— Вред?
— Да. Например, если бы ты исчезла, и возможно не сама, я читал бы твои следы. Не для того, чтобы узнать всю твою подноготную, а чтобы тебя найти.
Девушка вначале вздрогнула. А потом, тщетно пытаясь скрыть надежду в голосе, спросила:
— Если бы я пропала, ты бы искал меня?
— У тебя возникают сомнения в этом? — уточнил Тимур, заканчивая свои художества и выпрямляясь. В сером неверном свете забытого коридора, Лаки выглядела как те, с кем общалась по природе своей силы — как натуральный мертвяк.
— Есть немного, — смущённо призналась девушка.
Но даже это она не столько сказала, сколько мастер прочитала по её губам. Протянув руку, коснулся Лаки, провёл внешней стороной ладони по щеке девушки.
— Я давал повод о себе так плохо думать?
— Нет… — смутилась ещё больше некромантка, пытаясь отвернуться.
Тимур не дал, поймал в ловушку взгляда.
— И что же именно заставило тебя так думать?
— Ну… я… — Лаки отступила в сторону, вырываясь из плена взгляда и невинного касания. Ладонь мужчины просто коснулась щеки, а у неё все внутри сворачивалось в тугой ком.
Некромантку спасли девочки.
— Там действительно ничего нет, — тоскливо вздохнула Ина, первой выныривая из коридора. А затем помогла Хани спуститься вниз. Обе девочки оглядели Лаки, потом Тимура. Переглянулись они с такими ухмылками, что мастер тут же сказал:
— Оставляем свои пиратские планы прямо в этом коридоре. Не хватало, чтобы вы вмешивались не в своё дело!
Ина и Хани шагнули друг к другу, переплели пальцы. И резко повернулись к Тимуру, состроив невинные рожицы.
— А мы ничего!
— Вот совсем-совсем!
— И даже ни в одном глазу!
— Мы только так!
— Совсем чуть-чуть!
— Нет, — отрезал Тимур, шагая в круг, и активируя его коротким словом-ключом.
Круг мягко засветился, а затем потух. И одновременно с тем, как свет погас, линии стёрлись. Словно кто-то позаботился о том, чтобы не осталось ни одного следа.
— И? — спросила Хани, заинтересованно глядя. — Что ты сделал?
— Подстраховался, чтобы вы не волновались.
— В смысле не волновались? — нахмурилась Ина.
— Вы не пойдёте во дворец, — сказал Тимур. И в голосе мужчины прозвучала сталь, гудящая, уверенная. Поэтому ни у кого и не нашлось смелости возразить.
Обе девочки только покорно склонили головы. Лаки тихо спросила:
— Твой круг, что он умеет?
Тимур усмехнулся.
— Достань свою косу.
— Что?
— Призови косу или возьми у Ины меч.
— Какой меч? — заюлила девочка под удивлёнными взглядами Хани и Лаки. Те окидывали хрупкую фигурку в свободных брюках и короткой маечке, не находя ни малейшего следа ножен.
— Который у тебя за спиной. В принципе, Лаки придётся долго уговаривать. Ты у нас поувереннее, — усмехнулся Тимур. — Вытащи меч и ударь меня.
Глаза Ины неуверенно расширились, потом она хмыкнула, словно на миг избавилась от маски. Глаза девочки вспыхнули ледяным огнём. Вытащив меч из ножен артефакта на спине, она рубанула слева направо по Тимуру. И удивлённо ахнула, когда меч прошёл сквозь мастера, будто он был призраком.
— Не поняла, — буркнула Хани, затепляя на ладони молнию.
— Стоп! — вскинул Тимур ладонь в её сторону. — Молнией не надо, это помогает только против физических атак. Зато можешь попробовать меня коснуться.
— Только коснуться? — обиженно надула губки девочка, потом протянула руки к мужчине. Ладони прошли сквозь Тимура. — Как интересно… — обойдя старшего брата по кругу, магичка попробовала понять, куда он делся.
— Не поймёшь, — усмехнулся Тимур, потрепав девочку по волосам. — Это фокус с подменой следов. Я смещён от своего видимого местоположения в сторону.
— То есть если в тебя выстрелить стрелой, то можно попасть? — уточнила Лаки.
— Нет, — отозвался Тимур. — Нельзя.
— Почему?
— Потому что с какой бы стороны на меня не смотреть, я буду ненастоящим. Казаться буду в одном месте, а на самом деле стоять в другом. Это сложно объяснить, вернёмся домой, напомните и покажу снова.
— А мы вернёмся? — спросила Ина.
Тимур взглянул на неё и молча склонил голову. И его молчаливое спокойствие надёжней всяких слов, уверили Ину в том, что все получится…
* * *
Королевский дворец спал.
Небесная змея неторопливо двигалась по небосводу, то и дело замирая. Змея также хотела подремать, хоть немного, у змеи почти не осталось сил. И скоро на Эссентес должны были прийти дни «спячки». Времена, когда чешуя змеи светилась еле-еле, практически не разгоняя бархатные сумерки.
Семидневье змей, семидневье зла. Время называли по-разному, приписывали ему страшные легенды. И сходились на том, что ждать что-либо хорошего в это время не стоит.
Если бы время не подгоняло, то Тимур предпочёл бы тогда заглянуть в королевский дворец. Но до семидневья змей оставалось почти две недели. А задерживаться настолько на Эссентес не хотел ни сам мастер, ни его девушки.
Лаки хотела сбежать от своего прошлого, разбуженного во время заказа на змеиной планете. Ина хотела вырваться с той планеты, так долго удерживающей её в темнице. Хани просто хотела показать своей сестре, как замечательно жить. Как много хорошего в ней, как много интересного! И Тимур поддерживал девочку в этом желании. Чего хотела Нир было непонятно. Но дракошка отказалась покидать плечо Тимура, и во дворец он отправился именно с ней.
Тенью, такой же как и другие тени вокруг, он скользил по крышам. Иногда двигался по самому краю скользкой черепицы, ни разу, впрочем, не потеряв равновесия. Если бы кто-то прислушался к тому, что окружало эту тень, он поспешил бы подальше. Потому что Тимур высвистывал змеиную колыбельную.
Вряд ли мужчина сам знал, что за навязчивый мотивчик к нему привязался в детстве. Несколько простых нот, кружащихся вокруг, были знакомы водному дракону. На мордочке Нир было написано такое безумное лукавство, что это насторожило бы и менее осторожного человека, чем Тимур. Но и он не мог понять, что значит эта усмешка-улыбка на морде дракошки. Она обнажала лишь самые кончики длинных игольчатых клыков.
Змеиная колыбельная окружала мастера, когда он двигался, практически не скрываясь, по коридорам дворца к сокровищнице. Найти её, кстати, тоже особого труда не составило. Достаточно было найти следы казначея и короля и проследовать по ним.
Двое стражников, которым не повезло встретить во время своего обхода гостя, остались в коридорах. Не желая заморачиваться с поиском верёвок, Тимур просто затолкал их в рыцарские доспехи. То, что наутро из-за этих двух охранников, сошедших в доспехах с постаментов, возникнет паника, Тимур не подумал. Его звала вперёд колыбельная. Он давно перестал её насвистывать, но она уже существовала сама по себе. Летела вокруг, и всё звучала, звучала, манила за собой.
По лестнице, по тонкому бортику вдоль стены, через окно в старый заброшенный коридор. О нём даже король не знал, наследство наг, а Тимур шёл, виртуозно избегая ловушек. Можно было не рисковать, идти по обычному коридору. Но время почему-то стремительно утекало сквозь пальцы. И ощущение этого заставляло мужчину нервничать.
Нир на плечах негодующе зарычала, вырывая его из мыслей, и Тимур легонько почесал её.
— Тихо, малышка, тихо, — шепнул он. — Она друг.
У стены сокровищницы стояла прекрасная нага. Стояла спокойно, разглядывая мастера. Стихла, наконец-то, колыбельная, которую она напевала. И наконец-то, появилась возможность её рассмотреть. Там, на площади Итиля, где она танцевала, запомнилось только ощущение древности и красоты. А сейчас она была рядом, не мелькала, изгибаясь в танце, не пугала своей древностью.
— Здравствуй, двуногий, — нага медленно наклонила голову. — Рада видеть, что ты всё же добрался сюда и успешно пробудил водного дракона.
— Вы сделали всё, чтобы это случилось.
— Я ничего не делала, двуногий, — нага качнулась на хвосте. — Я просто исполнила то, что видела в своих видениях. Воля будущего диктовала мне мои поступки.
— Воля будущего? Бо…
— Тс-с-с, двуногий. Не произноси её имени. И спеши. Она скоро пробудится, и не след тебе находиться здесь. Иначе призовёт она тебя на службу, а ты вольный больно. Жаркий, вспыльчивый. Только сверху ледяной, а внутри — огонь. Сгоришь и ей не поможешь. Так что, чем быстрее уйдёте, тем лучше для тебя, для всех вас будет.
— Спасибо, — прошептал Тимур.
Нага царственно повела рукой, открывая сокровищницу.
— Не благодари, двуногий. У тебя редкая судьба, добрых дел ты совершил много. И видишь человека за его поступками. К худу, добру ли, но оцениваешь ты не по словам, а по душе. И помогаешь тем, кому нужна эта помощь. За словами прячешься, но помогаешь. И, — тихий голос наги зазвучал уже ему в спину, когда Тимур шагнул в сокровищницу. — Считай, что я твоей матери долг отдала…
