скорби, пик отчаяния и наконец, собрав в кулак всю свою железную волю, беспрестанно думая о том, что делает это во благо своего духовного брата Кая, прошептал: «Я… из этих». Какая буря поднялась в его душе в тот момент, сколько кинжалов вонзилось в его сердце… Тори пришлось выпить залпом три кружки глубинника за раз, чтобы сдержаться и немедленно не опровергнуть сказанное, слившись с кудрявой красавицей в страстном поцелуе. Но он держался, словно истинный рыцарь, и, преодолев душевные волнения, угрюмо добавил: «Зато знаешь, что про Кая поговаривают? У него в штанах настоящая дубина, а языком он может завязать черенок от вишни в любую букву алфавита».
Хоть затея и оказалась успешной и девушка вскоре переключила своё внимание на довольного Крысёныша, Тори пришлось ещё долго топить свою досаду в глубиннике. Одно радовало: никто и никогда не узнает о том, на что ему пришлось пойти ради успеха их общей затеи.
– В общем, так всё и было, конец.
– Погоди, ты просто сказал, что женат, и она переключилась на Кая? – обомлел Нат.
– Ага. Так точно. Именно так. И вообще, чего пристал?! Налей мне лучше ещё. Так или иначе, этот жопошник был так благодарен, что теперь мы члены команды «Белой Зари». Не благодарите.
Компания просидела у костра несколько часов, обсуждая находчивость Виатора и продумывая дальнейший план. Оставалось хорошенько изучить содержимое склада Общества Северной Звезды и разжиться интендантским списком припасов, что отправятся на остров вместе с кораблём, чтобы решить, где Хил и Нат могут спрятаться на время плавания. Но это казалось мелочью по сравнению с тем, что удалось сделать Тори. Провести инвентаризацию, пусть и из злого умысла, способен каждый дурак, а вот умаслить такого человека, как Крысёныш Кай, – это требует особого таланта.
Когда ночь укрыла сосновый лес бархатным одеялом, покалывающим и предвещающим приближение зимы, Нат и Абео предпочли спрятаться в палатке – от глубинника хмелеешь невероятно быстро, и нужно иметь небывалую силу духа, чтобы не поддаться сладкой укачивающей сонливости так любимого моряками напитка. Хил и Тори же остались у огня, созерцая пляшущие языки пламени и кутаясь в плащи.
– Спасибо тебе, – неожиданно сказала Хил, ворочая угли в кострище.
– За что?
– За то, что не бросил Соль. Любой другой на твоём месте мог бы просто сбежать. Жизнь таких, как мы, для многих ничего не значит.
– Любая жизнь что-то значит, – пожал плечами Тори.
– В этом твой отец бы тебя поддержал.
Хил всмотрелась в его лицо, укрытое контрастными тенями глубокого синего оттенка. Тори вдруг стал серьёзным и отстранённым.
– Ты не хочешь что-нибудь о нём спросить? – осторожно поинтересовалась вольная.
– Не особо, – буркнул Тори.
Хил неловко замолчала, чувствуя холод, которым от него повеяло.
– Тори, ты обижен на него?
– А вы как думаете?
– Он очень тебя любил…
– Да я эту чушь сто раз слышал. Только разве это любовь? Вот вы за Соль на край света потащились, рискуя своей задницей. А он даже письмо ленился написать лишний раз. Строчил вонючие аурограммки и только поучал меня.
– Мы все любим по-разному. К сожалению, не всегда нам доводится выразить свои чувства так, как хотелось бы. Знаешь, я, как никто другой, имела возможность осмыслить идею любви. Кто-то обращает её в красивые слова, кто-то покупает за деньги, кто-то называет любовью дешёвый фарс, ничего общего с ней не имеющий. Но настоящая любовь, она ведь в твоём сердце и нигде больше. Она согревает тебя в трудный час. Даёт тебе силы жить и бороться. Она приносит тебе надежду тогда, когда ты совсем сбился с пути. И, я уверена, Тэо любил тебя именно такой любовью. Он думал о тебе каждый день. Мечтал, что у тебя будет большое будущее. Светлое и прекрасное. Я понимаю, что тебе обидно, что его не было рядом… Но разве от злости на него ты чувствуешь себя лучше? Разве хочешь ты прожить остаток жизни в обиде и сожалениях?
Тори не отвечал, но в лесной тишине можно было расслышать сдержанный всхлип. Единственный, тяжёлый, скупой. И в то же время по-детски искренний.
– Я всю жизнь его ждал, – тихо сказал Тори, подавив прилив эмоций. – Думал, что я какой-то не такой. Вы хоть представляете, каково это?
– Дорогой, я была волчицей, а потом заболела эгерумом. Как думаешь, я представляю? – улыбнулась Хил.
От неожиданности Тори не смог сдержать улыбки и рассмеялся.
– Вы были волчицей?
– Была, и если ты отпустишь хоть одну шуточку на этот счёт, я закопаю тебя прямо в этом лесу, богами клянусь, – пригрозила Хил.
– А что, уважаемая профессия, а главное, очень нужная… – закивал Тори.
– Кем бы ты ни был, мир постоянно будет заставлять тебя чувствовать себя неправильным. Недостаточно хорошим, недостаточно успешным… Но если твоё сердце полно любви, оно выдержит любой удар. Даже если бы Тэо тебя не любил, Тори, а ты знаешь, что это не так… Но даже если было бы так, твоя обида и злость не спасут тебя от нападок судьбы. Только когда ты сам поймёшь, что значит «любить», ты почувствуешь себя свободным. От прошлого, от будущего, от всего, что тебя тяготило.
– А вы когда-нибудь любили? Уж простите за вопрос, просто…
– …просто волчицы не умеют любить? – закончила за него фразу Хил. – Не думай, меня это не обижает. Когда продаёшь свою любовь за золото, то, конечно, черствеешь, обрастаешь защитной раковиной. Но, отвечая на твой вопрос, – конечно, я любила. И очень сильно. И люблю до сих пор. – Хил выдержала небольшую паузу и устремила взгляд вдаль, где за деревьями слышался плеск волн. – Она – то, что наполнило мою жизнь смыслом. И ради её счастья я сделаю всё.
– Вы хорошая мама, – сказал Тори, проведя ладонью над огнём так, чтобы верхние языки пламени едва коснулись кожи. – Слушайте, а вот мой отец и вы… Когда вы познакомились, вы, ну… это…
– Виатор Рэсис, вас давно оттаскивали за уши за подобные вопросы? – нахмурилась Хил. – Тэо был мои другом! И я обязана ему жизнью!
– Как будто с друзьями нельзя шуры-муры крутить… – пожал плечами Тори и ойкнул, почувствовав, как в затылок прилетела небольшая ветка. Ночной лес всколыхнула волна звонкого смеха, и два силуэта ещё долго сидели у огня, пока у них над головами зажигались золотистые звёзды.
Глава 28
Пробуждение
Храмовый Остров. Море Истоков. Эврия. Аструм
Соль охватила паника. Она не могла справиться с собственными мыслями: воронка разума затягивала её с новой силой, не давая вырваться. Застрять во
