– Je sais qu’elle est ici[17].
– Может быть, здешний народ куда-то уехал или лег спать, – сказал таксист.
Едва ли, подумала Анника и посмотрела в объектив камеры слежения. Народ на ферме бодрствовал, причем очень активно.
Громкоговоритель щелкнул и умолк.
– Мне надо ехать, до Танжера путь неблизкий.
Анника задумалась. Если не считать треска в кустах, стояла абсолютная тишина.
Она уже собралась вернуться к такси, когда створка ворот начала подниматься – на один, два, три дециметра. За воротами обнаружился еще один фонарь, свет которого больно ударил в глаза. Анника прикрыла лицо руками. Некоторое время она присматривалась к воротам и колебалась, но потом решилась и шагнула на территорию. Железная створка остановилась и начала закрываться. Она услышала металлический лязг, и в тот же миг ее охватила паника. Замок защелкнулся, и на нем засветился индикатор. Пути назад не было.
Фонарь ослепительно светил прямо в лицо. Анника отвернулась и поморгала, привыкая к яркому свету. Она услышала, как Мухаммед завел машину, развернулся и уехал.
Прямо перед ней стояли два человека. Один из них был мужчина лет пятидесяти, второй – мальчик-подросток. Оба были вооружены автоматами, направленными на нее.
Анника отступила назад, все еще ослепленная ярким светом. В глазах плавали яркие светящиеся лиловые точки, за которыми она все же попыталась что-нибудь рассмотреть. Наконец она смогла различить нечто вроде сада. Под ногами у нее были гравий и более крупные камни.
– Pardon, – сказала она. – Je ne veux pas causer des pro-blemes[18].
Мужчина что-то сказал мальчику по-арабски. Тот подошел к Аннике и указал дулом автомата на сумку:
– Laissez le sac[19].
Она поставила сумку на землю.
– Donnez-le moi[20].
Она подвинула к нему сумку ногой.
Мужчина сделал шаг вперед, когда мальчик наклонился, высыпал содержимое сумки на гравий и принялся ковыряться в нем дулом автомата. Анника подумала, что сейчас он разобьет объектив нового фотоаппарата.
– Venez par ici[21], – сказал старший и махнул оружием. Она поняла, что он приказал ей идти за ним. Мальчик побросал вещи обратно в сумку и повесил ее себе на плечо. Отдавать ее Аннике он явно не собирался.
Она нерешительно сделала несколько шагов вперед, начав угадывать очертания дома и машин. Следом за мужчиной она пересекла большой, застроенный внутренний двор. Перед ней были два крыла дома – одно впереди, второе слева. Анника изумленно посмотрела на этот дом.
Это был жилой дом и просто огромный. Тридцать метров в длину, в три этажа высотой, с балюстрадами и башенками, с балконами на втором и третьем этажах. На верхних этажах во многих окнах горел свет, с трудом пробивавшийся сквозь плотные шторы. Над входом первого этажа светила тусклая лампа.
Старший шел впереди, мальчик замыкал процессию. Похоже, они направлялись к входу.
Мужчина постучал в дверь, она открылась. За дверью зияла чернота.
– Entrez[22], – сказал он, подкрепив сказанное взмахом оружия.
Анника почувствовала, как удары сердца отдаются в ушах, и с трудом сглотнула.
Она вошла в дверь. Темнота была осязаемо черна, но дышалось здесь легко. Они оказались в просторном холле.
– A droite[23].
Анника задумалась, потом поняла и пошла направо.
Дверь открылась перед ней. Ее легонько толкнули в спину, и она ввалилась в комнату, единственным убранством которой был письменный стол и старый стул.
– Attendez ici[24].
Дверь закрылась. Она услышала, как повернулся ключ в замке.
Анника осмотрелась и перевела дыхание. Здесь, во всяком случае, не было темно. На столе горела маленькая настольная лампа.
Наверное, Фатима на самом деле находится здесь, иначе ее просто бы сюда не впустили. Дверь же открыли после того, как она упомянула имя Сюзетты.
Анника сделала несколько шагов к окну, спрятанному за шторами. Она выглянула в окно, но ничего там не увидела. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы увидеть ставни, которыми снаружи было закрыто окно.
В замке снова заскрежетал ключ. Анника быстро отпустила штору, словно та жгла ей руку, и вернулась на середину комнаты, где ее оставил вооруженный человек.
В комнату вошла женщина лет пятидесяти, в традиционной длинной черной одежде. Она оглянулась, посмотрела в холл, потом закрыла за собой дверь.
После этого она обернулась к Аннике. Женщина была высокой, под метр восемьдесят. Глаза ее были умело подведены, пальцы украшены массивными кольцами.
– Вы хотели поговорить со мной? – сказала она на превосходном оксфордском английском.
– Вы – Фатима? – спросила Анника.
– Да, я Фатима.
– Меня зовут Анника Бенгтзон. Я приехала из Швеции. Я работаю в газете, которая называется…
– Я знаю, кто вы.
Анника набрала в легкие воздуха, но не смогла произнести ни звука.
Фатима обошла стол и села на старый стул.
– Зачем вы сюда приехали?
Она смотрела на Аннику взглядом человека, привыкшего повелевать.
Анника с трудом удержалась от того, чтобы сделать шаг назад.
«Во всяком случае, я не ошиблась адресом. Она знает, кто я. Значит, знает, чем я занимаюсь».
– Я журналист, – ответила Анника, – и хочу получить ответы на свои вопросы.
На лице Фатимы не дрогнул ни один мускул.
– Почему я должна отвечать на ваши вопросы?
– Почему нет? Или вам есть что скрывать?
Фатима целую минуту оценивающе разглядывала Аннику.
– Может быть, вы ответите мне на мои вопросы?
– Я? – удивленно спросила Анника. – На какие?
– Где Филипп?
Анника во все глаза уставилась на женщину.
– Филипп? – переспросила она. – Филипп Андерссон?
Фатима коротко кивнула.
Анника откашлялась. Эта женщина знала, что она была на пресс-конференции после освобождения Филиппа. Она ничего не потеряет, если ответит.
– Его освободили из тюрьмы в Кумле вчера утром. Я видела Филиппа в конторе его адвоката на Шеппсброн в Стокгольме вчера, перед обедом. Где он находится сейчас, я не имею понятия, – добавила она.
– В котором часу вы видели его в Стокгольме?
Анника напрягла память.
– Приблизительно без четверти двенадцать.
– Есть ли у него какой-нибудь паспорт?
– Паспорт?
Анника задумалась.
Однажды она писала статью об одном заключенном, который не мог поехать на похороны своей матери в Шотландию. Человек был в отчаянии, но правила были строги и неукоснительны. У него отобрали паспорт, когда он сел в тюрьму, и он считался осужденным в течение года после освобождения или даже больше. Анника нашла параграф закона, который регулировал этот вопрос, – параграф двенадцатый закона о паспортах.
Человек, осужденный на пожизненное заключение, не мог иметь паспорт.
Она также знала, что на получение паспорта уходит пять рабочих дней, так как она сама несколько лет назад пыталась ускорить этот процесс, но потерпела полное фиаско.
Возможно, он мог потребовать временное удостоверение на выезд в Арланде, как это сделала Анна Снапхане, когда ей надо было лететь в Турцию чартерным рейсом.
Она покачала головой:
– Обычный паспорт получить он не мог, но, возможно, получил временное удостоверение.
– Швеция входит в Шенгенскую зону?
Анника кивнула.
– Значит, по Европе он может ездить по внутреннему документу?
Анника снова кивнула.
Фатима встала, подошла к двери, открыла ее, что-то сказала по-арабски и снова закрыла дверь.
– Вы его знаете? – спросила она. – Вы знаете, что он был за человек?
Анника спрятала левую руку за спину.
– Один раз я брала у него интервью, но лично не была с ним знакома.
Фатима вернулась к столу и села.
– Я уже ответила на много вопросов, – сказала Анника. – Могу я теперь задать вам свои?
Фатима промолчала, и Анника расценила это как согласие.
– Здесь ли Сюзетта?
Женщина по-прежнему не шевелилась. Она даже не моргнула глазом.
– Почему вы думаете, что она здесь?
В вопросе женщины не было, собственно, вопроса. Она прекрасно знала, кто такая Сюзетта. Во всяком случае, она точно знала ответ на вопрос.
Анника стала лихорадочно соображать, что ответить. Об электронном письме говорить было нельзя, это могло навлечь на девочку неприятности.
– У Сюзетты есть очень близкая подруга Амира. Об этом она рассказывала своим друзьям, и это не было ни для кого секретом. Амира живет на ферме в окрестностях Асилаха. Если вы знаете, кто я, то знаете, что я пишу статьи. Я писала о Сюзетте, я била тревогу в связи с ее исчезновением. Я хочу с ней встретиться.
В дверь постучали. Фатима встала и открыла ее. Анника услышала приглушенные голоса, говорившие по-арабски. Фатима вышла в холл и закрыла за собой дверь.
Вернулась она через долгих пять минут.
