себя уродом.
Он искренне жалел, что сумел признаться перед Ви, но промолчал рядом с тем, кому слова на самом деле предназначались. Каспер смело заявил вековому чудовищу, что готов пожертвовать собой ради Дарена. Смог принять свои чувства сейчас, слушая повтор записей. Но не осмелился сказать о своих симпатиях самому Йоркеру.
Да и нужно ли это?
Главное, что принятие Каспером его чувств помогло докопаться до истины. А значит, поможет и спасти Дарена. Сегодня ночью, когда у пруда в «Жерле» точно никого не будет, Каспер придет на берег за ответами.
Но пока до ночи еще было время. И Каспер знал, кому хочет его подарить. Если, конечно, Дарен позволит после того, как Каспер просто сбежал от разговора. После всего, что между ними было.
Собрав по крохам всю свою смелость, Каспер решил, что этот вечер – шанс извиниться за побег перед Дареном и просто поговорить. В конце концов, даже безобидная ночная вылазка к пруду может вылиться в очередную проблему. Лучше не терять возможности побыть вместе, пока она есть.
Каспер надеялся, что Дарен не откажется от встречи.
Йоркер стал первым и единственным, кто подарил Касперу ощущение того, что в нем нуждаются. Рядом с Дареном он понял, что его чувства могут сделать кого-то не только счастливее. Они могут спасти. И это опьяняло.
А еще Каспер будто подсел на иглу. Ему хотелось быть рядом с Дареном, помогать ему, поддерживать, чтобы Йоркер мог стать свободным от терзаний и страхов. Чтобы он мог стать собой. Тем Дареном, которого Каспер видел в моменты, когда Йоркер становился сосредоточенным и спокойным: смелым, уверенным, стойким. Тем Дареном, который без страха может пойти против Тобиаса Вальетти, упрямо бороться с собой и не бояться просить о помощи.
Каспер видел настоящего Дарена и уже любил его так же сильно, как и нового себя. Того Каспера, каким он становился рядом с Йо.
В кармане джинсов лежал скомканный обрывок с номером Дарена. Каспер всегда носил этот клочок с собой с тех пор, как переписал данные Йоркера из его блокнота. Каспер перекладывал записку из старой одежды в новую неосознанно, даже не задумываясь зачем. Сейчас же он благодарил себя за глупую сентиментальность, ведь в старом смартфоне телефон Дарена забит не был.
Не давая себе времени передумать, Каспер набрал номер и принялся отсчитывать гудки.
Этель
– Соберись, – вопреки команде, голос дрожал. – Ты же будущий врач!
Перед глазами пронеслись все занятия, на которых Этель училась оказывать первую помощь, делать массаж сердца или искусственное дыхание. Все знания были разложены в голове как по полочкам, но стоило Этель увидеть тело Дарена, эти полки рухнули.
Все смешалось, и отыскать в ворохе чувств нужные умения казалось нереальным. Несколько мгновений Этель, остолбенев, стояла у порога, пока наконец не ударила сама себя по щекам.
– Соберись! – вновь рявкнула она и, точно следуя чужой воле, подбежала к Дарену.
Рухнула перед ним на колени и поднесла ухо к приоткрытым губам парня. Сердце екнуло и вдруг забилось отбойным молотком. Он уже не дышал. Можно было бы проверить точнее, поднеся ко рту зеркальце, но у Этель не было времени его искать.
Она коснулась шеи парня, пытаясь нащупать пульс, но быстро отдернула руку. Дарен уже начал остывать. Кожа была едва теплая.
Этель пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не завыть в голос. Слезы наполнили глаза, застилая взор мокрой пеленой. Стоило моргнуть, и крупные капли сорвались на холодеющую щеку Дарена.
– Каспер! – заорала она, раздирая голосовые связки. – Каспер, скорее иди сюда!
Ответная тишина легла на виски тисками. Куда Каспер делся? Этель ведь сказала ему и Дарену сидеть здесь и ждать!
– Каспер! – теряя остатки надежды, позвала она и всхлипнула, поняв, что никто не ответит.
Этель схватилась за голову и чуть отползла. Она хотела отвернуться от тела, но не могла оторвать глаз.
Она уже видела смерть, с которой не могла сразиться. Она обещала себе, что это больше не повторится, она не позволит никому умереть. Но…
Снова. Это случилось снова.
Может, не брось она парней одних, все бы было иначе. Может, она смогла бы что-то сделать, чем-то помочь. Что случилось? Сердечный приступ? Астма?
«Изнанка», – подсказало сознание. Почему-то – голосом Ви.
Этель точно ударили кнутом. Даже легкие онемели, а сердце споткнулось.
Ну конечно… Дарен ведь уже давно страдал от разлома, и Этель видела его собственными глазами!
Утерев слезы, она подхватила Дарена за плечо и перевернула на спину. Его голова безвольно повернулась на другой бок, руки раскинулись в стороны. А взору Этель открылась широкая щель, что расползлась от верхних ребер до нижнего края грудины. Вокруг разлома еще шевелились тени – осколки отмирающей Изнанки, а из центра темной прорехи вдруг что-то выскочило.
Мелкое тельце неуклюже мотало из стороны в сторону, пока крохотный черный человечек проворно пытался убежать. Малюсенькие ножки оставляли на светлой футболке Дарена черные точки следов, которые больше походили на горстки пепла. Прищурив зрячий глаз, Этель пригляделась и охнула. Человечек, который был уменьшенной копией Дарена, таял на глазах.
Еще сегодня Этель не хотела касаться тени чужой души, но теперь у нее не было выбора. Если упустить время и не попробовать поймать Изнанку в оковы родного тела сейчас, иного шанса может не быть. Останется только горечь утраты и гнетущее «а если бы».
– Прости, – шепнула Этель Дарену, который не мог ее слышать. Она сделала это на всякий случай, если его Изнанка как-то способна передать Йоркеру ее касания.
Шумно выдохнув, Этель попыталась накрыть человечка куполом ладоней. Существо тонко взвизгнуло и увернулось, слетев с впалого живота Дарена на пол. От падения у человечка рассыпалась одна нога. Он жалобно запищал и попытался ползти, но Этель мгновенно схватила беглеца в клетку ладоней, которую приоткрыла, лишь чтобы опустить чернильного Дарена через разлом в его настоящее тело.
Она сделала это интуитивно, почти не рассчитывая на успех. А потому облегченно выдохнула, когда возмущенный визг стих. Человечек провалился в разлом, но вряд ли это можно было считать победой. Обрывки Изнанки черными змеями вились на ребрах Дарена.
Этель опустила руки на грудь парня, окунув кисти в шевелящиеся тени. Кожи коснулось теплое покалывание, и Этель подумала, что так Изнанка противится ей, чужачке.
– Так нужно, – оправдывалась она больше перед собой, чем перед бессознательной материей.
Этель тщательно собирала чужую Изнанку, точно рассыпанный песок. Тени не слушались и убегали черными лентами, будто от ветра. Но Этель быстро приноровилась и легко загоняла их в разлом.
Это занятие отняло не больше пары минут. Сосредоточившись на
