сейчас делать? — он перевёл взгляд на меня. — Мы ведь не должны сидеть сложа руки, верно? Я не слишком сведущ в военных делах.
— Я тоже, — призналась я. — Но думаю, что нам лучше всего заняться тем, что мы можем сделать, в отличие от других. Мы с вами бывали за пределами Диктионы, мы знаем внешний мир, его историю и технику. И у нас под рукой есть информационная база, верно?
— Предлагаешь сесть за компьютеры? — уточнил Тахо.
— Пожалуй, — согласился Кирс. — За твой, Лора. Здесь есть другие. Я постоянно привозил с собой на Диктиону портативные компьютеры и объёмные носители со всевозможной информацией. Всё это отец передавал в Храм для изучения и анализа. Потом обобщённую информацию представляли ему и его приближённым, и они координировали дальнейшие исследования. Так что, уверяю тебя, отец принимает решения совсем не вслепую. Но у тебя есть кое-что, чего я никогда не видел сам и не привозил сюда. Я имею в виду информацию о крейсерах, наёмниках и о политических деятелях планет Объединения. В частности о Рахуте.
— Вся эта информация у меня в планшете, — кивнула я, — а планшет всегда при мне.
— Отлично. Заберём его и присоединимся к отцу в кристальной гостиной. Заодно сориентируемся по картам и уточним дислокацию противника.
Втроём мы направились к выходу.
— Думаю, что Юнис, пока был в плену, многое успел выяснить, — на ходу заметил Тахо.
— Можно не сомневаться, — бросил Кирс. — Я б на месте Рахута заткнул ему уши, завязал глаза, запер в сундуке, а сундук спустил в самый глубокий подвал и заложил вход туда кирпичом, Если он это не сделал, то Юнис наверняка выведал все их секреты и даже кое-что сверх того. А зная Энгаса, я не сомневаюсь, что тот выспросил у своего родственника даже то, чего тот не помнит, и заставил писцов всё подробнейшим образом записать. Может быть, Рахут для отца сейчас, как на ладони.
— Ты оптимист, — усмехнулся Тахо. — Но даже если нам известно о Рахуте хоть что-то, мы в выигрышной ситуации, поскольку он не должен знать о нас практически ничего.
— Ещё одно очко в нашу пользу.
Мы покинули зал и пошли по длинной галерее, окружённой резными арками, украшенными поверху янтарным орнаментом из дубовых листьев, а потом свернули в небольшой холл, откуда расходились другие галереи, ведущие в покои членов королевской семьи и их приближённых. Именно в этом холле мы и увидели высокую фигуру, застывшую в ожидании.
Эдриол, в накинутой на плечи накидке из шкуры гигантского волка, с боевым мечом в ножнах, едва не волочившихся по полу, стоял возле входа в галерею, ведущую к апартаментам принца. Бросив на него ледяной взгляд, Кирс хотел пройти мимо, но Эдриол решительно заступил ему путь.
— Я пришёл проститься, — произнёс он, глядя на племянника. — Мы выступаем прямо сейчас.
— Можешь не торопиться, — холодно ответил принц. — Мы тоже выступаем, но в другую сторону. Вы можете остаться здесь. Монахи уходят с нами, так что долина в твоём распоряжении.
Он повернулся и направился к той галерее, через которую можно было попасть в покои королевы, где остались мои вещи.
— Подожди! — резко проговорил Эдриол.
— У меня нет времени говорить с тобой! — с неожиданной злостью крикнул Кирс. — Мы должны готовиться к войне, в которой ты не пожелал принять участия. Так будь любезен, не путайся под ногами.
— Я понимаю, что ты торопишься, — Эдриол пытался сдерживать голос и из-за этого тот звучал хрипло. — Но удели мне хотя бы несколько минут. Уверяю тебя, вы всё поняли не так!
— Не так? — Кирс расхохотался, но вдруг резко оборвал смех. — Не так… Я должен поверить, что тебя беспокоят монахи, которые уже давно оставили вас в покое? Я не такой идиот, Эдриол. И я знаю, как ты ненавидишь отца.
— Я не люблю его, это верно, — признал Эдриол. — Но я вовсе не собирался сводить с ним счеты. Твой отец взял на себя слишком много. Он возомнил себя правителем планеты…
— Никто! — шипящим голосом перебил его Кирс. — Никто не смеет обвинять короля в узурпации власти! Он правит только своим королевством, хоть и берёт на себя ответственность за всю Диктиону. И если б было иначе, ты давно уже висел бы на дубе за измену!
— Я не изменник! — прорычал Эдриол. — Попытка предостеречь от ошибок — не измена. И нежелание идти на поводу у враждебных сил — тоже не измена…
— Ты опять о том, что монахи — это коварные захватчики? — фыркнул Кирс. — Ну, хватит! У меня есть дела поважнее, чем слушать этот бред!
Он снова повернулся, чтоб уйти, но повелительный окрик болотного короля заставил его вернуться.
— Я прошу у тебя две минуты, принц Дикта! — требовательно произнёс Эдриол. — Если я не смогу убедить тебя, то можешь идти.
— Валяй… — скрестив руки на груди, кивнул Кирс. — Отсчет пошёл.
— Я хочу тебе сказать, что они действительно опасны, мальчик, — проговорил Эдриол. — Они очень хитры. Ты не будешь возражать против того, что они контролируют все сферы жизни Дикта и Оны. Вспомни, как они преследовали нас, потому что мы поклонялись своим богам и не позволяли диктовать нам их волю. Они гнали нас, они клеветали на нас. Они всегда нас ненавидели, у них была вся полнота власти, и им нечего было бояться, так почему же они скрывали, кто они такие? Они и сейчас ничего не говорят. Они молча смотрят на нас своими узкими глазами, в которых невозможно разглядеть ни одного человеческого чувства. Они уже давно поработили эту планету и теперь вашими руками пытаются защитить…
— Хватит… — с дрожью в голосе воскликнул Кирс. — Две минуты этого бреда мне не выдержать. Твои основные тезисы я слышал на совете. Это чушь! Я, как и ты, боялся и ненавидел монахов, пока не увидел их ближе. И я полюбил их, как любят их здесь все. Как ты не понимаешь, что пытаешься вбить клин в монолит! Мы едины с монахами. Мы — одно целое!
— Да хотя бы вспомни, что они чужаки! — воскликнул Эдриол.
— Чужаки засели в нашем дворце в столице, — отрезал Кирс. — Ты не хочешь с ними сражаться — твоя воля. Мы всё выяснили.
— Я хочу, — возразил Эдриол. — Я не могу смотреть, как готовится к походу ваша армия, в то время как мы остаёмся здесь. Но я не хочу, чтоб хвостатые использовали моих подданных… Эти нелюди!.. Жалкие подобия людей, пародия… Достаточно вспомнить их уши…
Он вдруг осёкся, глядя на племянника. Кирс с усмешкой смотрел на него.
— Что замолчал? — поинтересовался тот. —
