Когда Анника выехала на гребень горы, где от шоссе ответвлялась дорога на Торрегуадьяро, перед ней, словно гигантский айсберг, возникла Гибралтарская скала. За ней в тумане угадывались горы Риф на африканском берегу.
Плакаты и реклама здесь были уже на двух языках – испанском и арабском.
В отличие от других городов побережья Андалусии, где Анника до сих пор побывала, Альхесирас выглядел весьма неряшливо. Затейливая вязь арабских надписей еще больше усиливали эту атмосферу отчужденности.
Анника задумалась, как ей найти порт, но в это время увидела слово PUERTO, «порт», на асфальте шоссе.
Шестиполосная автострада была обсажена низкорослыми пальмами. Анника ехала по указательным стрелкам. Они привели ее к острову, покрытому лесом огромных подъемных кранов. Вся набережная, насколько хватало глаз, была уставлена грузовыми машинами. Тысячи контейнеров громоздились высокими башнями. В гавани беспрерывно грузили и разгружали суда. Было впечатление, как от грандиозного муравейника. Из Википедии Анника узнала, что по грузообороту порт Альхесираса занимает шестнадцатое место в мире. Она смотрела во все глаза, думая, как же выглядят пятнадцать портов, занимающих верхние строчки.
Она припарковала машину и прошла в терминал для пассажиров.
Здание напоминало терминал беспошлинного Стокгольмского порта, хотя было более запутанным. Рейсы в Танжер совершали разные пароходства. На больших табло светилось время отбытия и прибытия паромов, как на таких же табло в аэропортах. Анника выяснила, что опоздала на паром, отошедший две минуты назад. Следующий отправлялся через пятьдесят восемь минут. Прикусив от досады губу, Анника посмотрела на часы. Два часа дня. Рейс до Марокко длился два часа, надо было пройти таможню, а потом найти способ поехать на юг. В Интернете она выяснила, что между городами в Марокко курсируют поезда и автобусы-такси, так называемые «гранд-такси».
Она купила билет за тридцать три евро и поднялась в зал отбытия. Зал посадки, отделанный серым пятнистым гранитом, был огромен, как футбольное поле. Она зарегистрировалась. Нет, багажа у нее нет. Прошла под рамкой металлоискателя на паспортном контроле. Все это заняло пятнадцать минут, после чего Анника пошла на посадку. Дежурный сказал ей, что кафетерии еще работают, и указал на какую-то дверь в противоположном конце футбольного поля.
Кафетерий был большим и почти безлюдным. У официантки с золотой булавкой в носу она заказала cafe cortado и bocadillo con jamon serrano y manchego.
Анника была изрядно голодна. В самолете она проспала завтрак и теперь была не прочь съесть бутерброд с клейким маслом. За три минуты она проглотила целый багет.
После этого еще раз попыталась позвонить в посольство.
На этот раз не услышала даже французскую речь на автоответчике.
Анника отключилась и несколько минут напряженно думала, что делать дальше.
Она набрала номер Рикарда Мармена.
Он ответил сразу.
– Анника! – обрадовался он. – Ты нашла наконец новое жилье?
– Я решила удовлетвориться старым, – ответила она. – Ну, немножко подновила и подремонтировала. Скажи, ты не знаешь какого-нибудь человека, который занимался бы недвижимостью в Марокко?
– Можешь секунду подождать?
Он отложил трубку и обратился к кому-то по-испански.
– Марокко, говоришь? – переспросил он. – Ну конечно. Марокко перспективная страна. А ты как думала? У меня лично выставлено на продажу две виллы в Танжере с видом на море и есть еще несколько приличных проектов…
Анника радостно сжала левую руку в кулак.
– Существует ли в Марокко реестр недвижимости? Я имею в виду официально опубликованный реестр.
Если даже Мармен был удивлен вопросом, он этого не выказал.
– Да, есть, – сказал он, – но выписку из него можно получить только в бумажной форме. Можешь получить их сколько угодно, но делать это надо в учреждении. Эти данные не оцифрованы. Выдают эти документы на трех языках – французском, испанском или арабском.
Анника прикусила губу.
– Если у меня есть имя владельца и город, где он имеет недвижимость, то могу ли я получить адрес его проживания?
– Гм, – хмыкнул Рикард Мармен. – Тебе нужен адрес жителя Марокко?
– Об этом и речь.
– И у тебя есть его имя и город, в котором он проживает?
– Именно так.
– В таком случае надо обратиться к мукаддаму.
– К… кому?
– Так называется местный чиновник. Такие чиновники работают в отдельных кварталах. Они рассылают приглашения на выборы, знают, кто и где живет, оформляют личные карточки и так далее.
Она прикрыла глаза и медленно выдохнула. Она купила бы у Мармена недвижимость, просто чтобы доставить ему удовольствие.
– И еще один вопрос, – сказала она, – что ты можешь сказать об Асилахе?
– Сонная дыра, хотя в последние годы там кое-что построили, кое-что отремонтировали, и теперь он стал не таким неприглядным и даже отчасти стильным…
– В Асилахе есть мукаддам?
– Конечно, есть.
– Как мне его найти?
– Сделать это не труднее, чем найти полицейский участок. Надо просто у кого-нибудь спросить. Когда приедешь в Асилах, зайди в ресторан «Каса Гарсия». Ты ведь любишь испанскую еду, верно? Это заведение расположено у въезда в город, у самого порта. Ну, теперь мне надо заняться моими насущными делами, голубушка. Есть еще вопросы?
– Я обращусь к тебе, если у меня возникнут проблемы с ремонтом.
– Буду счастлив помочь.
Официантка с золотой булавкой в носу унесла пустую тарелку и чашку.
На паспортном контроле Анника оказалась первой и единственной в несуществующей очереди.
Ей поставили в паспорте печать, и она вошла в стеклянный туннель, протянутый над портом. Под ногами виднелись сотни грузовиков, следующих с паромов или стоявших в очереди на погрузку.
До сих пор она один раз проходила паспортный контроль на таком же судне. Это было как дежавю. В середине восьмидесятых она ездила со школьной экскурсией в Финляндию. Она сразу вспомнила все – синие обтрепанные ковры, магазины дьюти-фри и бар на носу, расписанный морской тематикой.
Она прошлась по палубам и выяснила, что, если не считать шоферов грузовиков, которые были знакомы друг с другом, она была на судне единственным пассажиром.
У дамского туалета Анника выяснила причину своих ностальгических воспоминаний о шхерах и холодных ветрах: инструкции на случай пожара были написаны по-фински. В прежней жизни эта посудина курсировала по маршруту Стокгольм – Хельсинки.
Глухо стукнувшись о причал, паром отвалил от него и с негромким рокотом поплыл к Африке. Анника села в баре, расписанном морской тематикой. На фарватере они обогнали несколько сухогрузов, а потом пошли на запад вдоль испанского побережья. Мимо проплывали города и деревни, песчаные пляжи, оливковые рощи и ветряные электростанции.
Она вдруг осознала, что плывет вдоль нового железного занавеса – между первым и третьим миром, и в этот же миг ощутила сильное недомогание.
Она совсем забыла о своей морской болезни, которая поражала ее при самом минимальном волнении на море.
Анника быстро достала компьютер, чтобы отвлечься от мыслей о тошноте и головокружении, и села за стол, в стену над которым была вмонтирована электрическая розетка. Создала новый документ и написала новостную статью о том, что газовое убийство в Новой Андалусии скоро, видимо, будет раскрыто.
Интерпол уже разыскивает живущую в Испании шведку, подозреваемую в совершении восьми убийств. Себастиан Сёдерстрём и его семья были лишь пятью из восьми жертв этой женщины.
Она сослалась, как на источник, на Кнута Гарена, скандинавского координатора полиции, работавшего на Солнечном Берегу. Анника написала, что разыскиваемая женщина и ее семья бесследно исчезли и что полиция уверена, что все они покинули страну. Написала Анника и об обнаруженном автомобиле, об экспертизе ДНК, о заочном аресте и об объявлении подозреваемой в розыск Интерполом. Описала она и связь всех этих событий со смертью Хокке Зарко Мартинеса, так как эта женщина была последней, кто навестил Мартинеса в тюрьме перед его смертью. Статья получилась краткой, но содержательной. Она сохранила документ и посмотрела на часы.
Осталось еще полтора часа.
Анника создала новый документ и написала статью о Карите Халлинг Гонсалес, набросав портрет ее личности. Без разрешения полиции она не могла опубликовать имя и фотографию этой женщины. На минуту она задумалась и назвала Кариту «великосветской шведкой».
Анника написала, что «великосветская шведка» жила в роскошном квартале Новой Андалусии (все кварталы, не являвшиеся пригородами, состоявшими из бетонных коробок, по понятиям «Квельспрессен», считались роскошными), что работала переводчицей в СМИ и в испанской полиции. Анника написала, как обходилась эта женщина со своими друзьями, о ее активной деятельности в правлении квартала и о том, как она отстаивала интересы его жителей.
