– Это была маленькая девочка. Вот почему я подумала…
– Но что с ней стало?
– Салли, сестра Полы, забрала ее с собой. Потом ее кто-то удочерил. Мы больше никогда ее не видели…
– А Пола не возражала?
– О нет. Она знать не хотела своего ребенка. Однажды я попыталась дать ей ребенка в руки. Но она закричала: «Убери, я его ненавижу! Я не хочу его видеть… никогда!» А ведь это было как раз в один из моментов просветления ее разума. «Ты не должна так делать, – сказала я ей – Твой ребенок нуждается в тебе» Но она закричала. «Нет! Это не мой ребенок, я его не хотела! Он знал, что я его не хочу, но вынудил меня. Я его ненавижу – и ненавижу ребенка! Убери, не то я его убью» Так что сами видите, ничего нельзя было сделать.
– Она Не называла «его» имени?
– Нет, никаких имен. Я предполагаю, что это был Хьюго, который так и не приехал. Может быть, это из-за него она была в таком состоянии? Если это так, то нет ему моего прощения. О, я знаю, я должна быть милосердной и должна любить все без исключения творения. Божьи, но я старуха, я слаба, и есть вещи, которые я не могу простить. Чтобы такую красивую девушку довел до потери рассудка какой-то мужчина…
– Успокойся, Мария, не расстраивай себя, – сестра Анна положила руку на костлявое плечо старухи. – Все это было так давно.
– Разве? А мне кажется, что это было вчера. Ты ведь знаешь, прошлое всегда со мной. И она со мной. – Старая монахиня взглянула на Гарриет. – Мне показалось, что вы – это Пола, живая и здоровая. Но нет, это только показалось.
– Нет, – сказала Гарриет – Я не Пола. Но вы правы прошлое еще живо. Жив ее ребенок. Где-нибудь.
– Да, да, жив, – лицо старой женщины просияло – Спаси и сохрани, Господь, бедную крошку.
– Не хотите ли, чтобы я проверила архивные записи и подтвердила все это? – спросила у Гарриет сестра Анна. – Не думаю, чтобы мы нашли там фамилию приемных родителей, но, возможно, что-нибудь можно обнаружить.
– Девочку удочерили здесь, в Италии? – спросила Гарриет.
– Нет, нет! – прервала ее Мария-Тереза. – Говорю вам, сестра Полы забрала малышку Она сказала, что отвезет ее в Англию.
– Спасибо, – сказала Гарриет. – Я отняла у вас так много времени. Теперь я продолжу расследование своими силами. Но, поверьте, я вам очень благодарна.
Она подошла к старой монахине и поцеловала ее в морщинистую щеку.
– Особенно благодарю вас, сестра, за ваше доброе отношение к моей матери и за любовь к ней. Я не уверена, что остальные ее любили так же. А вы заботились о ней даже тогда, когда она была в таком состоянии. Благослови вас Бог!
– Бог милостив ко мне, – сказала Мария-Тереза по-итальянски – Вы даже не знаете, как он милостив!
* * *
Когда Гарриет вышла из монастыря, с моря дул резкий ветер, но она его не замечала. Она приехала в Италию, чтобы узнать правду, но теперь, когда правда ей известна, что должна она делать дальше? Пока Гарриет этого не знала. Она думала лишь о том, что Полы действительно нет в живых, но что где-то в этом огромном мире существует ребенок, рожденный ею в беспамятстве, боли и безумии.
«У меня есть сестра, – думала Гарриет, – а я этого до сих пор не знала»
Несмотря на смятение, в которое ее повергло известие о сестре, мысль об этом неожиданно вызвала у нее острую радость.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В огромной квартире на Сентрал Парк Саут, куда вернулась Гарриет, по-видимому, никого не было. Она бросила сумки в холле и отправилась на кухню. Но, проходя мимо кабинета, услышала чей-то голос:
– Мама, ты?
Дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова Марка.
– Гарриет? А я думал, ты в Италии!
– Я только что оттуда. Последнее время я стала похожа на реактивный самолет, – сказала она весело, но в ее голосе чувствовалась усталость. Начало сказываться напряжение последних дней. – До смерти хочется чаю. Иди сюда, помоги мне приготовить чай, Марк!
– Боюсь, ты в плохом настроении, – поддразнил ее Марк, но все-таки последовал за ней.
Кухня имела нежилой вид: сегодня после полудня у Джейн было свободное время. Марк пристроился на высоком табурете, а Гарриет, поставив на плиту чайник, опустилась на скамейку, стоявшую вдоль длинной стороны огромного обеденного стола.
– Как папа?
– Насколько я понял, понемногу идет на поправку. Сейчас у него Салли. Я думаю, она пробудет там до позднего вечера.
– Ну конечно… Салли! – сказала Гарриет с горечью.
Марк вопросительно взглянул на нее.
– Эй, что случилось?
Гарриет пожала плечами, задумчиво сунув в рот большой палец. Она не была уверена, что уже готова говорить об этом.
– Ну-ка, Мошка, выкладывай, что такое натворила мама, чтобы так испортить тебе настроение?
Гарриет вскинула на него глаза и уже раскрыла было рот, чтобы рассказать обо всем, но передумала. Она всей душой любила Марка – он был для нее другом и братом, – но Салли его мать. Ей не хотелось ссорить их.
– А ты что здесь делаешь? – вместо ответа спросила она.
– Да вот решил отдохнуть несколько дней здесь, пока Хьюго не пойдет на поправку. С делами у меня пока все более или менее в порядке, а я уже давно не бывал в отпуске, да и мама из-за всего случившегося в таком состоянии, что мне показалось, я должен быть рядом, если что-нибудь произойдет.
Она кивнула. Это так похоже на Марка. Никто не назвал бы его маменькиным сынком – для этого он достаточно преуспевал, живя собственной жизнью, – но можно было с уверенностью сказать, что он будет рядом, если потребуется его помощь.
Вода закипела, и она заварила чай – именно так, как любила.
– Хочешь чашечку? – спросила она Марка.
– Эту душистую мерзость? Нет уж, уволь. Я выпью пива.
Он достал из холодильника банку пива, откупорил ее и отхлебнул прямо из банки. «У Салли случился бы припадок, если бы она это увидела», – ехидно подумала Гарриет.
Чай освежил ее, но лишь немного.
– У тебя усталый вид, Мошка, – сказал Марк.
– Я и впрямь устала. А ты бы не устал?
– Наверное, устал бы. Кстати, тебе звонили. Некий Том О'Нил.
– Не может быть! Что ему было нужно?
– Не знаю, не сказал. Хотел с тобой поговорить. Я сказал ему, что ты в Италии, а он ответил, что уже звонил сюда и Джейн ему об этом сказала, но он подумал, что это ошибка. Я заверил его, что это не ошибка и что ты действительно в Италии, а он долго молчал, а потом спросил, что ты там делаешь.
– Это его не касается! – Она сказала неправду. Это, черт возьми, его очень даже касалось.
– Так что ты делала в Италии?
– Тебя это тоже не касается.
– Мошка, – Марк пригвоздил ее к месту твердым взглядом, – ну-ка, выкладывай, что с тобой происходит!
– Ничего.
– От меня этим не отделаешься. Что-то произошло. И это связано не только с тем, что ты беспокоишься за жизнь Хьюго. Ты что-то затеваешь, не так ли?
– Затеваю?
– Ты, черт возьми, прекрасно понимаешь, о чем я говорю. И что бы это ни было, тебя это беспокоит. Ты что-то скрываешь, признайся!
Что было делать? Она слишком устала, чтобы все отрицать, а кроме того, Марку все равно рано или поздно придется узнать правду. Она кивнула.
– Да.
– А в чем дело? Может быть, еще жива Пола, а? Не верится, чтобы она все это время жила в Австралии с Грегом Мартином.
– Нет, Пола умерла. Но и с Грегом не погибла во время взрыва. Она умерла в приюте для душевнобольных на острове Саварелли.
– Что?
– Она сошла с ума, Марк. Моя мать умерла в невменяемом состоянии. – И тут Гарриет разрыдалась. Марк обнял ее, а она уткнулась лицом ему в плечо, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Отстранив ее от себя, он пошарил по карманам, достал носовой платок и протянул ей.
– Бедная Пола! Но как, черт возьми, оказалась она в этой шлюпке?
– Не знаю. Но готова поклясться, что это знает Грег Мартин. Я думала, думала и пришла к выводу, что это его рук дело. Наверное, мама угрожала провалить весь его тщательно продуманный план, оказавшись там, где он ее не ждал, и Грег попытался отделаться от нее. Но как бы там ни было, этого оказалось достаточно, чтобы она совсем лишилась рассудка. После этого она так и не пришла в себя – ни телом, ни душой. Но есть еще кое-что, Марк. – Высморкавшись, она снова утерла слезы и провела по щекам кончиками пальцев. – Когда все произошло, мама была беременна.
– От Грега Мартина?
– Не думаю. Ребенок родился почти точно через девять месяцев после взрыва. Из того, что мне рассказала Салли, можно сделать вывод, что до их отъезда в Италию Пола довольно долгое время не виделась с Грегом. Его не было в Нью-Йорке. Но есть все основания считать, что это ребенок папы. Не знаю, как объяснить тебе это, Марк, но между ней и папой кое-что произошло в ночь накануне ее отъезда. Он ее изнасиловал, и я своими глазами видела это. Я видела все!
Она замолчала. Ее снова охватила дрожь при воспоминании о той ночи, когда она стояла, дрожа от страха, и наблюдала за родителями через приоткрытую дверь спальни. Услышав громкие голоса, она тогда подумала, что папа бьет маму, и, конечно, в каком-то смысле так оно и было. Уже повзрослев, она переосмыслила все увиденное. Но ей никогда не приходило в голову, что она, возможно, была свидетельницей зачатия своей сестры.
