Листья шелестели, и чем дольше я смотрел на них, тем больше мне казалось, что это вовсе не листья, а тысячи языков пламени, ярко-зелёного пламени. Да, ярко-зелёного, но с проблесками ярко-голубого, и жёлтого, и тёмно-фиолетового… я стоял как бы под тканью, чудесным гобеленом, на котором был выткан незнакомый мне узор.
Разноцветные огни стали спускаться вниз, может, они капали с листьев. Я не мог отвести от них взгляда, когда они постепенно начали кружиться вокруг меня.
Я давно уже шёл в лесу и не мог сказать, где нахожусь. Единственное, что я знал точно, — здесь никогда не бывали люди. Свет вокруг меня становился всё ярче Страха у меня не было. Я ощущал только благоговейный трепет: ведь я видел то, что никто кроме меня не видел. Световой гобелен разделился и разошелся в две стороны наподобие занавеса. И передо мной пролетело что-то совсем другое.
Во мне вспыхнуло чувство беспокойства, которое охватывает каждого, кто смотрит в неведомое. Но я ждал, я хотел знать, что ожидает меня.
Она была высокая и стройная, эта женщина, которая возникла передо мной, одетая в сверкающее зелёное платье из множества мелких листьев. Эти листья не лежали спокойно, они непрерывно переливались с места на место, открывая то стройные ноги, то упругую маленькую грудь великолепной формы, то плечи, а затем снова скрывали её всю от горла до коленей.
Волосы её были распущены, но они не лежали спокойно на плечах. Нет, они, как и листья, непрерывно шевелились, летая туманным облаком вокруг головы. Они тоже были зелёными, но то тут, то там в них вплетались красно-коричневые пряди. Красно-коричневой была и её кожа, которая поразительно контрастировала с ярко-зелёной одеждой.
На её лице выделялись огромные, зелёные как прекрасный изумруд глаза. Так же блестели и ногти на её руке, которые я заметил, когда она подняла ладонь, чтобы поправить пряди волос.
Она была прекрасна. Я даже не подозревал о существовании такой неземной красоты. Такая красота не приходила ко мне даже во снах. Однако во мне не возникло никакого желания, так как между нами не было моста, который я мог бы перейти. Я мог только смотреть на неё, как на прекрасный цветок, и изумляться этой красоте.
Эти огромные чёрные глаза смотрели на меня, и нельзя было защититься от их чар, да я и не искал защиты. Я ощущал прикосновение её разума, более мягкое, более интимное, чем прикосновение руки или тела.
— Кто ты, идущий по старой дороге Алафиана?
Не слова — мысли. Я тоже ответил без помощи губ. Её вопрос всколыхнул память, и я начал живо вспоминать то, что я считал давно забытым. Всё, с того самого дня, как мы вошли в долину Гарна.
Но я вспоминал не по своей воле. Кое-что мне хотелось бы забыть навсегда, но, увы, это не в моих силах. Я вспоминал, и она читала мои мысли.
— Итак…
Моя память была полностью исчерпана, но я не обижался на неё за это. Я считал, что её право знать, кто я такой и зачем пришёл в эту страну. Ведь моё вторжение должно было нарушить счастливый покой.
— Ты пришёл не туда, куда тебе надо, человек. Но твои поиски ведут тебя. И…
Её мысль исчезла на мгновение, оставив меня страшно опустошённым, чувствующим на себе тяжесть большую, чем просто одиночество.
— Тебя ведёт долг. Твои заботы далеки от нас. Мы не можем ни помешать тебе, ни помочь. Ищи, и может, ты найдёшь больше, чем ожидаешь. Многое возможно, если правильно взяться за дело. Иди в мире, хотя не его ты ищешь, ибо мира нет в твоей душе.
Снова мысль её исчезла. Но теперь уже занавес захлопнулся и рассыпался яркими искрами, надолго ослепившими меня.
И снова я оказался на старой дороге под деревьями. Листья не шелестели надо мной. Деревья стояли спокойно, как будто жизнь, только что наполнявшая их, исчезла.
На мою ногу упал маленький лист, совершенный по форме и ярко-зелёный, как глаза девушки. По его краю бежал красно-коричневый ободок. Такого же цвета было её прекрасное тело.
Может, меня опять посетили видения, вызванные телесной слабостью? Нет, я не мог поверить этому. Я наклонился и поднял лист. Он совсем не походил на обычный лист дерева, который можно засушить и растереть в пыль. Нет, он был тяжёлый, как будто вырезанный из камня, неизвестного нашему народу.
Я аккуратно опустил лист в кожаный кошелёк. Для чего она оставила его, я не знал, хотя надеялся, что это подарок, и решил хранить его, как бесценное сокровище.
Я долго не мог двинуться дальше, стоя под деревьями, и всё чего-то ждал, пока наконец не понял, что то, что я видел, больше не вернётся. На утёсе я встретился с ужасом в виде крылатого чудовища, здесь, в лесу, повстречался с красотой. Видимо, в этой стране можно испытывать либо страх, либо благоговейный трепет — третьего не дано.
Наконец я снова пошёл по дороге, которая вилась среди деревьев, но теперь уже листья не болтали обо мне. Я хотел поскорее уйти отсюда, так как один вид их напоминал мне об утрате, о боли, которая теперь терзала меня, не тело, но душу.
Я даже не остановился поесть, хотя изрядно проголодался, а только шагал вперёд, пока не вышел на открытую местность. Здесь я свернул с дороги, так как она вела на север, а я был уверен, что мне нужно на запад. Впереди снова возвышалась цепь гор, а прямо передо мною расстилалась земля, поросшая кустарником и деревьями. И тут я увидел нечто, привлекшее моё внимание.
Крепость — здесь?
Каменные стены, башня — строение, подобное тем, которые я помнил со времён, когда мы ещё не проходили через Ворота. Можно было подумать, что я вернулся в мир, где родился. Вот только знамя лорда не развевалось на башне и не было заметно никаких признаков жизни в стенах.
В который раз я уже подумал, зачем барды открыли нам Ворота и привели в этот мир? От какой угрозы бежали мы? Почему многое было оставлено в нашей памяти, а именно это стёрто? Передо мной возвышалась крепость, которая могла принадлежать только очень могущественному лорду. Если эту крепость построили люди, как и мы, значит, мы можем найти союзников в этом чужом мире.
Стены были мне странно знакомы, и я бросился к крепости Сквозь кустарник. Когда-то здесь лежали поля. Тут и там среди травы виднелись колосья, уже созревшие для жатвы.
Я набрал горсть колосьев, потёр их в руках, отделяя зерно, и сунул его в рот, как часто делал на полях моего детства. Вкус ничем не отличался от нашего хлеба. Как же близки между собой миры, связанные Воротами. Во всяком случае, то зерно, что привезли мы, должно было дать здесь урожай, если, конечно, не вмешаются враждебные силы.
Я жевал зерно и шёл к крепости. И чем ближе я подходил, тем больше она казалась мне знакомой, похожей на наши крепости. Я понял, что те, кто построил её, вынуждены были защищаться от кого-то. Толстые стены, узкие окна высоко над землёй…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
