безопасной? Я повторяю тебе, Эдриол, я не прошу у тебя одолжений, я хочу, чтоб ты выступил вместе с нами как равноправный союзник в борьбе за всю планету.
— Как равноправный союзник? — прищурился Эдриол. — То есть у нас будет коалиция трёх равных партнеров? Таким путём ты намереваешься оставить за собой право самостоятельно принимать решение о составе своей армии и сохранить Орден хвостатых? Хорошо. Но ответь тогда, по какому праву ты встал во главе коалиции? Почему ты берёшь на себя общее командование? Юнис согласилсяс этим. Он всегда рад увильнуть от ответственности. Но я не хочу, чтоб ты командовал моими всадниками. Я, как полноправный партнер, имею такое же, как ты, право встать во главе войск!
— Ты имеешь опыт войны с пришельцами? — усмехнулся Юнис. — Я что-то не припомню, чтоб видел тебя в наших рядах, когда мы сражались с баларами. Лишь последний раз вам пришлось взяться за оружие, поскольку с одной стороны вас жрали ящеры, а с другой — подпирал Последний Хребет. Только чего стоит та ваша победа? Ведь с вами тогда была Лорна Бергара. Не её ли заслуга в том, что вы раскрыли секрет брони этих пресмыкающихся? До того вы сидели на своих болотах десятилетиями и даже не пытались помочь нам, когда мы раз за разом отбивали от Диктионы удары баларов. Ты будешь нами командовать? Тогда я выйду из коалиции! Мы смирные люди. Лучше жить под ормийцем, с которым можно договориться, чем погибнуть под командованием дурака!
Кибелл вздохнул.
— Опять не так. Как ни крути, а кого-то мы теряем. Или горных егерей, которые без труда перебьют непрошеных гостей в своих горах, или Орден Аматесу, который столько веков был ядром нашего сопротивления баларам и обладает как опытом, так и военной силой, или конницу Болотной страны… — он посмотрел на Эдриола. — Я пытался найти компромисс, но, видимо, я недостаточно умён для этого. Ты сохранил лицо, как говорят красные монахи. Ты отвертелся от войны и можешь заявить, что по моей вине. Пусть твои люди пережидают опасное время на нашей территории. Мы постараемся их защитить без вашего участия. Обходились мы столько раз без вашей конницы и в этот раз постараемся обойтись.
— Как ты всё развернул! — усмехнулся Эдриол. — Думаешь, мне станет стыдно, и я уступлю? Или у меня взыграет гордость, и я кину свои отряды под твою руку? Ошибаешься. Я не увиливаю от войны. Может, мы станем тем резервом, который окончательно сотрёт с лица нашей планеты захватчиков. И тогда все узнают, что я не трус.
— Ты не трус, ты — предатель! — раздалось в тишине и все повернули головы в сторону Кирса. — Ты собираешься добить тех, кто уцелеет после кровавой битвы, в которой погибнем мы? Ты собираешься нажить славу на наших смертях? Твоя страна свободна от врагов, твои подданные защищены нами. Куда тебе рваться? Можно посмотреть, что будет дальше. Я знаю эту позицию. Я слышал о ней ещё в детстве. Пусть наши враги схлестнуться с нашими врагами. Кто-то погибнет, кто-то ослабеет, в любом случае мы в выигрыше. Это и есть позиция предателя.
— Ты говоришь с королём, — резко произнёс Кибелл, недовольно взглянув на сына.
— Ты дипломат, отец, — проговорил Кирс, поднимаясь с места. — Я восхищаюсь тем, как ты умеешь сохранять самообладание и вежливо просить там, где хочется сказать всё, что кипит в сердце. Я не умею так. Может, я научусь за те годы, что тебе предстоит носить корону Дикта, да будут они долгими и мирными. А пока… — Кирс медленно пошёл по залу в сторону Эдриола. — Пока я говорю, как умею. Я говорю не с королём, а со своим дядей. Я хотел поговорить с ним об этом раньше, но он не дал мне такой возможности, хоть и знал, что я здесь с вечера. Так вот, дядя… Я скажу тебе прямо, что ты сейчас вонзаешь нож в спину моего отца. Ты делаешь то, о чём мечтал долгие годы. Не засилье монахов беспокоит тебя, нет… Ты спокойно относишься к инопланетянам. Мой друг Тахо может подтвердить это. Да и какое тебе дело до них, ведь они знают о том, что ты запретил им появляться на твоей территории, и они уважают твой запрет, хоть когда-то наши люди, презрев даже не запрет, а уговор, взаимное соглашение всё же пробирались в Дикт, гадали, ворожили… и воровали. И бывало, даже убивали… тех же монахов. За что и получали по заслугам. Так что нечего выставлять их мучениками. Дело не в этом! Хоть вы и ненавидите монахов, не их отличие от нас лежит в корне твоих требований. Ты хочешь загрести жар чужими руками. Ты же знаешь, что выбирая между Сынами Аматесу и твоими конниками, отец, конечно, выберет своих боевых друзей и соратников, а не твои трудно контролируемые орды. А ты с видом оскорблённой добродетели отсидишься на наших землях, подождёшь, пока мы разобьём врага или погибнем, а потом уж по обстоятельствам… Нет, ты не трус. Ты именно предатель. Ты бросаешь нас в беде. Ты бросаешь моего отца, зовущего тебя братом, бросаешь меня, мою мать, мою сестру. Ты зовёшь нас родичами? Я избавлю тебя от терзаний. Ты мне отныне никто. Ты и твоё королевство не существуют для меня. В давние времена наш предок король Элаес провозгласил: кто не с нами, тот против нас. Это был жестокий принцип, необходимый для единства наших народов в тяжёлой борьбе. Сейчас его может провозгласить только король. Отец не сделает этого. Не хватало ещё тратить на вас силы, когда нам придётся скоро схватиться с куда более опасным противником. И я не стану говорить это, когда Аматесу возложит корону на мою голову. Потому что твои люди вовсе не обязаны быть умнее и честнее своего короля. Живите, и дай вам Аматесу долгих и счастливых дней. Только не зови меня больше своим родичем. Я не хочу напоминаний о том, что кровь связывает меня с предателем. Я остаюсь со своими братьями. Нам нужно готовиться к войне. И если вы не хотите быть с нами рядом, то убирайтесь из долины ко всем чертям! — его голос сорвался на гневный крик. — Это наша земля, а вы свою бросили беззащитной там, за последним Хребтом!
Отведя взгляд от бледного лица Эдриола, Кирс развернулся на каблуках и вернулся на своё место. Кибелл снова мрачно взглянул на болотного короля.
— Мой сын молод и горяч, король Эдриол. Но он имеет право на своё мнение. Я
