С 10 августа 1942 года Ставка Верховного главнокомандования подчинила Сталинградский фронт командующему Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику А.И. Еременко. Генерал-лейтенант Гордов назначался заместителем командующего по Сталинградскому фронту с 13 августа 1943 года. Н.С. Хрущев вспоминает: «Позвонил Сталин и сказал, что решили назначить новым командующим войсками Сталинградского фронта именно Еременко, а Гордова — его заместителем. Таким образом, Еременко вступил в командование, а Гордов сдал командование и приступил к исполнению новых обязанностей....
Мы с Еременко использовали далее Гордова для направления на особо опасные участки, с тем чтобы он там помогал командирам оказывать противнику более упорное сопротивление. И Гордов делал все, что мог. Я не чувствовал особого его недовольства. Или же он просто умел подавлять в себе такое чувство после того, как был смещен с поста командующего»{8}.
Если Василий Николаевич «подавлял чувство» и держал себя в руках, то только с равными по должности и по положению. С подчиненными он бывал крут и груб. Служивший в штабе под его командованием будущий Герой Советского Союза генерал армии С.П. Иванов вспоминает: «Спустя примерно час после отдания команды на выдвижение второго эшелона на НП позвонил В.Н. Гордов. Он занимался до этого, как видно, боевыми делами войск 63-й и 21-й армий, на участке которых ожидались попытки врага ликвидировать наш плацдарм в районе Серафимовича. Заместитель командующего фронтом потребовал доложить обстановку. Я сделал это весьма обстоятельно, особо выделив причины выдвижения второго эшелона. В ответ послышались шумные тирады, характерные для так называемого матерного руководства. В.Н. Гордов приказал немедленно остановить, а затем вернуть назад, в исходное положение, выдвигавшиеся на север соединения, и прежде всего танковый корпус. Он считал решение командарма преждевременным. Дело осложнялось тем, что К.С. Москаленко выехал в войска и соединиться с ним не удалось. Г.К. Жуков направился в 24-ю армию, чтобы форсировать ее наступление. К Д.Т. Козлову он еще не прибыл, а со следующей за ним радиостанцией связь по какой-то причине нарушилась. В.Н. Гордов отдавал свои распоряжения таким громовым голосом, что я невольно отодвинул телефонную трубку от уха и все присутствующие на НП, включая Я.Н. Федоренко и Л.Ф. Минюка, слышали его категорический приказ. И вот как бывает — эта деталь сыграла затем важную роль в моей личной судьбе.
Раньше я знал Василия Николаевича как начальника штаба и командующего 21-й армией. Он вел себя тогда с подчиненными более корректно. Мне думается, что последующее неожиданное выдвижение его в июле 1942 года вскружило ему голову. И некоторые далеко не лучшие особенности его характера проявились слишком резко...
Когда я вернулся на КП, то узнал, что, прикрываясь авиацией, враг предпринял мощную контратаку при поддержке 50 танков и вновь овладел высотой 154,2. В блиндаже собралось все начальство: Г.К. Жуков, Я.Н. Федоренко, В.Н. Гордов, К.С. Москаленко. Замкомандующего фронтом был вне себя от гнева. Он рвал и метал, причем основным виновником срыва операции выставлял меня.
— Снять с должности, немедленно отдать под суд военного трибунала за самоуправство, граничащее с изменой Родине! — восклицал он. Из его крика можно было понять, что якобы я сам, по собственной инициативе, остановил танковый корпус А.Г. Кравченко.
Г.К. Жуков тоже был изрядно взведен. Он бросал весьма красноречивые взгляды то на меня, то на Гордова, то на Федоренко. В это время к нему подошел Леонид Федорович Минюк и что-то сказал шепотом. Жуков поднялся и вместе с Минюком вышел из блиндажа.
Минут через десять Жуков вернулся и, посмотрев прямо в глаза бушевавшего замкомфронтом, сказал:
— Гордов, прекратите истерику и спокойно разберитесь в случившемся.
Слова эти были произнесены с таким холодом отчужденности, что мне стало ясно, что генерал Минюк напомнил Георгию Константиновичу, как в действительности было дело.
С этого момента Жуков говорил с Горловым лишь строго официально. И я думаю, что тогда-то и было предрешено последовавшее вскоре отстранение от должности Гордова, которого в конце сентября сменил К.К. Рокоссовский»{9}.
Маршал и дважды Герой Советского Союза К.К. Рокоссовский вспоминает о своей первой встрече с Василием Николаевичем: «На наблюдательном пункте я познакомился с заместителем командующего фронтом В.Н. Горловым, которого до этого не знал. Он явно нервничал, распекал по телефону командармов, причем не очень-то выбирал слова (я уже слышал, что солдаты такое руководство метко прозвали «матерным управлением»). Жуков не вытерпел.
— Криком и бранью тут не поможешь, — сказал он Гордову, — нужно умение организовать бой.
Объективно оценивая сложившуюся на этом участке обстановку, должен признать, что дело было не в неудачном командовании, а в недостатке сил и средств для успешного решения задачи. Сказывалась и спешка. От командующего фронтом настойчиво требовали перелома в боевых действиях, не учитывая, что на стороне противника в это время было значительное превосходство в силах. Желание снова не соответствовало возможностям войск.
К вечеру стало ясно, что наступление и на этот раз не даст результатов. Войска несли потери, но прорвать оборону противника нигде не могли.
Предложив Гордову продумать, как действовать дальше, Жуков пригласил меня съездить на командный пункт фронта, откуда он должен был связаться с A.M. Василевским, находившимся на Юго-Восточном фронте...
Командный пункт Сталинградского фронта располагался недалеко от берега Волги. Наспех вырытые землянки не могли защитить ни от снарядов, ни от дождя: сквозь тонкое земляное перекрытие текли мутные струйки. Место крайне неудачное: открытая лощина свободно просматривалась с воздуха. В дневное время КП демаскировался движением людей, машин и повозок.
Поздно вечером сюда приехал Гордов. Доложил Жукову, что приказал войскам перейти к обороне. Неудачу наступления он объяснил недостатком артиллерии, минометов и боеприпасов, а самое главное — плохой организацией операции. Спешка не давала возможности наладить взаимодействие, войска вводились в бой без достаточной подготовки и по частям.
— Кто виноват в этом? — спросил Жуков.
Гордов ответил: он докладывал, что времени на подготовку операции недостаточно, но не смог добиться переноса срока наступления.
Судя по всему, Георгий Константинович и сам пришел к выводу, что наскоками действовать нельзя: это не даст положительного результата. Противник был достаточно силен и мог не только отразить наше наступление, но и сам еще продолжал атаковать то в одном, то в другом месте. Он шел на любые жертвы, чтобы полностью овладеть Сталинградом, и бои там почти не прекращались.
Было совершенно ясно, что рассчитывать на успех можно лишь в том случае, если наступательная операция будет тщательно подготовлена и обеспечена необходимыми для этого средствами, конечно, в возможных в то время пределах. Гордов и высказал именно эти предложения»{10}.
Но у генерал-полковника Еременко было другое мнение о причинах неудачного наступления. Его он высказал рано утром 24 сентября 1942 года во время переговоров по прямому проводу с заместителем начальника Генерального штаба генерал-майором Ф.Е. Боковым. В докладе генерал-полковник Еременко подверг резкой критике генерал-лейтенанта Гордова и сформированный им штаб Сталинградского фронта: «Неуспех наступления во многом зависел и от того, что штаб Сталинградского фронта неспособен к управлению войсками. Сам товарищ Гордов не особенно четкий человек, и с контролем у него некрепко поставлено дело, а главное то, что товарищ Гордов очень ошибается в людях и не умеет подобрать аппарат. Он хвалил здорово Никишева, а Никишев оказался совершенно неспособным к роли начальника штаба. Он хвалил тов. Коваленко, который допущен к должности начальника штаба, этот тоже не организатор и не администратор, совершенно безрукий человек. Начальник оперативного отдела Рухле никчемный человек, боящийся ответственности, неточный, неаккуратный, и притом трус.
Не смотря на то, что т. Жуков и т. Маленков там провели большую работу в организации наступления и помощи фронту, штаб не справился, не сумел обеспечить руководство и управление проводимой операцией.
Я считаю, что дальнейшее пребывание т. Коваленко на должности начальника штаба, которого я просил допустить по просьбе товарища Гордова, и товарища Рухле на должности начальника оперативного отдела невозможно.
Прошу Вашего распоряжения о назначении на их места из резерва Ставки, так как кандидатов у меня нет»{11}.
Свой доклад генерал-полковник Еременко просил передать товарищу Сталину. Верховный главнокомандующий принял данную информацию к сведению и не оставил без внимания. Маршал и четырежды Герой Советского Союза Г.К. Жуков вспоминает: «Во время обсуждения обстановки на участке Сталинградского фронта Верховный спросил меня, что собой представляет генерал Гордов. Я доложил, что Гордов в оперативном отношении подготовленный генерал, но как-то не может поладить со штабом и командным составом. И.В. Сталин сказал, что в таком случае во главе фронта следует поставить другого командующего. Кандидатом на этот пост я предложил генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского, A.M. Василевский поддержал меня. Тут же было решено: Сталинградский фронт переименовать в Донской, а Юго-Восточный — в Сталинградский. Командующим Донским фронтом назначить К.К. Рокоссовского»{12}.
