плесень, а ногти превратились в желтые обломки, торчащие из усохших пальцев.
Рука Фаразара зависла над тканью. Голубой язык пробежал по холодным губам; Фаразар задумчиво посмотрел на то, что осталось от тела. Затем он медленно и осторожно поднял ткань. Солнечные лучи осветили костлявую серо-бурую грудь, ввалившуюся и покрытую слизью, а также шею, в которую нож Нилит вошел до позвоночника.
Когда появились черные, сгнившие губы и белые зубы, сложившиеся в ухмылку, Фаразар лишился самообладания. Он уронил ткань и поспешил убрать руку подальше. Взяв ее, он почувствовал, что она ходит свободно, и сразу же с хлюпающим звуком вставил ее в сустав. Она снова выскочила, и ему понадобилось еще три попытки, чтобы примотать ее к телу. Порадовавшись тому, что он лишился обоняния после смерти, Фаразар просто сглотнул комок – несмотря на то, что в его глотке больше никогда не появится слюна.
Нахмурившись, Фаразар взглянул на юг, выискивая скачущую вслед за ним точку. У него всегда было слабое зрение, а после смерти оно стало еще хуже. Из-за марева он не видел ничего, кроме дрожащих красных, желтых и белых полос, а также шипов из соли, похожих на неизвестно откуда взявшиеся сталагмиты. С запада к нему приближалась песчаная буря. Поток песка устремился в небо, заклубился, словно оранжевая волна, которая вот-вот обрушится на землю. Буря мчала через дюны со всей скоростью, которую могли придать ей порывы ветра. У ее основания песок кипел, словно бурный поток, пожирая все на своем пути. Время было на исходе.
Выругавшись, Фаразар выполз на вершину дюны и посмотрел на раскинувшийся за ней город. Мили протянулись между ним и его сияющим домом, но если Фаразар прищуривался, то мог лишь различить башню какой-то тал или тора, здание какого-то банка или палаты – и, конечно, Небесную Иглу, даже шпиль которой был втрое толще любой из башен. Ее мраморные бока сияли в золотистых лучах солнца; она затмевала собой все постройки в радиусе нескольких районов. Просторы были так близко, что Фаразар уже различал прыщи глинобитных домов, купола, минареты, редкие башни и, что самое важное, царапины дорог, выбегающих из Аракса.
Его взгляд проследил за одной из них, которая порой исчезала за дюнами, пока не сливалась с пятном посреди кратера на краю Просторов. Фаразар прикрыл ладонью глаза, словно козырьком, и подался вперед. Структура сияла, словно кусок полированного металла, однако, похоже, была сделана из черного камня. Ее окружала легкая дымка, и уже это вселяло в Фаразара надежду. Судя по всему, это был колодец Никса. Фаразар заулыбался. В отличие от диких фермерских колодцев, ни один колодец Никса в Араксе или на Просторах не пересыхал.
На вершине дюны зашевелился песок, полетел в лицо Фаразару; император отвернулся, скорчив гримасу. Именно тогда он заметил путника.
Человек, повозка, две лошади – и все это движется на юг. До него было около полумили, и он двигался параллельно Фаразару. Он не спешил, но и не медлил. На повозке лежал большой ящик, покрытый зеленым холстом. На его боку красовался герб, который Фаразар не мог как следует разглядеть – и этот же герб, несомненно, был вышит на развевающихся одеждах из белого шелка и на широкополой шляпе. Пока повозка подпрыгивала на ухабах, Фаразар заметил, как блестит золото на груди и руках путешественника. Он либо храбрец, либо олух, если решил надеть такие безделушки, отправляясь в пустыню: на Дюнных равнинах и в Долгих Песках «упыри» были далеко не единственной бандой. Однако человек почему-то держался уверенно, и это встревожило мертвого императора. Фаразар обрадовался, что их пути не пересекутся.
Прижавшись к земле, он дал человеку пройти мимо и затеряться среди дюн. Именно тогда Фаразар почувствовал, что ветер усиливается. Струйки песка закружили вокруг светящихся пальцев.
То ли скользя, то ли кувыркаясь, он спустился по склону дюны и резко остановился, обдав жука мощной волной песка.
– Вставай, жук! Вставай, ублюдок!
Но убедить жука не удалось: вместо того чтобы подняться, он сложил ноги, поджав их к прочному панцирю, и втянул голову в шею. Фаразар посмотрел на свое тело, затем на проклятое существо и всплеснул руками.
Когда он добрался до тела и потащил его вниз по склону, песчаная буря уже приготовилась нанести удар. Фаразар едва успел укрыться в тени жука до того, как на них обрушился ветер. Внезапно начавшийся рев оглушал; и волны песка ударили по ним, одна за другой, а затем в них врезался ветер. Фаразар заскрежетал зубами; они побелели, когда в них врезалась содержащая металл пыль.
– Долбаная пустыня! – взвыл он.
Похмелье прекрасно тем, что оно – чудесный повод поспать. От тела требовалось только одного – сесть, замереть и терпеть. Хотя сидеть на спине скачущего галопом коня было сложно, Нилит каким-то образом это удалось: она обмякла и согнулась, словно старая карга, и ее подбородок то подскакивал, то врезался в ее грудь. Это был прерывистый сон, но все же сон – исцеляющий, полезный для больного живота и неспокойного разума.
Поэтому погоня для Нилит разбилась на множество фрагментов. Очередной резкий толчок заставлял ее ненадолго открыть глаза, настолько, чтобы увидеть, как буря тянет по небу свои конечности. Она также могла увидеть Безела – черного воздушного змея в бесконечной синеве, или покрытый лиловыми и розовыми пятнами соляной столп, высокий, словно термитник. Солнце перескакивало с места на место на своем пути. Когда Нилит наконец сумела одолеть сонливость, оно уже катилось по западной части неба, наполовину закрытое бурей.
– Где он? – прохрипела она.
Ее глотка была забита песком. Никто ей не ответил. Безел все еще летел над ней, крутился по спирали, чтобы приглядывать и за их жертвой, и за тем, кто их выслеживал.
Помахав ему, Нилит свистнула так громко, как только могла это сделать пересохшими губами, и Безел упал с неба с такой силой, словно он – мраморная глыба. Не обращая внимания на ворчание Аноиша, он сел на голову коня, не вцепляясь в нее когтями.
– Где Фаразар?
– Ближе, чем раньше. Похоже, он пытается обойти бурю стороной.
– Прошлая ему не понравилась.
Сокол посмотрел на свирепую оранжевую бурю, которая растянулась с северо-запада на юго-восток.
– Значит, нас с ним двое. Скоро она нас догонит.
– Он попытается спрятаться или добежать до укрытия. Мы его найдем.
Нилит натянула поводья, снова пришпоривая Аноиша. Сейчас, когда ее обдувал прохладный ветер, она впервые за этот день почувствовала себя неплохо. Да, боль в ее голове по-прежнему вспыхивала при каждом ударе копыта, и тревожность по-прежнему цеплялась за нее, но Нилит догоняла призрака, а все остальное было неважно.
– Сколько времени у тебя осталось? – спросил Безел, снова взлетая.
Усиливающийся ветер растрепал его перья.
– Я потеряла счет
