«Эта манифестация общественного мнения, при всей ее скромности и нерешительности, произвела сильное впечатление на правительство»,[499] — писал в этой связи республиканец Эжен Тено. Это сказалось прежде всего на усилении репрессий.
Жесточайшим террором ответило правительство Второй империи на совершенное 14 января 1858 г. в Париже видным итальянским революционером Орсини покушение на Наполеона III[500]. На основе изданных в феврале 1858 г. законов об общественной безопасности, направленных против «подозрительных», подверглись преследованиям даже те, кто после государственного переворота 1851 г. полностью отошли от политической жизни. Страна была разделена на пять военных генерал-губернаторств с пятью маршалами во главе. «Бонапарт хочет дать Франции ясно понять, что императорская власть покоится не на воле народа, а на силе 600 000 штыков» [501], — писал по этому поводу Маркс в конце февраля 1858 г.
Напряженность политической обстановки во Франции после покушения на улице Лепелетье достигла такой степени, что Маркс счел возможным в то время высказать следующее мнение: «Если Франция еще не была готова взяться за оружие против Империи», то на горизонте уже намечается начало конца «странной, преступной и пагубной карьеры» Луи Бонапарта[502]. В конце 50-х годов Франция не была готова вступить в решительную схватку с угнетавшим ее режимом, ибо прежде всего тогда отсутствовало массовое революционное движение, да и оппозиция буржуазии еще только начинала проявляться открыто. Однако растущая напряженность внутри страны побуждала императора активизировать свою внешнюю политику.
Итальянская война (апрель-июль 1859 г.), в которую Наполеон III вступил на стороне Сардинского королевства (Пьемонта) под предлогом освобождения Италии от австрийского господства, на деле должна была служить династическим целям французского императора — укрепить влияние Франции в северной Италии, принести империи территориальное приращение и тем самым упрочить внутренние позиции бонапартистского правительства. Правительство Наполеона III отнюдь не стремилось содействовать возникновению по соседству с Францией сильного средиземноморского государства. Оно намеревалось участием в войне способствовать лишь частичному расширению территории Сардинского королевства и получить в виде компенсации за помощь Савойю и Ниццу, входившие в состав этого королевства. Вот почему в нарушение условий заключенного им в июле 1858 г. с главой сардинского правительства графом Кавуром секретного (Пломбиерского) договора, согласно которому война с участием Франции должна была вестись до полного освобождения Ломбардии и Венеции, французское правительство после первых двух крупных побед франко-пьемонтских войск при Мадженте (4 июня) и Сольферино (24 июня), в результате чего Ломбардия была освобождена от австрийцев, вероломно покинуло своего союзника и заключило за его спиной Виллафранкское перемирие с побежденной Австрией, оставив под ее властью Венецию. В принятии такого решения немалую роль сыграл страх перед разраставшимся национально-освободительным движением в Италии, как и опасение выступления Пруссии и других германских государств на стороне Австрии.
Несмотря на то, что в результате дипломатических маневров и других акций Наполеону III удалось получить по Туринскому договору, заключенному с Пьемонтом в 1860 г., Савойю и Ниццу, его первоначальные расчеты не оправдались. Двойственная, противоречивая политика, которую он проводил в отношении Италии, восстановила против него различные слои населения прежде всего в самой Франции: католическое духовенство, которое не могло ему простить выступление на стороне Пьемонта против интересов папы; республиканскую и отчасти либеральную буржуазию, критиковавшую его за сговор с Австрией; народные массы, негодовавшие по поводу предательской политики по отношению к итальянскому национально-освободительному движению. В Италии Наполеон III снискал ненависть итальянских патриотов, так как французские оккупационные войска оставались в Риме для оказания помощи папе.
Заключением в январе 1860 г. торгового договора с Англией, снижавшего и отчасти отменявшего таможенные пошлины для английского и французского ввоза и таким образом облегчавшего английскую конкуренцию на внутреннем французском рынке, Наполеон III восстановил против себя влиятельную часть крупной буржуазии, которая в 50-х годах составляла одну из опор его трона. Новый торговый договор задевал интересы многих владельцев текстильных предприятий в Лилле, Руане, Эльбефе, Рубэ, Туркуэне и др., как и владельцев металлургических заводов и угольных копей. Чтобы противостоять английской конкуренции французским предпринимателям понадобились крупные капиталовложения для обновления устаревшего оборудования. И хотя правительство законом от 1 мая 1860 г. предоставило им для этой цели 40-миллионную субсидию и одновременно снизило ввозные пошлины на текстильное сырье, а также сократило стоимость перевозки грузов по воде, недовольство противников договора не ослабевало.
Оппозиционные настроения значительной части крупной буржуазии еще более обострились в условиях промышленного застоя начала 60-х годов, осложненного событиями гражданской войны в Америке. Правда, среди другой части крупной буржуазии, заинтересованной в снижении ввозных пошлин на предметы французского экспорта (вино, шелк, «парижские изделия» и др.), имелось немало сторонников нового торгового договора.
Предметом единодушного недовольства всей крупной буржуазии являлась правительственная политика заигрывания с «трудящимися классами». Генеральные прокуроры уже во второй половине 50-х годов сообщали, что «рабочие отказываются от благодеяний властей», что «дух партийности берет у них верх над доводами нищеты»[503]. Растущая враждебность к бонапартистскому режиму выражалась в возрождении революционного рабочего движения. Ответственность за это буржуазия возлагала на императора, который, по ее мнению, дал возможность рабочему классу оправиться от поражения 1848 г.
Переход к «либеральной империи»
Либеральные преобразования империи, открывшиеся ноябрьскими декретами 1860 г., были вызваны стремлением Наполеона III умерить явное недовольство буржуазии. Согласно этим декретам, расширялись полномочия законодательного корпуса и сената: им предоставлялось право в ответ на тронную речь императора при открытии ежегодных сессий законодательного корпуса принимать адрес с оценкой политики правительства. Обе палаты получали также право публикования официальных отчетов о своих сессионных заседаниях.
Буржуазия, однако, требовала более радикальных политических преобразований — децентрализации государственного аппарата и расширения прав муниципалитетов, как и других «необходимых свобод» — свободы слова, печати и т. д. Чтобы эффективнее вести борьбу за осуществление своих требований, она в период избирательной кампании 1863–1864 гг., накануне новых выборов в законодательный корпус, сформировалась в оппозиционный политический блок, так называемый либеральный союз, составившийся в основном из правых элементов буржуазных республиканцев и орлеанистов, к которым примкнула также часть легитимистов. Впоследствии члены этого блока составили ядро новой, «третьей партии».
Сознавая, что без поддержки народных масс она не может добиться реальных успехов в борьбе за восстановление своих политических прав, буржуазия выступала от имени «народа», требуя политических прав для широких масс населения. Однако в конечном счете эти слои буржуазии рассчитывали, завоевав с помощью народа «необходимые свободы», не только усилить борьбу против империи, но и поднять свое влияние в массах и помешать возрождению революционного движения.
Кандидаты республиканской оппозиции получили во время майских выборов 1863 г. около 2 млн. голосов против 5 с лишним млн., собранных официальными кандидатами. Это был немалый успех буржуазной оппозиции, получившей 35 мест в законодательном корпусе. Большая часть этих мест досталась республиканцам.
Избирательная кампания вместе с тем продемонстрировала рост классового сознания французских рабочих. Открыто выражая недовольство умеренностью оппозиционной группы 5-ти, избранной с их же помощью в 1857 г., рабочие на этот раз выступили в Париже с предвыборной декларацией, известной под названием «Манифеста шестидесяти». В ней обосновывалась необходимость для рабочего класса участвовать в выборах отдельно от буржуазных партий, выставить свои собственные кандидатуры. Новая избирательная тактика мотивировалась расхождением интересов буржуазии и рабочих, неспособностью, вопреки утверждениям буржуазных пропагандистов, представителей либерально-буржуазной оппозиции отстаивать интересы рабочих. Правда, в других своих частях «Манифест шестидесяти» отходил от классовых позиций, носил на себе немало следов прудонистских заблуждений его составителей. Но при всем том он, несомненно, свидетельствовал о начале нового этапа французского рабочего движения — этапа постепенного его освобождения от идеологии прудонизма, поворота к отрицавшейся Прудоном политической борьбе за осуществление социальных чаяний рабочих.
