— Может, ты будешь не против еще одного занятия, — неожиданно вечером предложил мне он.
В это время он как раз закачивал один из набросков, что делал с деревьев, а я просто наблюдала за его работой и слушала музыку. Мне было так легко и спокойно в этом ограниченном мирке, что я была не способна о чем-то еще думать.
— Боюсь что волейбол, хор, занятия с мисс Крат и Пратом, и так уже слишком для меня, — почти простонала я.
Калеб оценивающе осмотрел меня с головы до ног и сказал:
— Ну, я бы не сказал, что ты выглядишь плохо. Просто хотел тебе предложить выбираться вместе со мной по выходным на пленер, могли бы вместе рисовать,…но я понимаю, это уже и так слишком большая для тебя нагрузка.
Я, затаив дыхание, выслушала эти его слова. Калеб не очень любил, когда я бывала с ним во время «глубокого рисования», потому что тогда он будто бы отключался, и переставал замечать все вокруг, и даже меня. Он считал, что это чуть ли не предательство с его стороны по отношению ко мне, а вот я это странным не считала. Возможно, в прошлом году меня немного задевало такая его необычность, но то, что на каждой второй работе получалась я, говорило о том, что даже в такой отключке он думал обо мне.
И по этой-то причине он не любил брать меня с собой на пленер. Самыми страшными картинами, которые возникали в его воображение, было то, что со мной что-то случиться, а он не заметит. Конечно же, Калеб преувеличивал, но все же старался избегать тех дней, когда я была свободна, для таких вот прогулок. А тут на тебе — я так давно его просила, и он предлагает мне сам.
Темнота сгустилась до той степени. Что, кажется, ее можно было ощутить на вкус, но Калеб продолжал рисовать, делая вид, что не замечает тишины после его предложения, и тут до меня дошло, что он ждет ответа.
— Ты же знаешь, как давно я хочу пойти с тобой на пленер, но ты не должен ждать от меня каких-то очень уж хороших робот — я так давно не рисовала.
Я несколько смутилась и, подумав о том, что он увидит мои никчемные рисунки, то… я даже не знала, что тогда будет. Но известно одно — я просто не переживу, если Калеб увидит какая я бесталанная.
— Вообще-то я недавно видел один твой рисунок — на нем Прат вышел… необычайно точно.
Какая-то примесь в голосе Калеба, напомнила мне о чем-то неприятном, я уже слышала подобные нотки раньше, но не могла понять при каких обстоятельствах, а вот в целом его слова звучали как комплимент.
— А ты о том рисунке, — протянула я, а про себя добавила — можно подумать я рисовала их тоннами. — Ну да, сама удивилась.
— Понятно, — коротко бросил Калеб, но я так и не смогла понять, что он об этом думает.
На следующий день, не дожидаясь звонка Калеба, я решила пробежаться к его дому, и даже если он еще не вернулся из Лутона — подождать. Грем всегда разрешал пользоваться его библиотекой. А сегодня и подавно — завтра суббота, значит, мне не нужно будет рано ложиться, и я смогу побыть с Калебом не только до их вылазки на охоту, но и дождаться его после нее. Возможно, лично я об этом уже давно думала, Калеб позволит мне остаться на ночь у него. Я не планировала ничего конкретного именно на эту ночь, но память о том, как он оставался в моей комнате, не давала просто так это забыть. Я просто напросто хотела заснуть и проснуться в его объятьях.
Время близилось к закату — тут, как и в любом уголке земли, осенью он наступал скорее, чем летом, но меня это не тревожило. Еще было светло, тени не успевали за мной, и сгущались очень далеко за спиной.
Переодевшись в спортивную одежду дома, я направила свои ноги по дороге огибающей лес. Если бежать по ней полчаса, можно было наискосок выйти к шоссе, соединяющему наш городок с главной магистралью, которая в свою очередь вела к Лутону. А на машине у меня это занимало намного больше времени.
Я бежала по тропинке, безразлично отмечая, как солнце окрашивает поле вдалеке в цвет загустевающей крови, но вовсе не пугалась. Лес казалось, только оживал с наступлением вечера, но я не слышала его звуков. В моих ушах играла музыка из плеера, случайные треки, записанные для меня Калебом. И я почти над каждой ломала голову, пытаясь отгадать, к которому периоду этого века она относиться.
Мне нужно было отгородиться от всего мира и даже от того, кого я любила больше жизни. Сейчас главной была эта дорожка и я, медленно наползающий закат, с жутким окровавленным днищем меня не пугал. За эту неделю я почти перестала думать о волках, впрочем, как и все в доме. Грем и Терцо считали, что волки должны были себя как-то проявить, а раз они этого не сделали, скорее всего, они просто убрались отсюда или залегли на долгое время на дно.
Я спала спокойно, мои сны больше не напоминали окровавленные кошмары о деревьях и волках, я выматывалась до такой степени, что просто не помнила снов на следующий день. Но это только ночные сны.
Выбежав к знакомой развилке. Я повернула на нужную дорожку — еще полчаса в таком темпе и я буду у дома Калеба.
Наверняка он пока еще не ждет меня, потому что сегодня у них ожидалось несколько зачетов — у него и Теренса. Но он всегда дожидался моего прихода, как и я того мгновения, когда мы снова увидимся. Я знала, что это несколько не правильно, и все же так не могла перебороть ощущения, что без него время всегда течет, не просто медленно, а мучительно медленно. А особенно донимало то, что, просыпаясь по утрам, и понимая, что не увижу его в школе, я иногда отчаянно не желала туда идти, зато вечера по праву оставались нашими. Даже Терцо смирился с тем, что я выросла настолько, чтобы не приходить домой слишком уж рано и проводить время больше с Калебом, чем с ними.
И так как сегодня мы не могли увидеться настолько же быстро как всегда, я решила дать своему телу дополнительную нагрузку. Тренировки с Пратом выматывали, и иногда это заставляло плохие воспоминания всплывать в моей памяти. Но бег подавлял их, и я могла отдохнуть мысленно, потому что здесь вокруг никого не было. Только природа, и ни каких существ, которые могли думать, таить в себе воспоминания, напрягать своими сожалениями — не было вампиров, людей и даже оборотней.
Но одним самым неприятным фактом, который был связан с тренировками, я все же утаила ото всех, возможно не полностью от Калеба, потому что он обрывочно видел мои воспоминания, и все же, остальные этого не знали. Но днем ко мне приходили странные сны-воспоминания о смерти и горе, каждый раз, стоило нам позаниматься с Пратом — я слишком уж сильно поглощалась его сознанием. Потому я подумывала над тем, чтобы попасть в чье-то не настолько захламленное сознание. Я не собиралась рассказывать об этом Прату — ему не стоило знать, на ком я хочу потренироваться, а в моем окружении было только два человека, чьи сознания, я была уверена, не могли скрывать в себе ничего плохо — это были Грем и Ева. И у него в данном случае были к этим людям свои интересы.
