— Я обещаю вам, фрау Кюнеманн, что не стану хуже относиться к своей работе, — робко сказала я. — Это не было запланировано…
— Но журнал мод почуял добычу, — закончила Клер Кюнеманн мою фразу. Она снова встала и стала ходить по кабинету взад-вперед. — Эти газетчики устроены так, что будут требовать все больше. Берегите себя, девочка, чтобы они не раздавили вас своими требованиями. Ведь люди из «Моденшау» тоже являются частью журналистской братии.
Я задала себе вопрос: неужели у нее есть отрицательный опыт общения с газетчиками? Почему она так злилась на репортеров? Ответ не заставил себя долго ждать.
— Когда мой муж, царство ему небесное, умер, они набросились на меня. Молодая женщина, которая вышла за бизнесмена на тридцать лет старше ее… Они превзошли себя, распространяя сплетни, и в результате единогласно пришли к выводу, что я позарилась на деньги Августа Кюнеманна. Только при этом они не обратили внимания на то, что я любила Августа и что разница в возрасте для меня не имела никакого значения. Но попробуйте, скажите такое этим кровожадным собакам…
Фрау Кюнеманн какое-то время смотрела в окно, и я была уверена, что она думает о своем муже. Вместе с тем мне было немножко стыдно, что я узнала столь интимную подробность из ее жизни.
— Так что берегите себя и всегда помните о том, что мой балхаус — надежная гавань. Журналисты — люди настроения. Если сегодня они кого-то подняли высоко в небо, то завтра могут уронить на землю.
Она повернулась ко мне лицом и скрестила руки на груди:
— Ну ладно, до тех пор пока ваша работа не страдает от съемок, я буду это терпеть. Но я ожидаю, что вы не задерете нос и будете призывать посетителей к порядку, если они станут слишком восхищаться вами.
Я кивнула. К сожалению, лишь гораздо позже мне пришло на ум, что я могла бы сказать фрау Кюнеманн: моя известность будет привлекать в ее балхаус еще больше гостей. Позже, однако, я была рада тому, что промолчала, потому что хозяйка восприняла бы это как проявление высокомерия.
— Ну что, надрала она тебе уши? — с любопытством спросила Элла, которая, конечно, уже узнала, что меня вызывали на беседу.
— Она посоветовала мне сделать так, чтобы моя работа не страдала от фотосъемок, — честно ответила я, застегивая туфельки. — И мне не следует зазнаваться.
Элла фыркнула:
— Ей явно не нравится, что теперь у нее есть конкурентка.
— Конкурентка?
Как я могу составить конкуренцию фрау Кюнеманн?
— Разве ты не понимаешь, что весь Берлин всегда говорит лишь о ней — веселой вдове, которая устраивает скандальные балы. А теперь люди приходят в танцевальный зал, чтобы восхититься восходящей звездой на модном небосклоне.
Элла широко ухмыльнулась и показала мне ежедневную газету.
«Восходящая звезда на модном небосклоне», — было написано на титульной странице «Берлинер цайтунг ам миттаг».
Фотография под этим заголовком была сделана в фотоателье Хэннинга Вильниуса. Когда я прочитала имя репортера, мне все стало ясно. Речь шла об одном из друзей Хэннинга, который посетил нас во время фотосессии. Все это время он сидел и наблюдал за мной.
Я была настолько смущена, что Хэннинг даже накричал на меня, когда я не выполнила его указаний так, как он этого ожидал.
Наверное, друг и упросил его дать ему одну из фотографий. А поскольку этот репортер не мог упустить возможность написать в своем репортаже о том, где «восходящая звезда» работает, люди узнали, где могут меня найти. И они, без сомнения, могли узнать меня, пусть даже в гардеробе на мне не было повязки, украшенной перьями.
— Закрой лучше рот, иначе проглотишь жирную муху, — шутливо сказала Элла, кладя газету рядом со мной на столик, где лежала косметика.
— Я ничего не знала об этой статье, — растерянно проговорила я. — Фрау Кюнеманн не может воспринимать меня как конкурентку. Она должна радоваться, что в ее танцзал приходит так много людей.
— Да, но наверху, в танцевальном зале, все говорят только о тебе. Меня это тоже вывело бы из себя.
Элла подмигнула мне, поднялась и, когда я тоже встала, легонько шлепнула меня по ягодицам. Я пошла следом за ней немного озадаченная, но решила, что буду вести себя сдержанно, если люди начнут меня расспрашивать. Поскольку я не привыкла к тому, чтобы мне улыбалась удача, я боялась, что фортуна скоро снова отвернется от меня — а этого я не хотела, потому что мне по-прежнему нужны были деньги и я боялась потерять работу в танцевальном зале.
В тот вечер случилось то, что и должно было случиться. Гости с любопытством глазели на меня, и, к сожалению, среди них было слишком мало скромных людей, которые не решались меня расспрашивать. Посетители забрасывали нас не только пальто, но и вопросами: откуда я родом, как нашел меня Хэннинг Вильниус и так далее. Я старалась отвечать как можно сдержаннее, но люди хотели знать все больше и больше. Так как это были клиенты, которые хорошо платили, их не могла прогнать даже Элла. Лишь на вопросы молодых людей о том, не могла бы я сходить с ними в ресторан, моя подруга реагировала резко и отсылала их в Зеркальный зал, где они могли найти множество дам, которые только и ждут приглашения.
Вечером я ужасно устала, правда, больше от расспросов, чем от самой работы.
Не успела я лечь в кровать, как сразу же уснула.
Хотя я изо всех сил старалась не выделяться, посетители продолжали проявлять ко мне любопытство. Мои отношения с фрау Кюнеманн оставались напряженными. Зато мои отношения с Лореном стали более близкими. Поначалу я встречалась с ним тайком, чаще всего после того, как в балхаусе гасили свет. Мы забирались в сад, что немного напоминало мне о моем детстве, когда я и Тхань сидели в кустах. Но теперь все было совершенно иначе.
Я подолгу разговаривала с Лореном и узнала, что его родители живут недалеко от Парижа. Я не решилась довериться ему и рассказать о торговцах людьми и о «Красном доме», зато рассказала о своем отце, Сайгоне и своей семье. О Тхань я не упомянула ни слова.
Лорен отнесся ко мне с пониманием и, к счастью, не стал расспрашивать дальше.
— Рассказывай мне только то, что хочешь рассказать, — гладя меня по волосам и нежно трогая мои щеки, сказал он и в этот вечер, через два дня после того, как в газете «Берлинер цайтунг» появилась статья обо мне.
В это мгновение мне захотелось поцеловать его. До сих пор наши отношения оставались платоническими. Пусть даже мы были рядом, Лорен никогда не пытался перейти границу.
Часто он смотрел на меня с ожиданием, но никогда не проявлял разочарования, даже если я не давала ему того, на что он надеялся. Но в этот вечер, когда на небе висела золотая луна и ее края были розовыми от вечерней зари, все было иначе.
