и устало закончил: — Это какой-то замкнутый круг.
Покусывая губы, я продолжала смотреть на него. Слезы, готовые уже вновь сорваться с ресниц, я стерла и мотнула головой, не позволяя себе впасть в отчаяние, потому что такого просто не может быть! Не может быть, чтобы путь в Белый мир был мне заказан. У меня книга Шамхара, во мне зреет жизнь наследника Айдыгера, и сама я являюсь единственной женщиной дайна. Если бы Создатель желал нам зла, то всё бы закончилось много раньше, случаев для этого хватало. И раз у меня не осталось ключа от двери, стало быть, он должен быть где-то рядом.
Я знала лишь одного «ключника», который мог мне помочь, и он сидел напротив, снедаемый разочарованием и неверием в успех. Признаться, повод у него для этого был. Ведь и вправду, куда не взгляни, везде тупик, а такого, как я уже сказала, попросту не могло быть. Нервно потерев ладони, я порывисто поднялась с кресла и заходила по гостиной, рассуждая в полголоса:
— Мы не можем открыть портал, иначе нас опознают. Мы не можем уйти без магии, нас выследят. Нас не опознают, если переход откроет другой маг, а его у нас нет, и искать мы не будем. Лишний человек, который будет посвящен в нашу тайну и сможет использовать ее против нас, нам не нужен. С погоней неодаренных всё много проще. — Элькос поднял на меня взгляд, но вопроса не задал, а я продолжила рассуждать: — Нам нужен свой отряд охраны. И вновь мы не можем его нанять, однако… — Теперь и я посмотрела на магистра, и мы закончили с ним вместе, одновременно произнеся: — Ришем. — Я кивнула: — Да, у нас уже есть тот, кто посвящен в нашу тайну, у него имеется маленький, но отряд, и все они воины.
— Согласится ли? — задумчиво спросил Элькос.
— Скоро узнаем, — деловито ответила я и направилась в свой кабинетик, продолжая наш разговор: — Его светлость называл себя моим другом. Сейчас я назначу ему встречу, и мы с вами прогуляемся.
Однако я успела только обмакнуть перо в чернильницу и поднести его к чистому листу бумаги, когда рука моя замерла, и вместо ровных строчек появилась уродливая клякса. На нее внимания я не обратила, потому что была захвачена сразившей меня мыслью. Она пришла запоздало, но открыла всё мое себялюбие и полное отсутствие совести. Уронив перо на бумагу, я встала со стула и вернулась в гостиную.
Там остановилась и воззрилась на Элькоса с чувством вдруг охватившей беспомощности. Он повернул голову и ответил удивленным взглядом.
— Что с вами, душа моя? — с тревогой спросил магистр. — На вас лица нет. Вам дурно?
Я отрицательно покачала головой, после кивнула и медленно поплелась к креслу. Усевшись на его край, я сложила руки на коленях, и мир подернулся влажной пеленой. Маг стремительно поднялся на ноги и устремился ко мне.
— Шанни, дорогая моя, что с вами? — спросил Элькос, взяв меня за плечи. — Отчего вы плачете?
— Ах, магистр, — всхлипнула я и, обхватив его за талию, прижалась к магу.
— Шанни… — растерялся Элькос. — Что же это вы…
Он не договорил. Магистр опустился передо мной на корточки, и, обняв лицо ладонями, стер слезы с моих щек большими пальцами. После заглянул в глаза и мягко велел:
— Рассказывайте, что так расстроило вас.
Я открыла рот, но вместо слов из горла вырвалось рыдание, и я, крепко обняв мага за шею, уткнулась ему в плечо.
— Душа моя, да что же вы… — в конец растерялся Элькос. — Зачем вы рвете мне сердце? Отчего так горько плачете? Шанни… Милая моя девочка, ответьте старику, или же я расплачусь вместе с вами. Шанриз.
— П… простите, — наконец выдавила я и разрыдалась с новой силой.
Магистр замолчал. Он гладил меня по волосам и, должно быть, ждал, когда прекратятся мои слезы. Но они текли и текли из глаз, никак не желая останавливаться. В эту минуту я прощалась со своим счастливым будущим, с Белым миром и моим возлюбленным. Я принимала ту данность, которой не могла пренебрегать, потому что человек, заботливо обнимавший меня, тоже был мне дорог.
— Шанни, — тихо позвал меня магистр, когда я немного затихла. — Дорогая, поделитесь со мной вашими переживаниями, и вам станет легче.
Отрицательно покачав головой, я все-таки отстранилась и вымученно улыбнулась:
— Налейте мне воды, пожалуйста.
— Разумеется, — кивнул маг и поспешил к графину с водой.
И пока он не вернулся, сама я отправилась за платком, в котором настоятельно нуждалась. Когда вернулась, Элькос уже ждал меня с полным стаканом. Кивнув в знак благодарности, я выпила воду, а после протяжно вздохнула. Магистр забрал стакан из моей руки, поставил его на столик и уже твердо велел:
— Говорите.
— Да что уж тут говорить… — вяло отмахнулась я, но маг не собирался мириться с моим молчанием:
— Нет уж, душа моя, вы измочили мне сюртук, кажется, даже до рубашки достало. И я желаю знать, по какому поводу вы залили меня слезами. Говорите, что встревожило вас, и тогда нам будет проще найти выход.
Кривясь от вновь подступивших слез, я всё же попыталась сдержаться. На борьбу с собой у меня ушло еще несколько минут.
— Что вас ожидает, когда вы наполните накопители? — плаксивым голосом спросила я. — Мы много говорили о том, что будет, когда вы выйдете за ворота, но ни слова о том, что ждет вас еще до выхода. Вы ведь будете в опасности, да? — последнее и вовсе прозвучало визгливо и истерично.
Магистр вернулся в свое кресло и, накрыв подбородок ладонью, некоторое время в молчании смотрел на меня. И пока он не заговорил, мне вновь удалось взять себя в руки. Всхлипывать еще всхлипывала, но слезы течь из глаз перестали. Наконец, и я посмотрела на мага, ожидая его ответа.
— Что будет, когда вы наполните накопители? — спросила я более спокойно и твердо. — Только не обманывайте меня, что всё будет хорошо. Если они узнают, что вы вынесли наполненные накопители, значит, и узнают, пока вы будете их наполнять. Я верно понимаю?
Вздохнув, Элькос спросил в ответ:
— Вы переживаете обо мне настолько, что устроили потоп? Или за вашими рыданиями скрыто что-то еще?
— Магистр, — сердито произнесла я, — не юлите. Говорите, что будет с вами до того, как вы выйдите за ворота… или что там у них.
— И все-таки, — заупрямился маг, и вдруг прищурился: — Вы готовы отказаться от нашего дела, если мне будет угрожать опасность? Верно? — чуть помедлив, я кивнула. Элькос снова вздохнул,
