— Господи! Как я рада, сир! — вскричала Лоренца. — Неужели я свободна? Неужели могу вернуться во Флоренцию?
Генрих молча смотрел на нее: ему так не хотелось снова причинять боль этому несчастному ребенку!
— Да, вы свободны, но что вы будете делать во Флоренции, где нет больше Фердинандо и Кристины? Кристина Лотарингская удалилась от двора и живет на одной из вилл, принадлежащих Медичи. К сожалению, ваше наследство к вам не вернется. Новый маркиз де Сарранс... который больше не является моим приближенным, решил удержать его за собой. Он по-прежнему убежден в вашей виновности. Простите, что вынужден умножить ваши беды, — сказал король, беря Лоренцу за руку. Сочувствие короля обеспокоило маркизу, и она поторопилась завладеть второй рукой своего любовника, которого не собиралась ни с кем делить.
— Вот новая загадка! — сказала она. — С чего вдруг вы разжаловали де Сарранса?
— Объяснение простое, сердце мое. Желторотый юнец перешел все границы и оскорбил меня. Я дал ему пощечину и выгнал.
— Почему вы не отправили его в Бастилию? — возмутилась Генриетта.
— Я ударил его, а он дворянин. Не будь я королем, он бы вызвал меня на поединок. Мне показалось, что справедливее будет отстранить его от службы.
— И все-таки! Не стоит давать повода...
Лоренца больше не слушала. Из сказанного королем она запомнила одно: Антуан по-прежнему считает ее виноватой. Это было так невероятно, что трудно было в это поверить.
Голос разгневанной маркизы звучал все пронзительней, и не услышать ее слов было невозможно, тем более что она обнимала Лоренцу за плечи.
— И что же станется с бедной девочкой? Она потеряла все из-за махинации, затеянной вашей толстой несушкой!
— Все, кроме любви благородного сердца! Тома де Курси повторил свое предложение и хочет жениться на вас, дитя мое.
— Мне не нужно ничьей жалости!
— Это не жалость, а любовь, причем самая чистая. Де Курси — старинный и знатный род. Их баронский титул стоит герцогской короны, они богаты и не ищут невесты с приданым. Тома единственный сын. Барон Губерт до сих пор скорбит о своей покойной супруге, хотя и не рыдает с утра до вечера. В своем великолепном замке на реке Уазе... кстати, неподалеку от Вернея, — уточнил он, обратившись с улыбкой к своей любовнице, — он живет вместе с сестрой и предпочитает заниматься садом и книгами, а не тосковать и печалиться. В один прекрасный день вы можете почувствовать себя там счастливой.
— А будут ли они счастливы со мной? Я никому не приношу счастья.
— Вам просто не везло, и только! Мне жаль, что к вашим бедам приложил руку и я, не говоря уж о моей супруге. Замужество сделает вас очень знатной дамой и, быть может, искупит все ваши несчастья!
— Если таково мнение короля... Но в браке есть сторона...
— Которая вас пугает? Успокойтесь! Курси вас любит настолько, что готов быть для вас братом. Он поклялся мне... И у меня есть все основания ему верить. Впрочем, никто вас не торопит. Подумайте.
С этими словами король повернулся к Генриетте и обвил рукой ее талию.
— Что, если мы посвятим часок друг другу, мое сердечко? Забыть обо всех государственных заботах в ваших объятиях — единственное, о чем я сейчас мечтаю. И мне так легко забыть о них, когда со мной рядом вы.
— Неужели вы говорите правду? А мне кажется порой, что все обстоит совсем иначе.
— И я бываю не в себе, но вы знаете меня лучше, чем я сам, и знаете также, что вы... несравненны!
Генрих привлек к себе молодую женщину, поцеловал в шейку, и они удалились, тесно прижавшись друг к другу и уже не обращая никакого внимания ни на мадам д'Антраг, ни на Лоренцу. Но ни та, ни другая словно бы и не заметили их ухода: мадам д'Антраг привыкла к подобным сценам, а Лоренца была слишком занята своими мыслями.
Если бы сейчас в особняк д'Антраг заглянул прорицатель и предсказал Генриху, что завтра в этот час он будет целиком и полностью исцелен, — и к тому же навсегда! — от своей страсти, которая не отпускала его столько лет, возвращая после любых бурь в объятия мадам де Верней, король бы ему ни за что не поверил.
А между тем...
Глава 12
Последствия любви с первого взгляда
У Генриха с утра было дурное настроение.
Скорее всего, из-за того, что ночью он совсем не спал. А если спал, то слишком мало!
Вернулся он поздно, успокаивая себя надеждой, что Мария видит уже десятый сон, но его ждал сюрприз: его супруга сидела на кровати перед блюдом с засахаренными фруктами, а Леонора Кончини, не прячась на этот раз под вуалью, что-то говорила ей с доверительным видом, показывая документы, которые, судя по выражению ее лица, были очень важными. Увидев короля, Кончини тут же опустила вуаль и исчезла, словно по волшебству, незаметно спрятав и бумаги.
Генриху страшно хотелось спать, и он поостерегся задавать какие-нибудь вопросы, отодвинул поднос к изножью кровати и со вздохом облегчения улегся. Напрасно он понадеялся, что уснет. Его царственная супруга открыла рот, но совсем не для того, чтобы положить туда сливу, которую держала кончиками пальцев, а для того, чтобы устроить супругу грандиозную сцену. У нее все было наготове с того самого мига, как она удалилась из гостиной де Сюлли. Сейчас все пошло в ход — и «пародия на правосудие», имевшая место в Арсенале, и присутствие «развратницы-маркизы» на этом собрании, и ее «постыдная связь» с Генрихом. Не обошла она и «преступное» попустительство убийце, которую он не замедлит уложить к себе в постель, если уже не сделал этого!..
Попытавшись, но тщетно, превратить мстительное соло в примирительный дуэт, Генрих встал, надел халат и домашние туфли, взял под мышку подушку и отправился досыпать на свою половину, где все лампы были уже погашены. Впрочем, спать ему оставалось совсем немного.
Недосыпание явно мешало ему работать в это утро. К тому же и погода была прескверная — холодная, темная, снежная. Когда он изучал последнее донесение своего посла из Испании, музыка, затопившая дворец, ворвалась к нему в кабинет, и настроение Генриха из дурного стало убийственным. Балет! Идиотский балет «Нимфы Дианы», который королева репетировала, чтобы показать его на Масленицу в Большом зале Арсенала. Только этого ему не хватало!
Мария просто с ума сходила по этим балетам, где первая роль всегда отводилась ей — денежная кубышка в роли Дианы, каково это?! — зато все остальные роли распределялись между самыми красивыми и знатными барышнями.
Рваный ритм музыки заполонил королевский кабинет и настырно лез Генриху в уши, поэтому он решил прогуляться и позавтракать с де Сюлли. В сопровождении капитана королевской охраны господина де Монтеспана и своего друга Беллегарда, главного конюшего, которого они прихватили по дороге, Генрих шел, сцепив руки за спиной и втянув голову в плечи по галерее, где порхали, репетируя, милые барышни. Генрих шел, углубившись в свои мысли, как вдруг Беллегард воскликнул:
