Её величество Эйна и Его величество Кайден
Доставшееся им королевство только оправлялось после многолетней войны. Тогда Уния, несмотря на наличие короля, фактически была пятью территориями с собственными законами, правилами и правителями. Почти всесильный на своей земле, король не мог призвать к ответу герцогов и их вассалов, что в итоге делало страну уязвимой, а использование её ресурсов – неэффективным, что уж говорить о тяжести жизни простых людей, которая зависела не только от природы, но и от воли и порядочности их господина.
Преобразования, которые начали Эйна и Кайден, а продолжили их дети, привели к выстраиванию вертикали власти, созданию единых законов, введению всеобщего образования, защиты прав населения.
Жёсткое единоначалие на том историческом этапе помогло Унии сохранить и преумножить территории и в итоге стать Великой Унией – одной из богатейших стран мира.
Время шло, развивалась магия и техника, и настал момент, когда общество созрело для новых преобразований, а то, что сделало Великую Унию сильной, стало мешать дальнейшему процветанию. Тогда потомки Эйны и Кайдена проявили вошедшую в историю мудрость рода Феникса, позволив абсолютной монархии без войн и потрясений, начавшихся в других странах, превратиться в монархию конституционную, и Великая Уния вошла в новый век ещё более великой.
Но что бы ни происходило, в ней всегда помнили короля-защитника Кайдена и королеву-целительницу Эйну, их имена давали улицам и кораблям, в их честь создавали музеи и называли детей, о них писали стихи и песни, мемуары, биографии, книги, документальные изыскания, сценарии для театров, а потом и для кино. В этих историях, иногда близких к правде, а иногда сильно приукрашенных, делались разные акценты: кто-то упирал на их административные свершения, кто-то – на силу Кайдена или доброту и милосердие Эйны, до конца жизни занимавшейся целительством и не делавшей различий между аристократами и простыми людьми. А для кого-то они были образцом семейной пары, выбравшей любовь и сохранившей её на всю жизнь.
Так они стали легендой, прекрасным вдохновляющим образом.
И среди множества творений о них был роман «Целительница будущего короля», который однажды попал в руки путешествующему между мирами торговцу-контрабандисту. От него книга попала в Эёран к любителю иномирных книг, а тот одним тёплым весенним утром преподнёс роман в дар прекрасной принцессе вампирского кантона Нильсэм[1].
А моресский принц Чигару…
Эпилог, часть вторая, пиратская
Чигару не понимал, насколько соскучился по морю, пока не услышал крик чаек и не увидел с холма его раскинувшееся до горизонта изумрудно-синее сверкающее полотно.
С того момента, как Чигару придержал коня на том холме, вдыхая родной запах и наслаждаясь рокотом волн и шумом портового города, прошло полтора месяца. Чигару всё ещё не мог надышаться терпким солёно-водорослевым ароматом, наслушаться рёва волн, не надоела ему и качающаяся под ногами палуба.
Денег у Чигару хватило бы нанять флотилию, но он с огромным удовольствием пошёл на пиратский корабль матросом. Странный выбор? Отнюдь! Капитан – это ответственность, необходимость постоянно всё держать под контролем, учитывать, просчитывать, принимать решения, а матрос – это просто: помыл палубу, отстоял на дежурстве и блаженствуй на корме или качайся в гамаке трюма. Вломил по паре челюстей, показывая силу, проставился выпивкой, поиграл в кости – вот и вся высокая политика. Просто и эффективно – то, чего Чигару сильно не хватало при общении с большинством обитателей и гостей столицы.
Монотонная праздность морского похода позволяла Чигару не думать ни об отказе на его первое предложение руки и сердца, ни о навязчивых требованиях из Моресы, ни о глупом поведении Кайдена, которого хотел бы защитить от глупостей, но не мог решать за него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так что пиратский корабль, море от горизонта до горизонта, солонина, гамак, брызги на лице. И как самое пикантное, но не частое развлечение – абордаж.
Правда, за последний месяц их Быстрокрылому на добычу не везло: сначала пришлось удирать от военных кораблей Унии, потом, когда почти догнали торговый корабль, показались два торговца с охранением, и Быстрокрылому пришлось отступить. Третий раз они только заметили парус на горизонте, как начался ливень, и потенциальная жертва улизнула.
Не удивительно, что пираты заскучали, занервничали, а когда заметили корабль под тёмно-красным флагом с белым следом звериной лапы, не смогли удержаться от восторга.
– Оборотни! Оборотни! – прокатился по Быстрокрылому довольный рёв.
Оборотни сами крайне редко заходили в эти воды. А уж если появлялись, то с самым ценным грузом, ведь никто не проделал бы такой путь ради дешёвки.
Пока большая часть пиратов заходилась в ликующих криках и предвкушала богатую добычу, капитан со старшими офицерами командовали смену курса и обсуждали стратегию.
Тёмно-красный флаг с белой лапой означал не только богатую добычу, но и наличие оборотней на борту, а далеко не всякий умел сражаться с животными. Впрочем, в команде торговцев могло быть много людей, ведь оборотни не любили покидать свои земли.
Чигару ощущал, как возбуждение пиратов пробуждает в его крови жажду драки. Но корабль оборотней был ещё далеко, и Чигару оставалось только размышлять. Судя по курсу, корабль следовал от Унии прямиком в страну оборотней. Это значило, что, увы, причудливых товаров оттуда не будет, только людские.
«Жаль», – подумал Чигару.
В сокровищнице Моресы хватало вещиц из кости, серебра, золота и магических камушков, сделанных у оборотней. В Унии из-за затяжной войны выставлять подобные вещи напоказ считалось верхом неприличия, поэтому Чигару таких памятных драгоценностей почти не встречал. Но если увидит у кого-нибудь из пассажиров судна – умыкнёт или вытребует как долю добычи.
***
Морское сражение лишь в момент абордажа становилось скоротечным. Лёгкий Быстрокрылый догнал добычу через пять часов и то почти чудом: осадка корабля оборотней была небольшой, что говорило о лёгкости груза.
Эмоции команды снова бурлили, Чигару же спокойно правил заточку на своих абордажных саблях. Разум его был чист и безмятежен, как всегда перед боем.
На обоих кораблях оказалось по щитовику, на первой сходке они магией отбили удары баллист и арбалетов, выдержали и второе сближение с обстрелом: борта прошли впритирку, но судно оборотней вновь ушло от столкновения с зацепами, не позволяя начать абордаж. Летели брызги, команды кричали, взбудораженные предстоящей битвой. Чигару сжимал сабли, магия текла по лезвиям, наполняя их красным сиянием, а он вглядывался в лица на соседнем корабле, изучая будущих противников.
На третьем сближении Быстрокрылому удалось зацепить борт жертвы крюками. Корабль мотнуло, затрещала древесина, затрещали магические щиты – и схлопнулись. Борта столкнулись, порождая дрожь в огромных корпусах, мостки перекинулись в обе стороны, но Чигару в числе самых нетерпеливых разбежался и перепрыгнул через бурлящую воду. Он перекатился по вражеской палубе, тут же скрестил клинки с полосатым оборотнем – и понеслось.
Крики, напряжение в мышцах, вспышки боли, кипение боевой магии, превращавшей тело в орудие убийства. Команды перемешались, метались по двум кораблям, и в этом ослеплении схватки трудно было понять, где свои, где чужие. Пахло кровью и морем. Все кричали. Звенел металл. Рычали оборотни, но их в команде было меньшинство.
Чигару наслаждался безумием, ослеплением схватки, жаром текущей по рукам и лицу крови. Он скалился не хуже оборотней, бросался на врагов снова и снова – смертоносный вихрь безудержной боевой магии. Он кромсал, отскакивал, бросался вперёд, подныривал под клинки и когти, сбивал соперников плечом, ставил подножки, бил в уязвимые места и даже кусался. Чигару сам был как зверь – яростный и беспощадный.
