— Это все?
— нет, не все! Хоть пальцем тронешь ту девчонку, что залезла в твой чулан, я до тебя доберусь, даже в твоем треклятом замке доберусь, слышишь?
— Как же, — сказал про себя Матей и пустил коня шагом. — Удачи, Энсета, не хворай.
— Нет, ты не понял! Даже не приближайся к ней, вот что! Иначе мы из тебя всем адом отбивную сделаем!
— Я пришлю тебе ниток. Спасибо за все, — уже из чащи крикнул Матей.
Энсета продолжала громко возмущаться на пороге своей лачуги, грозя ему кулаком, но Матей уже не разобрал, что она там кричала.
Как только ведьма исчезла из виду, он свернул коня на короткий путь к древу и заставил его идти еще тише, а сам ехал, придерживая плечо и закусив губу.
Глава 29. Дары ткмеров
Не сбоку, а сверху. Именно сверху, через дымоход, лился свет в эту странную хижину. Като мутило и подташнивало, все тело ныло и болело, и она двинулась вдоль округлых стен в поисках хоть капли воды.
Какие-то котелки и корзинки. тьфу, черт, в одной из них спасается от жары змея.
О, бутылочные тыквы. Ну в них-то змеям делать нечего, там точно быть воде.
Сделав несколько порядочных глотков, Като ощутила странный солоноватый привкус. Нет, это не вода. В лучшем случае — сок какого-то растения. Было бы еще хорошо, если не ядовитого.
Где вообще она находится? В рукотворной пещере? Каменные стены занавешены белым войлоком с рыжеватыми узорами хной. Пол — дощатый настил, но что-то ей подсказывало, что внизу, под ней, есть еще один подземный этаж или даже несколько.
На вешалке из антилопьих рогов — шкура фаэрино и вся ее одежда, предусмотрительно кем-то вычищенная от морских водорослей. Только огненная шуба почему-то погасла, и сейчас ничем не отличалась от обычной шкуры. Видно, морское купание не пошло ей на пользу.
Като машинально почесала плечо и отдернула руку от внезапной боли — кожу словно ободрали наждачной бумагой.
Кошмар!
Как же она не почувствовала? Как чья-то рука вспарывала ее кожу, оставляя в ней навеки частички черной краски…Да уж, это явно не мехенди.
На плечах теперь — выбиты словно бы доспехи, на них — черные же плетущиеся узоры… Письмена это или просто рисунки? Татуировки плавно переходили на предплечья, и дальше — двумя извивающимися ветками на кисти. На запястьях и фалангах пальцев теперь словно браслеты и кольца…
С плеч на лопатки будто свисала кольчуга, и дальше до ягодиц — опять какие-то плети…на крестце они свивались в Змея с разинутой пастью, от которого по бокам до самых лодыжек — по тонкой нити узоров…
А спереди на верхнюю часть груди спускались две немаленькие кошачьи лапы, сжимавшие по стреле.
Като непременно оценила бы сие произведение тату-искусства, будь оно на ком-то другом. Но черт возьми, это было ее собственное тело, и теперь это местами вообще не тело, а какое-то полотно в стиле символизм вперемешку с арабесками!
Като, подперев голову рукой, бессильно и беззвучно заплакала. Что и говорить, она была просто в шоке.
Вдобавок ко всему Като еще помнила, как ее захлестывало волнами, ее качало, и ей мерещился соленый привкус во рту. Волосы свалялись в кошму с водорослями, став зеленого, как у русалки, цвета.
Внезапно в комнату, отодвинув невидимый раньше полог, вошла женщина. Она была либо очень загорелой, либо мулаткой. Из одежды — только короткая юбка и свободный легкий плащ, а в волнистых волосах благоухали неизвестные Като крупные желтые цветы.
Женщина, увидев, что Като пришла в себя, заговорила быстро на каком-то неизвестном языке.
— Что? — Не поняла Като.
Мулатка быстро сориентировалась и перешла на понятный Като язык, правда со странным акцентом.
— Где я? — Прервала ее Като.
Женщина поставила перед ней большой поднос с фруктами и только потом ответила:
— У племени ткмеров.
— Где-где? — не поняла Като.
— В долине Ниураупушту.
Снова непонятные слова.
— Это в Замии. — Наконец, первое знакомое слово.
— А, — протянула Като. — Выходит, я нелегально пересекла границу.
Женщина удивленно вскинула тонкие черные брови.
— Как так? — Спросила она, предчувствуя долгий разговор и опускаясь на плетеный табурет.
— Я из Сеймурии. Может, знаете, там есть такой замок Хиль-де-Винтер.
Слово «Хиль-де-Винтер» ничего не говорило женщине. Судя по всему, она не покидала здешних земель и не интересовалась свежими сплетнями из-за границы, иначе бы что-то о замке она слышала точно.
— Так мы далеко от Сеймурии? — Настала очередь Като удивиться.
— Муж бывал там. Говорит, два дня пути. — Женщина пожала плечами и желтые цветы в ее волосах заколыхались. — Думаю, вас вытащили русалки. На вашей одежде было много чешуи.
— Вы думаете, это они пронесли меня столько по морю? — недоверчиво спросила Като, не слишком-то веря в существование русалок.
Она закашлялась и попросила воды. Женщина почему-то вздохнула и протянула ей полтыквы воды. Словно отвечая на ее недоуменный взгляд, она ответила:
— У нас в пустыне плохо с водой.
— А чем же поите скотину? Вы выращиваете скот или охотитесь? — Поинтересовалась Като.
Женщина опять вздохнула.
— Муж давно уже не приносил ничего с охоты. В пустыне водятся гулы, — последнее слово мулатка произнесла шепотом и тут же оглянулась, словно ожидая увидеть этих тварей в своем жилище.
В комнату забежали, играя, мальчик и девочка. Им обоим было лет 5–6, и взгляд девочки остановились на шубе, незаметно сползшей на пол. Она что-то быстро залепетала на своем языке, но мать ответила, как отрезала, а потом обратилась к Като:
— Иджи никогда не видела, чтобы шили одежду из звериного меха.
— Ой, я совсем забыла, — Като встала и, встряхнув шубу, бросила ее прямо в очаг.
Детишки завизжали, когда шуба вдруг ярко вспыхнула, и по комнате полетели, гаснув на лету, пепел и искры.
Като взяла кочергу и вытащила из пламени шубу, а затем повесила ее на корягу, торчавшую из стены над кроватью. Огоньки на шубе весело заплясали свой извечный танец. В доме воцарилось молчание.
— Колдунья! — истерично проверещала женщина. Она сгребла в охапку детей и сжалась с ними в углу, держа в руке какой-то амулет, свисавший у нее с одежды на шнурке. Маленькая девочка заплакала и испуганно прижалась к матери.
— Я не волше… — Начала Като, женщина пронзительно вскрикнула и в комнату вбежал молодой мужчина. Он тоже был в юбке и плаще, с темной кожей, но короткими волосами без цветов. Он непонимающе уставился на женщину.
— Кого вы привели в наш дом? — Вскрикнула она, все еще сжимая свой амулет. — Горе нам, горе нам всем, в нашем доме ведьма! — И она и сама принялась плакать, как и ее дочь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
