глазах, и это пугает меня, и я понимаю, что мне не уйти от него, если только он сам мне этого не позволит.
— Отпусти меня, — умоляю я. — Пожалуйста.
— Пожалуйста? Ты думаешь, так все и будет? Ты будешь умолять, и я тебя отпущу? Ты понятия не имеешь, чего мне стоило твое вмешательство. Оно стоило мне огромной возможности всей жизни и моего отца. Он умер из-за тебя.
Думаю, это значит, что парни сделали свое дело. Они смогли убить Кинга. Теперь Жак винит меня. Боже на небесах, что мне теперь делать?
— Это дерьмо. Какого хрена ты можешь мне это говорить? Он был злом. Его смерть — результат этого.
— Ты ебаная сука. Даже не пытайся этого сделать. Не надо. Я зол, и уже планировал догнать тебя за то, что ты обманываешь меня, когда ты мне на самом деле нравишься. Ты была бы хорошим питомцем для траха на месяц, и я должен признать, я все еще хочу трахнуть тебя. Но ты больше не заслуживаешь моего члена. — Он подходит ближе, и я отступаю.
Что он со мной сделает?
Когда он приближается, я делаю большие шаги и пытаюсь дышать, преодолевая спазм в легких.
— Жак, пожалуйста, отпусти меня. Я просто хотела получить ответы. Я хотела узнать, почему умерли мои родители. Ты бы мне не сказал, если бы я спросила тебя напрямую.
— Нет, ты права. Я бы не сказал. Я бы выебал тебя до чертиков, и ты бы ушла ни с чем. Никто не связывается со мной, и никто не играет со мной в игры, держа меня за гребаного дурака, и ему это сойдет с рук. Я говорю тебе это только сейчас, потому что это конец, и ты должна знать, почему ты будешь наказана за то, что ты сделала.
— Наказана? — Я прижимаюсь к стене, но он хватает меня.
Его рука хватает меня за горло и сжимает его так сильно, что мне кажется, у меня лопнет голова.
Мои руки взлетают, чтобы освободиться, но я не могу оторвать его от себя.
— Ты шлюха, Кэндис Риччи? Маленькая шлюха. Ты хотела трахнуть меня, приблизиться ко мне. Ты не понимала, что должна заслужить мой член.
Когда он начинает меня трясти, мое зрение затуманивается. Я даже не позволяю уколу от того, что меня называют шлюхой, укорениться. У меня есть проблемы посерьезнее, потому что я не могу дышать.
— Жак, — выдавливаю я, но его хватка крепче.
— Ты, сука, заслуживаешь моих кулаков.
Я не успеваю закричать или попытаться сделать что-либо, прежде чем он наносит мне удар кулаком прямо в лицо.
Он роняет меня, и я получаю момент передышки, чтобы перевести дух. Но боль в моем лице заставляет меня кричать, как только я ударяюсь о землю.
Он рычит и наваливается на меня сверху, нанося мне еще один удар в лицо. Это выводит меня из строя.
— Посмотрим, что теперь твой парень подумает о своем ангеле.
Это все, что я слышу, прежде чем снова отключаюсь.
Глава 46
Доминик
Склад семьдесят — самый дальний склад в доках. Расположенный в конце пирса с окружающими его грузовыми контейнерами, он идеально подходит для такой секретной встречи.
Идеально подходит Жаку, потому что мы не можем провернуть ни одного трюка, который мы обычно предпринимаем в подобных ситуациях, чтобы прикрыть свои спины.
Хотя Эйден и его люди спрятались на территории вместе с нашими, я не вижу, как они могли бы нас поддержать. Конечно, это было намерением Жака.
Массимо, Тристан и я только что поднялись на крышу, и у каждого из нас есть свои обязанности.
У Массимо есть конверт с документами о собственности Синдиката. Пока он будет его передавать, Тристан будет искать возможность убрать Жака. Что касается меня, то я должен сосредоточиться на Кэндис.
Жак идет впереди нас с восемью телохранителями, которые все вооружены. Один из них держит Кэндис с пистолетом, прижатым к ее виску, и она выглядит так, будто едва может стоять.
Когда мы приближаемся, я понимаю, почему. Ее лицо покрыто черными и синими синяками. Ее губа рассечена, а нос покрыт засохшей кровью. Внутри меня вспыхивает огонь. Жак, черт возьми, избил ее и изуродовал.
Я на самом деле никогда не думал, что он тот человек, который сделает это. Я не знаю, почему я дал ему кредит доверия. Я думаю, что это наказание. Не только для нее, для меня тоже.
Она моя слабость.
Я просто надеюсь, что он ее не изнасиловал. Теперь, когда я увидел ее такой, я бы не стал исключать это.
Я бросаю взгляд на этого ублюдка и вижу, как он мне улыбается. Он улыбается от удовлетворения, потому что я не могу ему ничего сделать, и нас всего трое против всех них. Дела у нас идут не очень хорошо.
Я бы обычно не был таким осторожным. Девять парней, которые хотят нас поиметь, — это ничто, но это ставит нас в невыгодное положение, когда они держат женщину, которая, как они знают, важна для нас.
При нашем приближении Жак улыбается шире и закатывает рукава, обнажая татуировку в виде кинжала с обвивающей его коброй и словом “Вечность” на лезвии.
Этот ебучий пес в своих костюмах и с напыщенной задницей. Хорошо одет?
Очевидно, на то была причина. Он был одним из них.
— Хорошо, теперь дела наконец-то налаживаются, — сияет Жак, затем фокусируется на мне. — В конце концов, все упирается в пизду, не так ли? Должно быть, за нее стоило обналичить пятнадцать миллионов долларов.
— Все еще ревнуешь? — бросаю я в ответ.
— Ты знаешь, что я на самом деле такой. Я понял, что она что-то задумала, как только она сказала мне, что участвует в этом аукционе. Это было бессмыслицей. Конечно, я все это время знал, кто она. Только когда ты спросил о Ричарде Фенмуаре, я понял, что все это должно быть частью одного и того же, и ты заподозрил что-то, чего не следовало бы. Единственный способ, которым ты мог это сделать, — это если бы она узнала, что ее отец работал на него. Теперь мой отец мертв.
— Вступай в этот чертов клуб, — усмехается Массимо. — Но я отдаю тебе должное. Ты молодец. Ты почти заставил меня поверить.
— Да, это так. Когда мой отец решил, что лучший путь — забрать твою власть, и ты открывал двери для членства, он послал людей, чтобы попытаться убедить тебя. Ты отверг их всех. Потом я предложил себя,
