стоял в дверях и скучающе смотрел на сводчатый потолок и на длинные гобелены, на которых была нарисована тысячелетняя история Кодекса. Несмотря на правила Палаты, призрак был вооружен чудовищно большим мечом. Золотое перо на его груди издевательски блеснуло.
Камерарий знаком отпустил писца, и еще одним раздраженным жестом предложил Итейну сесть.
– Я ненадолго, – заметила тень.
Ребен заставил себя вежливо улыбнуться, опускаясь в свое кресло, и сложил пальцы домиком, чтобы они не дрожали.
– Должен ли я предположить…
Итейн театрально вздохнул. Хотя он и был голосом будущей императрицы, эта роль, похоже, нравилась ему не больше, чем Ребену.
– Камерарий, предположить – значит признать отсутствие фактов. Поскольку фактов у тебя нет, позволь мне их изложить. Факт первый: после величайшей за последние десять лет резни убит судья, большое число торов, тал, мелких аристократов, а также серек Бериния. Не забудем и про Хашию по прозвищу Голос – барда, обладавшего бесценным талантом. Факт второй: насколько известно Небесной Игле, в связи с вышеупомянутой резней не арестован еще ни один подозреваемый. И факт третий: ее высочество Сизин Талин-Ренала Тридцать Седьмая не очень довольна фактами первым и вторым – как и ее отец, твой император.
– Не… очень довольна? – Ребен заерзал на кресле, пытаясь сохранить на своем лице улыбку.
Итейн пожал плечами.
– Это мягко сказано, если учесть, сколько серебра она потратила на тебя. Не говоря уже про всех этих призраков-солдат.
– Понимаю. – Ребен не стал убирать руки от лица, надеясь таким образом скрыть румянец. – Мне бы хотелось заверить ее высочество, что я прилагаю все усилия…
– Подозреваемые.
– Прошу прощения?
– Подозреваемые. Виновные. Нарушители закона. Злоумышленники. Они у тебя есть?
Ребен проклял свои дрожащие руки, когда они потянулись к свиткам, которые он разбросал по столу в одном из припадков гнева. Он собрал свитки, развернул их и прочел имена, собранные дознавателями – дознавателями, которых он высоко ценил и которых теперь безмолвно проклинал за то, что они не добились особых успехов – особенно дерзкую Хелес, которая требовала автономности, но не предоставила ничего, кроме подозрений.
– Господин по имени Фарасси недавно стал тором – якобы после того, как заключил выгодную сделку с неким пиратом с Разбросанных островов. Пендраго, человек из Скола, известный душекрад из… э-э… района Давар. Еще есть Беррикс Бледный, известный разбойник и душекрад из Куары. Некоторые из моих дознавателей даже предполагают, что в этом замешан Консорциум – группа торговцев, которая управляет шахтами в пустыне. Возможно, он решил побороться за власть.
Лицо Итейна не дрогнуло. Он просто выжидающе смотрел на Ребена. Камерарий схватил со стола еще несколько свитков.
– Э-э… У нас есть некий Астарти с Белого Берега. И Боран Темса. Из района Бес. Всего пару недель назад он из владельца таверны превратился в тора, хотя никто не понимает – как и почему. Он торговец душами, это очевидно – и, возможно, душекрад. Об этом сообщает дознаватель Хелес. Она – одна из моих лучших работников. Это все.
– Это все, – отозвался Итейн.
Это было утверждение, а не вопрос.
Призрак принял задумчивый вид и наклонился над столом, чтоб взглянуть на свитки. Ребен вжался в кресло, чувствуя, что утопает в высокой спинке, и постарался скрыть тот факт, что он кусает губы от страха.
Итейн хмыкнул.
– В общем, все это не сильно впечатляет.
Ребен махнул рукой в сторону свитков; его оскорбляла сама мысль о том, что его отчитывает слуга-тень, даже принадлежащий принцессе.
– Я делаю все, что могу!
Итейн поднял бровь и с сомнением посмотрел на Ребена.
– Позволь помочь тебе. Вот этот Боран Темса – тупик. Твой Хелес…
– Она – женщина.
– Твоя женщина по имени Хелес ошиблась.
– Она редко ошибается – если вообще ошибается.
Призрак покачал головой.
– Темса – дальний родственник рода Ренала. Дальний, дальний родич, но тем не менее Игла про него знает. Он торгует душами, но не крадет их. Забудь про него. Потрать свои ресурсы на что-то более полезное – например, на этого Астарти или на Беррикса.
– Я доверяю Хелес…
– А будущая императрица – нет, и, если честно, она недовольна отсутствием результатов, несмотря на то, что выдала тебе серебро и призраков. Удвой усилия и поймай эту дерзкую сволочь, пока она не набралась храбрости, чтобы напасть на тебя.
Ребен почувствовал, что его щеки залило холодом и что кровь утекает из них, словно вода в сточную канаву.
– Это ее приказ или твой, тень?
– Ее. Я передаю его дословно.
Подмигнув Ребену, Итейн постучал костяшками пальцами по столу и ушел.
Когда за призраком хлопнула дверь, камерарий обмяк, думая о том, какая ведьма или бельдам прокляла его в этот день. Он положил голову на ладони, и по его рукам потекли струйки пота.
Неспешно, широким шагом Итейн вышел из кабинета и почувствовал, как поток сухого воздуха обдувает его голубые пары, заставляя их завиваться вокруг швов костюма. «Почувствовал бы мой нос затхлые запахи папируса и чернил, ароматы бесконечных башен, сложенных из папок и исков?» – подумал Итейн.
По пути к выходу он прошел через один из сводчатых залов и наклонился, чтобы посмотреть на горы свитков. На самом нижнем уровне этого странного леса, освещенного редкими лучами солнца, писцы и прокторы усердно трудились, бегали от одной башни бумаг к другой, не переставая что-то писать. Почему-то ему было приятно, что в этой толпе нет ни одного сияющего голубого пятна. В залах Палаты полужизни не работали. Заниматься их делами доверяли только людям.
Итейн добрался до огромного крытого двора Палаты, где собрались одетые в черное татуированные прокторы, когда услышал слишком хорошо знакомый голос:
– Клянусь своей смертью, это же Итейн Талин.
Он остановился.
– Просвещенная сестра Лирия. И, полагаю, еще и сестра Яридин?
Итейн со вздохом повернулся и увидел, что у него за спиной стояли две тени. Они были в длинных одеждах с капюшонами, но не в алых, как обычно, а в ржаво-коричневых.
– Как вы вошли сюда?! – резким тоном спросил он. – Членам Культа Сеша запрещено появляться в центральных районах.
Лирия улыбнулась беззубым ртом.
– Похоже, что мы больше не интересуем ни гвардию, ни Палату Кодекса, ни даже новых солдат Сизин – ну, то есть пока в городе действует убийца.
Итейн скрестил руки на груди, стараясь не смотреть в сияющие глаза сестер. Он перевел взгляд на длинные очереди, которые сплетались в круто закрученные геометрические узоры между дверями и волноломом из слоновой кости и мрамора. За столами сидели люди, у которых, похоже, было только одно дело – с глубокомысленным видом качать головой.
Как сестрам удалось пройти сюда без очереди?
– Кто вас впустил? – спросил он.
– Уж ты-то должен знать, что в городе есть люди, которые нам сочувствуют, – ответила Лирия.
Итейн не стал даже думать об этом, чтобы окончательно не сойти с ума.
– Что вам вообще понадобилось в Палате? Хотите снова добиться благосклонности монарха? Пожалуй, прикажу проктору
