И ведь реально: сейчас, в этой битве, мог произойти тот перелом в войне, который так долго готовился и братьями, и германцами (которые весьма серьёзно были заинтересованы в как можно большом ущербе своему извечному врагу), и всеми теми добровольцами от разных народов, кто проливал кровь за чужую, для них свободу.
Однако Кронье продолжал молчать. И в этом его молчании было что-то от каменной стены. Холодной и безучастной ко всему, что происходит вокруг. И это бесило ещё больше.
Но совсем вводило в ярость осознание, что если упустить шанс, то он не повторится. И усилия Григория, и усилия брата, который изрядно рисковал раскрыть тайну их яхты, топя конвои англичан, пойдут прахом.
И эта ярость таки сломала в нём то, что он до сих пор считал неприкосновенным. Вот никак он не хотел, даже намёками, наводить буров на мысль, с кем они реально имеют дело, и что братья реально знают.
Даже эскапады Натин с её прогрессорским самолётиком он умудрился скрыть, списав всё на «тайные войска» и «тайное оружие», которое у него есть.
Насчёт «тайных войск» для буров и так было «всё ясно». РДГ русских довольно хорошо проредили ряды англичан в тылу. Развязав такую «рельсовую войну», что казалось чертям в аду тошно станет. На эти же «тайные войска» они списывали часто поразительную осведомлённость и о дислокации противника, и о том, что могло произойти и происходило на полях сражений.
Григорию очень не хотелось развенчивать у буров эти благостные мифы. Но… «Шанс! Он не получка, не аванс…» как поётся в хорошо известной песенке. И его сейчас упустить… Ведь всю оставшуюся жизнь жалеть придётся!
Григорий резко выдохнул, как будто приготовился нырять в ледяную воду, резко успокоился и уже совершенно иным тоном сообщил.
— Хорошо! У меня есть что сообщить вам, но… Лично.
Вот тут маска лица Кронье слегка «треснула», проявив лёгкую заинтересованность.
Григорий же просто многозначительно посмотрел в сторону двоих присутствующих при разговоре офицеров-буров. Чуть поколебавшись, Кронье кивнул им и они молча вышли из палатки. Можно было быть уверенным, что их не подслушают. На этот счёт страшно религиозные буры были очень щепетильны.
— Вы уже видели, что мы часто бываем… даже слишком хорошо осведомлены. — начал Григорий. — И ваши подчинённые списывали всё это, до сих пор, на некую разведку, что мы имеем.
— А на самом деле? — приподнял бровь Кронье.
— На самом деле, разведкой наши знания объясняются лишь частично. Да, у нас есть разведотряды, которые мы, не афишируем. Но главное не в них, а в том, что мы знаем будущее. Знаем, и хотим его предотвратить. И это знание ничего общего не имеет с просто предвидением. Мы именно знаем. Причём наше знание простирается не только на недели, месяцы, но и на многие годы вперёд. Кое в чём даже на десятилетия.
Кронье был осведомлён о том, что «Эсторский много говорит о будущем». Он на своём опыте убедился, что «если Румата что-то сказал, то так оно и есть». Но никак не допускал мысли о чём-то сверх объяснений текущих событий обычным предвидением.
Да, это «предвидение» часто было изрядно труднообъяснимым. Но чтобы полковник Румата сам об этом сказал, да её и совершенно прямолинейно…
— Как вы можете знать, что будет? — слегка справившись с первым удивлением спросил он. И в его голосе явственно было слышно сомнение.
— Но мы знаем! — упорно повторил собеседник. — Знаем тот кошмар, что ожидает вас, буров, и конкретно вас генерал, в недалёком будущем, если вы проиграете эту войну.
— Как?!! — уже резко повторил Кронье и было видно, что ему уже очень сильно захотелось получить ответы на многие из вопросов, что порождали загадки вокруг Русского Добровольческого Корпуса.
— А вот так!
И Григорий, полез в свой вещмешок. Там оказался некий чёрный прямоугольник, который полковник выложил на стол. Кронье, естественно, не знал, что это комп. Он даже ни разу его в руках полковника Руматы не видел. По вполне естественной причине — Григорий его старался никому не показывать, кроме, разве что, Богданова, который был посвящён.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Открыв свой планшет Григорий показал что он имел в виду.
Показал вполне конкретный фильм про англо-бурскую войну. Где всё было показано в деталях и до конца. В том числе и с английскими концлагерями, со скотским отношением англичан к побеждённым. С тем злом, которое вылезло уже после, вскормленное золотом и алмазами Южной Африки.
Кстати говоря, слухи о синема, в Южную Африку доходили. Но не до ультрапрагматичных буров. Не удивительно, что живая картинка, да ещё и полноцветная, со звуком, произвела, на не имеющего иммунитета к чудесам науки Кронье, оглушающее впечатление.
— Но что мы можем сделать, если это уже есть в будущем? Ведь оно там уже свершилось, и значит, оно неизбежно. — чуть придя в себя задал вопрос генерал.
— Не неизбежно. Оно пока лишь вероятно. Но если вы примете решение, которого я от вас добиваюсь, ТО ЭТО БУДУЩЕЕ станет несбывшимся. Такова природа времени. Ваше будущее уже меняется. Вы не знаете, но мы его уже изменили. Своими действиями. В лучшую сторону. В том числе и для вас.
Григорий сделал небольшую паузу, чтобы хоть чуть-чуть, но собеседник пришёл в себя.
— Не буду вдаваться в подробности как мы действовали и что сделали… — продолжил он, увидев, что Кронье снова готов внимать. — Но в том будущем, что уже не сбылось, война началась год назад. В Капскую колонию, и Наталь был высажен просто чудовищный по размерам экспедиционный корпус британцев. В 56 тысяч человек. И они вас просто раскатали в блин.
Тут уместно было бы надавить на религиозные чувства собеседника. Но это уже было против принципов самого Григория. Так что ему пришлось сделать конкретное усилие над собой, чтобы перейти на лексику религиозного проповедника.
Да, вот так!
Он мог врать в своих опусах про «Тайны Исчезнувших Цивилизаций», но к религии он относился изрядно двойственно. И больше с некоторой брезгливостью, что как ни старался, но таки промелькнула на его лице.
Впрочем, Кронье всё понял «правильно». Особенно из контекста того, что далее говорил «полковник Румата».
— Потому, что вы как сейчас, жевали сопли и не хотели решиться на серьёзные действия, ведущие к победе. — с некоторым раздражением продолжил Григорий. — И Бог от вас отвернулся. Потому, что омерзел. Ибо нерешительность и слабоволие, вами проявленное, несмотря на Его поддержку было воистину омерзительным. Да, вы прозрели. В той версии будущего, вы прозрели, и развернули партизанскую войну. Вы видели. Но англичане и тут вас обошли. Они стали уничтожать ваш скот, уничтожать пастбища, фермы, а ваших родных они сгоняли в концентрационные лагеря. Эта тактика впоследствии стала называться «тактика выжженной земли». Они буквально выжигали ваши земли. И уничтожали ваших родных и близких. С января 1901 по январь 1902 года — в концлагерях от голода и болезней умерли около 17 тысяч человек: 2484 взрослых и 14284 ребёнка. Например, в лагере Мафекинг осенью 1901 года погибло около 500 человек, а в лагере в Йоханнесбурге умерли почти семьдесят процентов детей в возрасте до восьми лет. Интересно, что англичане не постеснялись опубликовать официальное извещение о смерти сына бурского комманданта Херцога, гласившее: «В Порт-Элизабет умер военнопленный Д. Херцог в возрасте восьми лет». Вы хотите такое будущее? Не хотите? Да вас самого продержат в плену на острове Святой Елены больше двух лет! С женой.
На лице собеседника — сильнейшая борьба чувств.
Увидев это Григорий решил «добить».
— Хорошо! Вот вам ещё фото сделанные там, в будущем самими англичанами. То, что будет после войны. Вы и ваши родные, близкие, на каменоломнях, на работах в Англии. Вот вас как скот перевозят по железной дороге. Пожалуйста! Смотрите!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Григорий стал медленно листать фото, что находились у него в специальной папке с пометкой «Фото после АБВ».
На одной из фотографий глаза собеседника округлились. Он долго всматривался в лица.
