Как только стемнело, она отправилась на прогулку по замку. С моря веяло прохладой, над Хиль-де-Винтером сгущались тучи цвета ее любимого лака для ногтей. Като выбрала закрытое платье, а сверху набросила на плечи шкуру рино. Поднялся порывистый ветер, от чего язычки пламени на огненной шкуре затухали, но тут же появлялись вновь.
Като захватила свой колчан со стрелами, лук и кинжал, флакон с полюбившимся ей маслом ванили, а также пару мелочей из комнаты на память. Она неторопливо шагала по замковой стене, а у нее за спиной вышагивали, бряцая доспехами и оружием, стражники. Они выглядели так внушительно и опасно, что Като даже не сказала им ничего по обычаю о погоде, кстати, портящейся на глазах. Снизу под стеной громыхали волны, с ревом чудовища разбиваясь о стену замка, обливая камни пеной на высоте в два человеческих роста. Като повернула назад и зашагала по направлению к южной части стены, обращенной к суше, но находящейся подальше от замковых ворот. Като специально выбрала место, где под стеной не высились острые валуны, а сразу было довольно глубоко и, перекрестившись, прыгнула прямо в бушующее штормовое море. Соскочив с высокой стены, она глубоко ушла под воду, а когда вынырнула, то еле успела снова нырнуть под приближавшуюся гигантскую волну. С замка до нее доносились отчаянные крики стражников. Они, наверное, решили, что она хочет утопиться, но в такую бурю никто не решался прыгнуть за ней.
Грести в шубе и с оружием на спине было тяжело, и Като не всегда удавалось оказаться на верхушке волны, и тогда ее с головой накрывало водой. Плавала она неплохо, но шторм был таким сильным, что сколько она не гребла, берег от того не приближался. Тучи все сгущались, волны становились все больше и больше, надвигалась гроза, а Като была одна посреди Кэтлейского моря, и силы ее начинали иссякать. Она попробовала нырять и плыть под водой, но подходившая большая волна всякий раз отбрасывала ее назад к замковой стене. Като уже не заботило, сколько еще осталось плыть до берега, все ее силы уходили на то, чтобы просто держаться на плаву.
Като попыталась вспомнить хоть что-нибудь к случаю из заклинаний Матея, которые она нашла в подземелье. Несколько раз она запнулась, приврала слова, и ее накрыло самой большой волной, какой ей когда-либо приходилось видеть. Като благоразумно решила, что в ее случае магией не поможешь.
— Ну вытащите же меня отсюда, ну хоть кто-нибудь, — взмолилась она, нахлебавшись воды. Она уже была не рада, что решила таким способом вырваться из Хиль-де-Винтера, и была готова принять помощь от ключницы, она даже жалела, что нагрубила ей. Она приняла бы помощь от кого угодно, лишь бы снова очутиться в своей комнате в замке в теплой ванной с безмятежной гладью ароматной воды, а не в штормящем море. С каждой секундой морская стихия рождала все более сильные и мощные волны, больше ее, больше уже даже кипарисов с соседних островов. Она уже рада была бы доплыть хоть куда-нибудь: до суши, на острова с их скверной славой, или же обратно в Хиль-де-Винтер. Ей становилось все труднее держаться на плаву, все чаще ее захлестывали огромные черные, как грозовое небо, волны. Они несли с собой кучи зеленых водорослей, что цеплялись за руки и мешали плыть, и прозрачных, как стекло, медуз, готовых обжечь не хуже шкуры рино.
Като почти не гребла; она уже не слышала криков с замка, шуба на ней намокла и тянула ко дну. Две волны, идущие одна за другой, захлестнули девушку, и больше уже вынырнуть она не смогла.
Глава 28. Белый дым
Белый дым, освободившись из подземелья, просочился на замковую площадь и начал набирать высоту. Поравнявшись с кружившими над Северной Башней ласточками, дым вытянулся горизонтально нитью и, серебрясь и поблескивая, устремился прочь от Хиль-де-Винтера.
Далеко позади уже остались Мраморные острова, поросшие мрачными кипарисами, белый дым снизился настолько, что время от времени сквозь него пролетали пена и брызги моря Кэтлей. На горизонте уже не маячила полоска суши. Дымный дух покружил над открытым морем, видимо, рассчитывая приметить какой-то знак. Наконец, обнаружив колыхавшуюся на поверхности воды кучу водорослей, дух поднялся ввысь и вытянувшись в нитку, влетел с размаху в водоросли.
* * *
Энсета, полуживая, выбралась на берег. Эти передвижения в Сеймурию и обратно жуть сколько отнимали сил. Добравшись вплавь до суши, она, тяжело дыша, некоторое время так и лежала без движения, омываемая прибоем. Ее хижина словно ждала хозяйку, всего-то нужно было сделать до нее пару шагов, но у Энсеты не было сил подняться. У-у, проклятый герцог. Стара она стала, годы уже не те, да и заточение в склянке сделало свое дело. А еще дорога домой по воздуху… Хорошо хоть, она вернула себе человеческий облик, когда перемещалась из Сеймурии в Н-ск, и сэкономила массу энергии.
Сделав над собой героическое усилие, Энсета подвелась на ноги и, цепляясь за ветви фисташек, начала восхождение в гору. Домой, домой! Сколько всего еще нужно успеть…
Дверь нараспашку. Замечательно. Кто же это шарил здесь, пока она отсутствовала? Энсета легко могла узнать, кто это не побоялся забраться в хижину колдуньи, но сейчас требовалось как можно скорее прийти в форму.
Ведунья торопливо побросала колотые дрова в очаг и, разведя руками в стороны, таким образом разожгла огонь. Пламени были отданы на съедение пучки каких-то трав, сушившиеся под потолком, содержимое нескольких глиняных горшочков с пыльных полок. Тотчас же на огонь был водружен котелок с водой и Энсета, нервно наматывая круги по комнате, все не могла дождаться, когда же она закипит. Как только первые пузырьки начали пробиваться наверх сквозь толщу воды, колдунья зажала прихваткой котелок и заспешила с ним к морю. По дороге она завернула за угол дома и опять каким-то непостижимым образом достала из сушившихся на шестах сетей живую рыбину. И так, с котелком кипящей воды в одной руке и трепыхавшейся скользкой рыбиной в другой, она бегом спустилась к морю. Второпях сбросив с себя одежду, колдунья разбавила набежавшую волну кипятком, бросила туда же рыбу и, зайдя в море по колено, окунулась.
Когда Энсета возвращалась обратно в хижину, на ней не было никаких следов усталости. Она легко шагала с поднятой головой, движения ее были пружинистыми и непринужденными, глаза блестели. Казалось, даже сетка морщин на ее обветренном лице расправилась и она помолодела лет на 20.
Наскоро прибравшись в своем более чем скромном жилище, колдунья утолила голод печеной картошкой и копченой по-домашнему зайчатиной, которую отыскала в погребе. Попивая ароматный травяной чай, она осматривала хижину, гадая, кто и зачем побывал здесь во время ее отсутствия. Любопытство взяло верх, Энсета отодвинула глиняную кружку с чаем на другой конец стола. Перед собой она поставила блюдце, насыпала в него немного золы из очага, а сверху установила стакан с водой. Поболтав в стакане спицей, она вгляделась в его дно и одобрительно хмыкнула, определенно увидев там что-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
