б) Помогаете молодому человеку выбраться из кабины, но настаиваете на необходимости отвезти деньги в местный полицейский участок.
в) Берете деньги и продолжаете путь, зная, что кто-нибудь обязательно проедет следом и поможет молодому человеку, пусть и пользуются этой дорогой редко.
г) Что-то еще.
Будь это тест кафедры психологии Сакраментского университета, Тед без колебания обвел бы вариант (б). Пусть он мало чем отличался от бродяги, его мама не воспитывала дураков, и мы говорим: спасибо тебе. Этот выбор был бы правильным в большинстве ситуаций… безопасный выбор, выбор, который просто не может быть неправильным. Рассматривает он и запасной вариант: «Я совершенно не понимаю, к чему вы клоните, но по крайней мере честно это признаю», и это вариант (г).
Тед обводит (в), но сие не означает, что в вышеописанной ситуации он бы именно так и поступил. Он склонен думать, что и вариант (а) не так уж и плох, при условии, что он сможет задать «молодому человеку» несколько вопросов о происхождении денег. И если не применялись пытки (а он бы это узнал, не так ли, что бы ни ответил ему «молодой человек» на сей предмет), нет вопросов, забирайте ваши деньги. Vaya con Dias[101]. И почему? Потому что Тед Бротигэн верил, так уж вышло, что владелец закрывшегося кондитерского магазина не просто бросался словами, когда писал на витрине ОНИ УБИВАЮТ МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА.
Но он обводит (в) и пятью днями позже оказывается в холле танцевальной школы (танцам там уже не учат, школа закрылась) в Сан-Франциско (билет из Сакраменто ему оплатили) вместе с тремя другими мужчинами и одной угрюмой девушкой (как выясняется, зовут девушку Таня Лидс, и она из Брайса, штат Колорадо). Больше четырехсот человек пришли в спортивный зал, клюнув на обещания рекламного объявления. По большей части, козлища. В Сан-Франциско приезжают четыре агнца. Один процент. И даже это, как потом предстоит узнать Бротигэну, фантастический улов.
Со временем его приглашают в кабинет с надписью на двери ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. Большая часть кабинета забита пыльными танцевальными костюмами. На складном стуле сидит широкоплечий мужчина с суровым лицом, вокруг валяются розовые пачки. Бротигэн думает: «Реальная жаба в воображаемом саду».
Мужчина сидит, наклонившись вперед, руки лежат на большущих, как у слона, бедрах.
— Мистер Бротигэн, — говорит он, — возможно, я — жаба, может, и нет, но я могу предложить вам работу на всю жизнь. Могу также отослать вас отсюда, крепко пожав руку и пожелав всего наилучшего. Все зависит от ответа на один вопрос. Собственно, вопроса о вопросе.
Мужчина (как выясняется, зовут его Френк Армитейдж) протягивает Теду лист бумаги. На нем подчеркнут вопрос 23, о молодом человеке и сумке с деньгами.
— Вы обвели (в), — говорит Армитейдж. — А теперь, только без запинки, пожалуйста, скажите мне почему.
— Потому что (в) — ответ, который вы хотели получить, — отвечает Тед без малейшей запинки.
— И откуда вам это известно?
— Потому что я — телепат, — говорит Тед. — И именно телепатов вы ищете. — Он пытается сохранить бесстрастное выражение лица и, похоже, ему это удается, но внутри его переполняет безмерное облегчение. Потому что он нашел работу? Нет. Потому что ему сделали предложение, в сравнении с которым призовые деньги новой телевикторины кажутся грошами? Нет.
Потому что кому-то наконец требуются его способности.
Потому что кого-то он действительно заинтересовал.
7Работу ему предложили очень выгодную, но в своих мемуарах Бротигэн честно признал, что мог бы согласиться, даже если бы ему сразу сказали правду.
«Потому что талант не может дремать, не знает, как это, сидеть сиднем, — сказал он. — Независимо от того, идет ли речь о вскрытии сейфов, чтении мыслей, делении в уме десятизначных чисел, талант требует, чтобы его использовали. Кричит об этом, не умолкая. Будит ночью после самого тяжелого дня, крича: „Используй меня, используй меня, используй меня! Я устал от ничегонеделания! Используй меня, дурья башка, используй!“»
Джейк расхохотался, даже не юношеским — детским смехом. Зажал рот руками, но продолжал смеяться. Ыш посмотрел на него снизу вверх, его черные глаза в золотых ободках обручальных колец хитро поблескивали.
Сидя на складном стуле среди розовых пачек, в мягкой шляпе, сдвинутой чуть назад, на коротко стриженной голове, Армитейдж спросил Бротигэна, слышал ли тот про «Южноамериканских морских пчел». Когда Бротигэн ответил, что нет, Армитейдж объяснил, что речь идет о консорциуме богатых южноамериканских бизнесменов, в основном бразильцев, которые в 1946 году наняли группу американских инженеров, строительных рабочих и охранников. Числом более сотни. Они и есть «южноамериканские морские пчелы». Консорциум подписывал с ними четырехлетние контракты, жалованье для каждого устанавливалось индивидуально, но всем платили щедро, возможно, даже слишком щедро. Скажем, бульдозерист мог подписать контракт на 20 000 долларов в год, что в те дни считалось очень высоким жалованьем. Более того, полагалась премия в размере годового оклада. То есть этот самый бульдозерист по истечении четырех лет получал сто тысяч долларов. При условии, что человек соглашался на одно необычное условие: он едет, он работает и не возвращается назад, пока не истечет срок контракта или не будет закончена работа. Каждую неделю предусматривались два выходных, как в Америке, каждый год — отпуск, как в Америке, но в пампасах. Человек не мог вернуться в Северную Америку (не мог даже побывать в Рио) до истечения срока контракта, то есть четырех лет. Если человек умирал в Южной Америке, его похоронили бы там же: никто не собирался платить за перевозку тела обратно в Уилкс-Барре.[102] Каждый, кто подписывал контракт, получал пятьдесят тысяч аванса и шестьдесят дней, в течение которых мог потратить их, положить в банк, инвестировать или пропить. Если человек выбирал вариант инвестирования, то к его возвращению из джунглей, с темным загаром, накачанными мышцами и ворохом историй, которых хватило бы до конца жизни, эти пятьдесят тысяч превращались в семьдесят пять. И разумеется, как только контракт заканчивался, человек получал, как любили говорить лайми,[103] «вторую половину», которая приплюсовывалось к тому, что оставалось от первой.
Все это Армитейдж и рассказал Теду. Только первая половина составила четверть миллиона долларов, что в сумме со второй давало ровно полмиллиона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
