нотки. – Простой интерес не стоит таких жертв.
Впервые за их разговор Каспер уронил взор, подернутый дымкой… Сомнений? Ви надеялся заметить в собеседнике тень нерешительности, но то была вовсе не она.
– Я хочу помочь кое-кому, если Этель не сможет.
Ви недовольно поджал губы. Он еще Этель сказал, что не в восторге от ее затеи с «излечением» от разломов. Человек либо справится сам, либо не достоин жить. Сорняки нужно вырывать без жалости.
Эти мысли отразились на лице Ви, которое обратилось в суровую маску. Заметив это, Каспер помрачнел, но его уверенность и решительность никуда не делись. Наоборот, парень воинственно вскинул подбородок и расправил плечи. С его сломанной рукой это выглядело вовсе не угрожающе, но Ви не мог не уважать парня за твердость и стойкость.
Удивительно, но Каспер нравился Ви. Было что-то в его жертвенности и готовности идти до конца такое, чего самому Ви не хватало.
– Ты сомневаешься в силах Этель? – спросил он чисто из интереса.
Ви уже знал, как закончится эта встреча. Знал, что Каспер все забудет и уйдет ни с чем. Но Ви нестерпимо хотелось понять, что движет этим парнем.
– Я хочу верить, что у Этель получится спасти… – он осекся. Наверное, хотел назвать имя, но не стал.
– Тогда почему просишь меня сейчас? Вдруг твоя жертва будет напрасна?
– Это лучше, чем, если я сейчас уйду с пустыми руками, а потом, когда у Этель ничего не выйдет, не смогу вернуться, потому что забуду об этом разговоре и не сумею найти тебя.
Ви завидовал Касперу, его безоговорочной жертвенности и распахнутому сердцу. Каспер мог бороться за дорогого человека, отдавая всего себя, пока все, что оставалось Ви, – просто ждать.
Этель не нуждается в спасении. Она и есть спасение.
– Ты настолько сильно любишь эту девушку? – сморгнув пелену раздумий, в лоб спросил Ви.
– Девушку? – растерянно переспросил Каспер. – Л-люблю?
Такого поворота Ви не ожидал. Он не сомневался, что лишь любовь может толкать людей на столь безумные подвиги, хоть и знал об этом чувстве совсем мало.
– Если не любовь, то что? – раздраженно вскинулся Ви.
Он призвал Изнанку, которая, как батут, чуть подбросила Ви так, что он в следующую секунду уже сидел на краю сцены и смотрел на Каспера сверху вниз. Ви закинул ногу на ногу, поставил локоть на колено, а ладонью подпер подбородок. Внезапные метания Каспера стали сюрпризом, за которым оказалось очень интересно наблюдать.
– Ну же, – поторопил Ви. – Скажи, что тебя привело, пока я не ушел, потеряв интерес. Может, у тебя все-таки получится повлиять на мое решение.
Каспер ломался. Кусал губу, шумно дышал, дрожа всем телом.
А Ви врал. Даже когда Элон скажет правду, Ви просто уйдет.
– Не пытайся обмануть меня, – посоветовал он, – я почувствую перемены твоей Изнанки и обижусь. Тогда ты точно меня больше не найдешь.
– Я понял! – прорычал Каспер, и Ви довольно хмыкнул.
Элон почти раскололся. Вон как вздымается в тяжелом дыхании грудь, как едва дрожат от волнения руки, а в глазах мечется стыд.
Ви жадно облизнулся, будто чужие тайны были его любимым блюдом. Но они всего-то разбавляли его одиночество. Не более.
– Еще до того, как меня усыновили, я знал, что отличаюсь от других мальчиков, хоть и не осознавал, чем именно, – начал Каспер, старательно не глядя на Ви. Тот подался чуть вперед, жадно ловя каждое слово.
Каспер тяжело вздохнул, будто пытаясь воздухом выдавить из себя пробку, не дающую словам литься легко и свободно. Ви нутром ощущал, как правда травит душу и Изнанку Каспера. Точно серная кислота, истина прожигала в Каспере дыры. Возможно, они могли бы уничтожить парня, вырвись Изнанка наружу… Но не сейчас.
Ви знал, как ощущается измененная Изнанка, и без труда опознал таковую у Каспера. Похоже, когда-то в прошлом эти чувства убивали Элона, но сейчас он нашел в себе силы принять самого себя.
– Уже попав в семью и став старше, я понял, что со мной не так… И стал ненавидеть себя за то, кем являюсь. Мои приемные родители усыновили ошибку природы.
Каспер скривился от внутренней боли, а Ви заметил, как здоровая рука парня сжалась в кулак. Он еще не понимал, о чем Каспер говорит, но осознание приходило постепенно, с каждым словом Элона становясь все четче.
– Мне было стыдно сказать им правду, я боялся разочаровать свою семью. Не хотел, чтобы родители винили себя в том, кто я есть. Не желал, чтобы они стыдились меня так же, как я стыжусь того, что мне нравятся парни. Я думал, что если заткну свои чувства, зарою их поглубже, то смогу игнорировать. Смогу забыть, что я – ошибка. Для всех будет лучше, если я буду хотя бы притворяться другим, нормальным человеком.
Каспер многозначительно замолчал.
– Я думал, что мои чувства – мерзкие и неправильные. Но сейчас… Сейчас я понимаю, что, возможно, мои чувства – единственное спасение для того, кого я люблю. Они не ошибка. Я не ошибка!
Каспер вскинул глаза, и Ви изумленно выпрямился. Столь жестким взглядом можно убивать.
Когда Каспер снова заговорил, его слова прогремели приказом:
– Я пришел ради Дарена Йоркера и не уйду, пока не получу то, за чем явился. Я спасу его, даже если сам буду вынужден умереть.
Ви ошеломленно молчал. Внешне он оставался спокоен, но внутри все перевернулось от слов Каспера. Он смотрел в голубые глаза, а сам думал – будь он все еще жив, смог бы так же самозабвенно пожертвовать собой ради Этель?
– Уходи, – проскрипел Ви.
Сердце в груди давно не билось, и сейчас Ви чувствовал это как никогда остро.
– Сказал же. Не уйду, – предсказуемо заупрямился Каспер.
Тогда Ви грустно усмехнулся и без слов скрылся за пеленой теней Изнанки. Перед глазами потемнело.
Каспер забудет этот разговор, но Ви будет помнить целую вечность.
Теперь он понял, что значит по-настоящему любить.
Глава 26
Дарен
Они оставили его одного и пропали.
Этель приказала ждать, а Каспер – держаться. И оба исчезли без следа.
Первые минуты их отсутствия Дарен перенес вполне стойко. Побродил по опустевшей комнате, дожевывая крекеры из открытой пачки, залип у окна. Сквозь мутное стекло проследил за убегающей Этель и за Каспером, который рванул за рыжеволосой. Кстати, рванул Элон на велосипеде Дарена. Да еще и упал с него прямо на сломанную руку.
Наблюдая за этой безрадостной картиной, Дарен сморщился, будто сам расстелился на земле, и тяжело вздохнул. Каспера ему было жаль больше, чем собственный велик. В конце концов, Йоркер сам оставил его в подъезде, даже замок
