типографией все последнее время он живет исключительно на деньги, получаемые от своего попечителя.
– Какие же это деньги? – спросил я Малинина.
– Так… кое-какие наследственные.
Жили они раньше на Дегтярной улице, а теперь вот уже год как он поселился в квартире Евдокии Григорьевой, в доме Фридерикса, где снимает комнату, в которой также обитает и отставной коллежский регистратор Александр Платонович Померанцев.
– Чем же занимается ваш сожитель Померанцев?
– Пьянством, – ответил Малинин. – Он почти голый, все пропил.
– Ну, расскажите теперь все откровенно, что вы знаете об убийстве Фохта, – сказал я. – Не забывайте, что вы подозреваетесь в этом убийстве.
– Нет, ваше превосходительство, – начал Малинин. – Клянусь вам, я не убивал старика. Это дело рук Померанцева. Рядом с нашей комнатой жил отставной почтовый чиновник Готлиб Фохт. Это был человек уже очень пожилой. Среди жильцов Григорьевой он пользовался большим почетом, так как почему-то все его считали весьма зажиточным, чуть ли не богачом.
– Из чего они это заключили?
– Он жил не только ни в чем не нуждаясь, но и ни в чем себе не отказывая. Он, который еще мог работать, нигде, однако, не служил, любил выпить, причем не стеснялся на трату дорогих вин, специальных водок, закусок, имел ценные вещи. Всего этого, по меркам нашего логовища, было вполне достаточно, чтобы прослыть богачом. Я познакомился с покойным месяца два тому назад, а Померанцев – ранее. Фохт был всегда любезен, приветлив, любил шутить, балагурить, нередко угощал нас. Несколько раз я отплачивал ему тем же. Вчера, около четырех часов дня, у меня были мои братья: Федор и Алексей, приехавшие из Царского Села. В пять часов они уехали обратно, так как Алексей должен был явиться для исполнения рекрутской повинности. Уезжая, Алексей дал мне на угощение рубль двадцать копеек, на которые я купил три сороковки водки, три бутылки пива, колбасы, чухонского масла и хлеб. Все это мы принялись уничтожать вдвоем с Померанцевым.
– Вы, конечно, сильно охмелели?
– Нет, пустяки… Такая порция для нас была скромной… Фохт пришел к себе около восьми часов вечера. «Идите, Померанцев, пить ко мне вашу супружницу-тетку – померанцевую водку», – пригласил Померанцева Фохт и расхохотался, довольный своим каламбуром. Бражничали они долго.
Около одиннадцати часов вечера пришел от Фохта Померанцев и принес мне рюмку «померанцевки». «Лопай, дружище, – сказал он, – наш старик шлет тебе сие в дар». Я выпил ее. Должно быть, чаша переполнилась, потому что я почувствовал опьянение. «Дай мне твой ремень, которым ты подтягиваешь брюки», – обратился ко мне Померанцев. Я спросил его, зачем тот ему понадобился. «Нужно», – буркнул он. Я дал. Он ушел в комнату Фохта, заперев предварительно на ключ квартиру изнутри.
Прошло некоторое время. Вдруг совершенно ясно из комнаты Фохта послышался какой-то странный шум, подавленные возгласы. Шум происходил как бы от борьбы. Я затаил дыхание… Прошло еще несколько томительных минут, и вдруг в комнате Фохта что-то грузно упало на пол. Звук падения был глухой, такой, какой бывает при падении тела. Какой-то острый страх, леденящий ужас охватили меня. Я не знал, что там происходит, но что-то мне настойчиво говорило, что в комнате Фохта разыгралось нечто зловещее, мрачное. Во мне вдруг сразу проснулось осознание необходимой самообороны, самозащиты, животный инстинкт охранить собственную жизнь. Из комнаты Фохта теперь несся храп, вернее, хрип.
Я схватил столовый нож и с сильно бьющимся сердцем бросился в кухню. «Так безопаснее», – молнией пронеслось у меня в голове. Выскочив в коридор, я столкнулся с Померанцевым, выходящим из комнаты Фохта. Померанцев был сильно взволнован. Руки его заметно дрожали, глаза беспокойно бегали, грудь порывисто подымалась. «Что с тобой?» – спросил я его. «Он заснул», – ответил Померанцев.
Я схватил столовый нож и с сильно бьющимся сердцем бросился в кухню. «Так безопаснее», – молнией пронеслось у меня в голове.
Через несколько минут он опять вошел в комнату Фохта, пробыл там недолго, вернулся ко мне, одетый уже в платье Фохта. Мой страх, предчувствие чего-то зловещего были так сильны, что я не мог даже спросить его, что должна означать эта странная перемена в костюме Померанцева. В руках он перебирал деньги кредитками и серебром, которых, как мне показалось, было рублей на шесть.
«Спи, спи, чего не ложишься? – обратился он ко мне прерывистым голосом. И через минуту добавил: – Впрочем, это ерунда – спать. Не надо спать… Когда есть деньги, порядочные люди не спят, а интересно проводят время. Вот что: собирайся, мы сейчас поедем с тобой в Щербаков переулок, знаешь, туда, где обитают погибшие создания, из которых идиоты все норовят сделать доблестных гражданок»… Он говорил нервно, бессвязно. Он наводил на меня непреодолимый страх. Я попробовал отказаться от поездки, тогда он вплотную приблизился ко мне и голосом, полным угрозы, как-то прошипел: «Не поедешь?» Я тотчас же согласился, и мы поехали в публичный дом. Там началась попойка, появились девицы, пиво, водка.
Помнится, одного пива мы выпили две дюжины. Померанцев пил с особой жадностью. В этом заведении мы пробыли до семи часов утра. Оттуда мы заехали в трактир «Лондон», где выпили по стакану водки, после этого отправились на Александровский рынок, где Померанцев и продал енотовую шубу за двадцать пять или двадцать четыре рубля, не помню. Оттуда мы попали еще в какой-то трактир, из которого Померанцев скрылся, оставив меня одного. Что было дальше, мне совершенно неясно. Я даже не помню, как я очутился в своей комнате.
Такова была исповедь юноши Малинина. Узел был разрублен, убийца известен, но не разыскан. Наши агенты бросились на розыски героя этой мрачной драмы – Померанцева. Один из них, Куриленков, был отправлен мною в Царское Село с целью немедленного доставления в Петербург Федора Малинина. Привезенный Куриленковым Федор Малинин помог арестовать Померанцева.
Около Пассажа Малинин, сопровождаемый агентом нашей полиции, указал ему на проходящего Померанцева. Малинин подошел к Померанцеву и предложил ему отправиться втроем в трактир. Померанцев охотно согласился, но вместо трактира был привезен в управление сыскной полиции. Одет Померанцев был в коричневое драповое пальто, серые брюки, синий сюртук и жилет. При обыске у него были найдены: золотые часы с цепью, новый полотняный платок, кожаный кошелек, в котором находилось 9 рублей бумажками, 1 рубль 35 копеек серебром, 37 копеек медью, несколько иностранных медных монет, деревянный мундштук с янтарем, перочинный ножик, маленькая щеточка с зеркальцем. Все эти вещи, по его собственному признанию, были похищены им у Фохта.
На допросе Померанцев сразу сознался в убийстве Фохта и подтвердил справедливость показаний Ивана Малинина. Рассказ Померанцева о совершенном им убийстве, мотивы,
