— Теперь, когда вы здесь, Сорож, я могу со спокойной совестью вернуться в Брюгге. Еще до конца недели вы мне сообщите об аресте таинственного убийцы, повергшего в ужас эту почтенную деревню…
Себ Сорож не разделял такой уверенности, но, что бы он ни говорил, ему не удалось поколебать доверия заместителя королевского прокурора, много раз видевшего его в деле и испытывавшего глубокое восхищение перед его способностями.
Эрали также повел себя очень любезно.
— Я убежден, — сказал он, — что вы распутаете эту тайну в кратчайший срок. Сейчас о вас говорят, как год назад о Венцеславе Воробейчике… Подобным сравнением можно гордиться.
Он уселся за свой стол:
— Вы в курсе дела, не так ли?
— То есть, — ответил Себ, — я знаю о нем то, что сегодня опубликовала одна из газет Брюгге… Аптекарь Гитер был убит тем же способом, что и коммивояжер?
— Не совсем, — заметил Эрали. — Как и Аристид Виру, он был задушен, но без помощи шнурка… На этот раз убийца сомкнул смертельным кольцом на шее жертвы собственные руки.
— А! — сказал Себ. — Эта жертва была более хрупкой, чем предыдущая?
— Намного, — отозвался Эрали.
Он добавил задумчиво:
— Виру был крепким парнем…
— И, без сомнения, у Гитера также ничего не взяли? Газета молчит на сей счет.
— Это странно, правда? — ответил Эрали. — Но у аптекаря украден бумажник с солидной суммой денег. У него также взяли часы и золотую цепь. Тем не менее, я сомневаюсь, чтобы кража являлась причиной убийства. Скорее, я склоняюсь к мысли, что это уловка, прибегнув к которой, убийца хотел сбить нас с толку… В противном случае, мне кажется, он бы обворовал и коммивояжера.
— Разве что ему не хватило времени? — предположил заместитель королевского прокурора.
— Нет, нет, — возразил судебный следователь. — Я считаю, брюгжская газета права. К тому же я допрашивал сегодня бургомистра, ветеринара и других свидетелей, бывших вчера вечером вместе с Гитером в Белой Лошади. Аптекарь явно рассчитывал сделать мне важное признание, которое наверняка могло бы помочь обнаружить убийцу, потому-то его и убили.
— В таком случае, как вы можете объяснить, что Гитер не сделал вам этого признания раньше? — спросил Себ.
— Дело в том, — ответил Эрали, — что он об этом не подумал. Какая-то мысль внезапно поразила его в кафе. И он тут же ушел оттуда, чтобы разыскать меня.
— Я так и понял из статьи, — сказал Себ. — Но, если аптекарь решился что-то сообщить за несколько минут до того, как был убцт, каким же образом, по-вашему, убийца так быстро узнал о его намерении?
Поразмыслив с минуту, он продолжил:
— Не думаю, что гипотеза, высказанная в газете, правдоподобна. Если Гитер решился говорить, находясь в Белой Лошади, более того, если он только подумал рассказать то, что знал, убийца не мог быть в курсе его намерений. Разве что он присутствовал при этом…
Воцарилась длительная тишина. Прервал ее Эрали:
— Вы правы, Сорож. Если убийца не находился в Белой Лошади, он не мог знать, что аптекарь отправился искать меня, намереваясь сообщить какие-то сведения. А убийцы не было в Белой Лошади…
— Почему нет?
— Там были бургомистр Бине, ветеринар Верспрее, секретарь управы Дермюль, продавец велосипедов Моль и Лепомм — хозяин заведения. Подошли и другие — среди них мясник Виере и учитель Маскаре, — но позже…' Как я вам уже говорил, я допросил первых пятерых. Ни один из них не покидал кафе до того, как произошло убийство. Так что они не причастны к делу.
— В самом деле! — согласился Себ. — Что же до высказанного вами несколько минут назад предположения, сами видите, оно довольно шатко…
Он рассмеялся:
— Ах, как бы позабавился Шерлок Холмс, будь он здесь! Я думаю, он бы уже заставил заполнить и подписать ордера на арест тех немногих обитателей Сент-Круа, кто носит ботинки на пуговицах…
Эрали и Анон удивленно переглянулись.
— Ботинки на пуговицах? — отозвался первый. — Почему именно тех, кто носит ботинки на пуговицах?
— Бог мой, мне кажется, великий Шерлок рассуждал бы так: «Убийца избегает использовать собственное оружие», затем, развивая дальше это рассуждение, он вполне естественно пришел бы к следующему выводу: «Раз убийца задушил жертву шнурком, значит, таким образом он ставит себя вне подозрений, перенося их на других… Соответственно, он носит ботинки на пуговицах!»
Потом он добавил:
— Когда мы задержим преступника, а господин Анон верит, что с этим мы не задержимся, мне будет любопытно взглянуть на ботинки арестованного… А насколько скомпрометирован Лабар?
— Боже мой, да нисколько, — ответил Эрали. — Его обвиняли жители деревни. Виру ухаживал за его женой, и портной угрожал коммивояжеру. Я вчера допросил его, затем ходил к нему домой, чтобы жена и сестра подтвердили его алиби. Заявление последней во всем совпало со словами Лабара, но жену мне допросить не удалось. Она вроде была больна и спала, когда я заходил в ее комнату. Признаюсь, ее сон мне даже показался неестественным.
— А! — заметил Себ. — А сегодня вы вернулись к Лабарам?
— Я только что оттуда. Он предоставил алиби, по правде говоря, такое же, как и вчера, на время второго убийства. Но, конечно же, основной целью нового визита оставался разговор с «красавицей Жюли»…
— И, без сомнения, она все еще спала? А вы, как и в первый раз, не осмелились ее разбудить?
Эрали удивленно взглянул на Себа Сорожа. В его словах ему почудилась насмешка.
— Да нет, — сказал он. — Она еще в постели, но не спала. Как я и ожидал, она мало что могла сообщить. Только заявила, будто никогда не поощряла Виру…
— Вы разговаривали наедине?
— Нет, в присутствии золовки.
— А! — протянул Себ.
Он закурил сигарету:
— Вы не спрашивали Лабара, воевал ли он?
— Нет. Зачем?
— Да так, одна мысль…
Себ Сорож словно отогнал сомнение:
— Кроме того, раз у него алиби…
— Два, — поправил Эрали.
— Правда, два…
Инспектор встал и подошел к окну:
— Готов спорить, на каждое убийство у Лабара будет по алиби.
— Уж не хотите ли вы сказать, что в Сент-Круа будут продолжаться убийства? — вскричал г-н Анон.
— Почему бы нет? Мне все это кажется лишь началом серии убийств.
— Но, — воскликнул заместитель королевского прокурора, — вы ведь задержите убийцу, разве нет?
— Конечно, — ответил Себ Сорож. — Конечно…
Он говорил, осматривая через окно площадь перед зданием управы, где прошлой ночью задушили Артура Гитера.
— Все же, господин Эрали, на вашем месте я бы предложил бургомистру убедить жителей как можно реже выходить из домов с наступлением темноты. Иначе… Иначе, боюсь, лист некрологов может удлиниться самым тревожным образом…
Внезапно он резко обернулся к собеседникам:
— Вы слышали о красных кружках?
— Красных кружках? — удивился судебный следователь. — Что это такое?
— Печать смерти, — ответил Себ Сорож. Потом пояснил:
— По приезде в Сент-Круа я не сразу пришел сюда. Я немного погулял по деревне, смешивался с оживленно спорящими группами людей — ничего нет лучше для улавливания пульса общественного мнения… И знаете, что я услышал среди прочего?.. Что этой ночью на двери Привокзальной гостиницы кто-то нарисовал красным мелом большой круг. Утром круг стерли, полагая, что это лишь дурная шутка… А ведь Виру останавливался в Привокзальной гостинице…
— Но и мы тоже, — вмешался Анон. — И нам ничего не сказали об этом красном круге…
— Сначала никто не придал ему значения… Только заметив на двери дома Артура Гитера точь в точь такой же красный круг, начали понимать…
— То есть?.. Но нет, это невозможно! — воскликнул Эрали. — Вы можете себе представить убийцу, метящего дома своих жертв с риском быть задержанным? С Варфоломеевой ночи, — добавил он со смешком, — подобные методы, насколько мне известно, не в моде…
— Лично я, — ответил инспектор, — не сомневаюсь нисколько… Эти кружки цвета крови нарисованы рукой убийцы… Зачем? Будущее покажет…
Он отвернулся к окну…
— …или не покажет.
Минуту все молчали, затем Себ, стоя спиной к собеседникам, попросил:
— Господин Де Миль, я вам буду весьма обязан, если вы выберете время позвонить в Брюссель. Попросите главного комиссара Трепье прислать мне инспектора Кардо или Анри… Предвижу, что здесь будет работа для двоих, как минимум.
Себ Сорож продолжал говорить медленным, ровным голосом, в то же время не отрываясь от окна. Казалось, он ждал, сторожил что-то.
Вдруг он приблизил лицо к стеклу, почти касаясь его. Затем открыл раму и высунулся наружу.
— Что там? — спросил Эрали.
Себ Сорож закрыл окно, обернулся и вышел на середину комнаты.
