказал Аято. — Немедленно. Если мы сейчас же не найдем Кольцо Изнанки, все, кого мы любим, погибнут.
С этими словами он, развернувшись, побежал в сторону горячих источников — единственного здания, уцелевшего среди буйства демонической энергии и порожденных Синьорой пожарищ.
Тяжело вздохнув, за ним последовал и Кадзуха.
— Берегите себя, — попросил он. — Не рискуйте жизнями понапрасну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— «Понапрасну» уже не будет, Кадзуха, — не глядя на него, ответил Дилюк. — Чтобы сохранить что-то одно, иногда нужно отдать взамен другое.
— Иногда, — подчеркнул Кадзуха. — Я не верю в такие крайности. Всегда можно отыскать золотую середину.
— Братан, — растроганно вздохнул Итто. — Ты тоже себя береги.
Кадзуха кивнул ему и стремительно зашагал за Аято. Над ним уже кружили взявшиеся из ниоткуда кленовые листья — путь к горячим источникам еще предстояло отвоевать.
Дилюк призвал клинок и зашагал вниз, навстречу демонам, и Кэйа хотел уже присоединиться к нему, когда Бэй Доу придержала его за плечо.
— Ну чего еще? — буркнул Кэйа, все еще взвинченный из-за спора.
— Не смей помирать, Альберих, — сказала Бэй Доу. — Я еще должна оценить, как будет смотреться твоя пиратская повязка на борту «Алькора».
Лицо Кэйи изумленно вытянулось. А затем он, презирая боль и усталость, рассмеялся и хлопнул Бэй Доу по плечу.
— Как не согласиться, когда просит такой капитан? Но я привык заключать выгодные сделки. Я выживу — и ты живи. Договорились?
Бэй Доу ухмыльнулась.
— Договорились.
Ткнув его кулаком, она вновь призвала меч и, пригнувшись, стремительной молнией устремилась за Аято и Кадзухой. Кэйа успел увидеть, как она бесстрашно ворвалась в самую гущу схватки, как ее меч взметнулся, поражая демонов, а потом ему пришлось отвлечься на собственных противников.
Кадзуха видел, что Аято на грани.
Он давно уже понял это. Еще в тот день, когда они вытащили его из плена Отто.
Душа Аято, всегда такого спокойного и сдержанного, перестала быть целостной и теперь раскачивалась, точно лодка, брошенная в объятия штормовых волн. Лодку нещадно крутило. Вода наступала и отступала, оставляя после себя соленую пену, и дерево трещало, угрожая разлететься в щепки.
Аято все еще рассуждал здраво. Он строил планы и даже сумел понять, какие мотивы движут Отто, но делал это скорее по привычке. На деле его мысли блуждали далеко — за пределами мира, доступного людям, в бескрайних полях, где кличут мертвецов и ищут у них прощения. Кадзуха знал это. Он сам много раз бывал там, когда искал успокоения после смерти Томо.
Он понимал, что Аято стоит на краю хрупкой лодки и в любой момент готов броситься навстречу бушующим волнам.
А это значит, Аято рано или поздно попытается это сделать.
Кадзуха прежде и сам был близок к прыжку. Когда Люмин пропала, поглощенная порожденным Эи штормом, он едва не метнулся следом — не то в отчаянной попытке отыскать ее, не то в мучительном желании оборвать собственный путь. Томо был самым близким для Кадзухи человеком, и когда его не стало, душа Кадзухи раскололась пополам.
Все то, что случилось дальше… Погони. Кровь. Убийства. Совершенные его руками или у него на глазах.
Каждое из этих событий дробило сердце дальше, пока оно не превратилось в горстку осколков, не способных к радости. Да что там. К самой жизни.
Кадзуха не знал, что изменилось. Возможно, старая сказка, которую испокон веков передавали друг другу люди, оказалась правдива, и время в самом деле способно исцелить даже самые глубокие раны. А может, рядом с Кадзухой просто оказались нужные люди. Люмин. Бэй Доу. Кокоми и Горо. Все те смельчаки, что не побоялись поднять оружие против сегуна и подарить Инадзуме долгожданную свободу. Сяо и Итто. Все его новообретенные друзья.
И, конечно, сам Аято, который подарил ему немыслимую ценность — правду о падении клана Каэдэхара.
Мысли Кадзухи все еще путались во тьме, и он знал, что она никогда его не оставит. Каждый, кто потерял, живет с осколком в сердце. Ты не сумеешь сбежать от боли и воспоминаний. Ты не перестанешь представлять, что было бы, будь твой близкий человек жив. Ты никогда не перестанешь любить его — даже несмотря на то, что его больше нет рядом.
Пожалуй, все, что ты действительно можешь — это быть благодарным за свет, который принес тебе ушедший, и бережно хранить его у сердца.
