– Шампанское? – спросила Катринка, у которой от непрерывного потока поздравлений уже слегка кружилась голова.
Лючия засмеялась:
– Дэйзи любит руководить. Мы зовем ее «маленький генерал».
– Мне нужно руководство?
– Но ведь ты никого в Нью-Йорке не знаешь, кроме нас, не так ли? – сказал Адам, который раньше как-то не задумывался над тем, что его молодой жене может быть трудно завести друзей в незнакомом городе. Если бы он подумал об этом, он бы попросил Дэйзи, так же как и Лючию, помочь ей сориентироваться в новой обстановке. Он был доволен, что Дэйзи сама вызвалась на это. – А Дэйзи всех знает.
– Этот ваш джем, должно быть, что-то неописуемое, – сказал Ник с оттенком зависти в голосе. Женившись на Лючии ди Кампо, имевшей прекрасные связи, он решил, что ему обеспечено определенное место в обществе, но вскоре убедился, что его просто терпят ради жены, но не любят, несмотря на его внешность и обаяние. В лучшем случае восхищаются его профессиональными успехами, которых он все чаще добивался. Из всех друзей Лючии, казалось, только Адам и Дэйзи испытывали к нему настоящую привязанность.
– Когда-нибудь я вам приготовлю такой же, – предложила Катринка, задумавшись о том, где в Нью-Йорке можно купить красную смородину и малину и не будет ли Картер против, если она вторгнется в его безупречно отлаженное хозяйство. Как много еще оставалось такого, чему ей придется учиться.
На следующий день Катринка вместе с Адамом отправилась в его нью-йоркский офис, представлявший собой анфиладу комнат в «Сигрем-Билдинг», главная привлекательность которого заключалась для Адама в том, что поблизости находились Теннисный клуб и еще несколько мест, где можно было развлечься. Она встретилась с его личной секретаршей, Дэбби Ингерсолл, длинноногой блондинкой, которая казалась достаточно компетентной, чтобы не предположить, что ее взяли только за привлекательную внешность, с Джоном Макинтайром или просто Маком, который был на несколько лет старше Адама и являлся его правой рукой, и еще с ошеломляюще большим количеством других людей – руководителями групп дизайнеров, с агентами по рекламе, маркетингу и информации, с юристами, проектировщиками, младшим персоналом, рядовыми клерками, секретарями, курьерами. Их было около восьмидесяти человек, и все они жаждали поздравить молодоженов и быть представленными миссис Грэхем. Мак достал несколько бутылок шампанского, зазвучали тосты, и Дэбби преподнесла Адаму и Катринке свадебный подарок. Настроение у всех было праздничное. Катринка быстро развязала белую ленту, развернула серебристую бумагу, сняла с коробки крышку и извлекла из нее высокую вазу из дымчатого хрусталя.
– О, какая она изумительная. Просто прелесть. – На глазах у Катринки показались слезы. Она пожимала руки, целовала всех в щеку и благодарила так искренно, доброжелательно и откровенно, была такой непохожей на всех тех холодноватых надменных красавиц, с которыми привыкли видеть Адама, что мгновенно завоевала их сердца, за исключением разве что Мака, у которого, по слухам, сердца вообще не было.
– Ну, а теперь не мешало бы немного и поработать, – добродушно произнес Адам, положив тем самым конец торжеству, но не хорошему настроению. Он проводил Катринку к лифту и поцеловал ее на прощание. – Желаю тебе приятного ленча, – сказал он. – Я буду дома около семи.
Это был обычный для летнего Нью-Йорка жаркий и влажный день. Выйдя из здания офиса и дойдя до ожидающей ее у тротуара машины, Катринка благодарно нырнула в охлаждаемый кондиционером салон и опустилась на прохладное кожаное сиденье.
Дэйв закрыл дверь, обошел машину и сел за руль.
– Сегодня довольно мерзко, надо сказать. А теперь куда, миссис Грэхем?
– В «Ле Сирк». Вы знаете, где это?
– Да, мадам.
Дэйзи и Лючия уже были там, и Катринке показали их столик, который находился сразу же от входной двери налево.
«Это тоже именно то место, где следует сидеть?» – подумала Катринка, расцеловавшись со своими новыми подругами и усаживаясь в кресло, которое заботливо пододвинул для нее метрдотель.
– Катринка, это Сирио, – сказала Дэйзи. – Он владелец этого замечательного места. Сирио, это миссис Адам Грэхем.
Пока они деликатно пробовали салаты, Катринке представляли все новых людей, которые останавливались, чтобы поздороваться с Дэйзи и Лючией: Элеонор Ламберт, которая составляла список наиболее хорошо одевающихся женщин мира (в него часто входила Дэйзи); Михаила Барышникова, новую звезду американского балета; Марио Буатта, дизайнера по интерьерам, и Марго Йенсен, хорошую подругу Дэйзи. Марго, автор статей о моде в журнале «Шик», с кудрявыми угольно-черными волосами, бледной белой кожей и ярко накрашенными губами, показалась Катринке одной из наиболее интересных женщин, которых ей доводилось встречать – эффектная, оригинальная, почти красивая. Она смотрела на Катринку внимательным, оценивающим взглядом.
– Ну, вы, безусловно, вызвали сенсацию, – сказала она, и ее ярко-красные губы раздвинулись в привлекательной улыбке. – Явилась неизвестно откуда и увела одного из наших самых завидных холостяков. – Она держалась так открыто и дружелюбно, что трудно было обидеться на то, что она сказала.
– Бывшему холостяку я рада, – ответила Катринка, улыбнувшись Марго в ответ. – А вот без сенсаций вполне бы могла обойтись.
Марго засмеялась.
– А я нет, – сказала она. – Моя жизнь зависит от того, найду ли я новые лица, новые индивидуальности, чтобы удовлетворить толпу. Вы модель?
– Как вы узнали? – спросила изумленная Катринка. Улыбка Марго стала еще шире.
– У меня есть свои секреты, – ответила она. – Могу я вам позвонить? Можно как-нибудь пригласить вас на ленч? – Она предвидела много деловых и личных преимуществ в общении с новоявленной миссис Грэхем, у которой была ошеломляюще красивая внешность и прелестный акцент. Все эти ошибки в порядке слов, замена одних звуков другими дадут прекрасный материал для публикации.
– Мне очень нравится ваше предложение, – ответила Катринка.
– Вы пользуетесь успехом, – сказала Дэйзи, наблюдая за удаляющейся Марго, потом добавила: – Вы встречались? – так как, направляясь к своему столу, возле них на минуту задержался Рик Колинз.
– Да, вчера вечером, – ответил он. Необычайно высокий, около шести футов и пяти дюймов и до такой степени худощавый, что казался долговязым, Рик Колинз, хотя его возраст уже приближался к тридцати, все еще казался нескладным подростком. Эта особенность нравилась окружающим, и в сочетании с приятной внешностью – светло-каштановые волосы, карие глаза, довольно большой нос, ямочка на подбородке – и изысканными манерами вызывала симпатию и доверие, что было необычно, если учесть, что он был хроникером светских сплетен. Он носил большой яркий галстук как свой отличительный знак.
