ездовые собаки? Я знаю такое слово — «мышкуют». Ох, бред, я вспомнил. Лиса мышкует! А лайки?
— Они раскапывают норы леммингов и гоняются за дичью. Надо будет пойти подстрелить пару чаек, пока мой Песец совсем не оголодал. Отличная собака, этот Песец. Двухлеток, чистопородный, красивый, выносливый! Пока я летел, один мужик на него всю дорогу любовался. Просил всё, может, продам? Хороший, кстати, мужик. Ошейник мне подарил.
Он похлопал по толстому кожаному коричневому ошейнику с блестящими бляшками и потрепал по уху крупную белую лайку с чёрным ухом. Она радостно завиляла хвостом и, понюхав следы на снегу, потрусила куда-то по своим делам.
— Со мной, знаешь, пёстрый народец летел. Оленеводы, врач с акушеркой, буровики, охотники и два маримана. Этот был, конечно, охотник. Предлагал охотиться вместе. Слушай, винчестер у него… обалдеть!
— У тебя тоже ничего. Тим, а ты какие гнёзда сейчас смотрел? — спросил Кирилл.
— Есть такая птаха в Арктике. Зовётся — чистик. Они тут на скалистых островах живут. Чистики не улетают даже полярной ночью. А яйца кладут прямо в расщелины скал без всякой подстилки. Там же насиживают яйца и выводят птенцов.
— Тут надо насиживать так уж насиживать! Холодно ведь. В лучшем случае температура может подняться немного выше нуля.
— И я так думал, но оказалось — они странным образом не спешат садиться на яйца. И даже когда наконец приступают к делу, часто оставляют их надолго неприкрытыми. Вот я и стал это фиксировать. Хотел посмотреть, зависит ли вылупление от поведения самок.
— Так им же тоже есть надо. Ты подумай, Тим, это не юг. Здесь чтобы пропитание твоим самкам добыть, надо далеко от островов улететь, найти разводья и рыбку поймать.
— Видишь, на яйцах сидят самки. А кормят их, оказывается, самцы. И самочки, если уходят из своих тёмных щелей, идут не кормиться, а просто греться на солнышке и «болтать» на карнизах со своими соседями по гнездовью. Эй, глянь вперёд!
Решевский взял болтавшийся у него на шее полевой бинокль и навёл его на кочку с буровато-чёрной птицей с крючковатым клювом и белой грудкой.
— Это «фомка-разбойник», короткохвостый поморник. Гнёзда гаги нашёл, ворюга. Он их высасывает. И так ловко, что ты пустые от полных не отличишь. Послал бы Песца его спугнуть, да он удрал как на грех.
— А что, Песец обычно с тобой? Лиза мне чудные вещи рассказывала. Я не особенно поверил. Подумал, интересничает перед девчонкой мужик, — подначил Бисер Тимофея.
— Про чистиков? Трудно поверить, но это правда. Песец всегда увязывался со мной, когда я на обследования ходил. Я думал сначала, если будет мешать, то стану привязывать. Только гляжу, он птиц с гнездовий не сгоняет и яиц без разрешения не трогает. Бывало, я уйду без него, так он меня найдёт и сидит в сторонке, ждёт, когда я позову. Ну, правда, если я его не замечаю, начинает подвывать.
— А птицы как, не пугаются? — удивился Кирилл.
— Сначала страшно пугались, но быстро привыкли. И у меня такая трудность была. Я сам не хотел самок спугнуть, и старался обследовать только те гнёзда, откуда они «гулять» улетели. Но в чёрной расщелине трудно заметить чёрного чистика! И я выучить Песца!
— Значит, верно! Тимка — ты просто Дуров, — Бисер восхищённо хлопнул по плечу Тимофея, — и что?
— Ну, псина сначала не рубила, какого хрена мне надо, и подводила меня к занятым гнёздам. Зато, когда он понял, дело у нас пошло отлично. Он стал приводить меня тогда только к гнёздам без самок.
— И яйца не трогает?
— Нет! Только обнюхает и бежит дальше. Иногда, правда, всунет в щель лапу, на меня глянет виновато, и назад.
— Да-а-а, это номер! А что же чистик?
— Представь себе, вылупились птенцы как ни в чём не бывало. Не все, конечно. Но никакой особенной связи с гулёнами самками-мамками.
«Фомка» поморник тем временем взлетел и погнался за крупной чайкой больше его самого раза в два. Он несколько раз клюнул её в голову на лету, и обе птицы скрылись из виду.
— И правда — разбойник. Э, Кирилл… стой, что за пропасть! Смотри-ка, Песец! Что это с ним? Хромает… Что-то тащит в зубах…
Песец приближался не слишком быстро. Он припадал на одну лапу и скулил. В зубах он нёс что-то серое. Собака двигалась наискось со стороны озера, и вскоре стало видно, что она оставляет за собой капельки крови на снегу. Мужчины побежали навстречу. И через несколько минут Песец, вывалив наружу красный язык, прыгал рядом с хозяином, положив у его ног… мокрую тряпку?
— Тимка, это — Лизы… Лизы шапка с помпоном!
— Эта бурая штука?
— Да-да-да! Но мокрая и в грязи. Бежим, там беда!
Оба бросились по следам Песца, прихватив по пути оружие и аптечку. Собака, словно поняв, тоже поспешила назад, вскоре далеко опередив людей. Бежать было нелегко. По обветренным лицам мужчин струился пот. Они дышали тяжело. Но не прошло и четверти часа бега с препятствиями по камням и снежным языкам, как они увидели движущуюся им навстречу процессию.
Впереди медленно шёл Петрусь. С его одежды капала вода. За ним следовал среднего роста крепко сбитый загорелый блондин в одной рубашке с короткой бородкой и в солнцезащитных очках. Он нёс на руках Лизу, укутанную в толстый свитер и мужскую куртку на оленьем меху. Голова Лизы безвольно откинулась на его плечо, глаза были закрыты.
— Господи, это ж давешний охотник! Вот где встретиться пришлось! Что случилось, Серёга? — воскликнул Решевский, оказавшийся немного впереди.
Кирилл сначала не мог вымолвить ни слова. В его лице не было ни кровинки. Он пробежал ещё несколько шагов, остановился и крикнул.
— Что? Что с ней? Она…?
— Всё в порядке, — негромко вымолвил охотник. — Девочка провалилась под лёд. А парень геройски прыгнул за ней, вытолкнул наверх и тем спас. Ну, я немного подсобил. Пёс помог очень крепко. Потом мы его отправили в лагерь, и он вас привёл на подмогу! Палатка далеко ещё? Ребят надо растереть как следует, дать чаю с… Тут, кстати, сухой закон, но у меня есть немного для медицинских надобностей.
— Господи! Я не знаю, как Вас благодарить, да Вы… и… Петя! Петенька, а что с Лизой? Она без сознания?
— Перепугалась и обессилила, вот и всё. Мы с Тимофеем знакомы немного, он ведь биолог, в медицине понимать должен, — сказал вместо Пети охотник.
— Я понимаю, — обрёл голос Решевский. — На штормовку, надень. Ты молоток!
Они засуетились, помогая поудобнее уложить Лизу, переодеть Петьку в сухое и осыпая вопросами его и
