Вообще в эти дни Тэйка вела себя вполне прилично и, хоть еще сторонилась леди Кэйтлин, потихоньку начинала общаться с Ерденом. И ей, и мальчику это шло только на пользу. В целом обстановка в доме стала более мирной, спокойной. Полностью исчезли даже намеки на капризы. Эстас изначально не ждал, что дочь сразу откроется и раскрепостится, и изменения радовали.
Отец Беольд после службы долго разговаривал с Тэйкой о побеге, о ее страхах, об отношении к мачехе. После этого разговора дочь была тиха и задумчива, а через пару дней сама заговорила с леди Кэйтлин и попросила ее рассказать о магии вообще и о некромантии в частности.
Благодаря Триединую за то, что она подсказала годи правильные слова, Эстас с интересом слушал жену. Леди Кэйтлин объясняла охотно, доброжелательно, приводила примеры. Она не пугала, но подчеркивала важность серьезного отношения к магии, необходимость учиться и контролировать дар. Рассказ леди Кэйтлин пронизывала мысль, что волшебство — не игрушка, а дар дан не для забавы. За неверное использование силы придется расплачиваться. И накажут не только люди, но и Триединая.
Тэйка и Ерден внимали, другого слова не подобрать. Эстас наблюдал за дочерью и мальчиком и снова чувствовал себя в мираже будущего, к которому нужно стремиться. Семейная пара, дети, спокойный разговор в библиотеке. Будущее, напоминавшее о прошлом, когда он сам был ребенком, когда были живы родители и братья. Удивительно, но только в обществе леди Кэйтлин оживало непередаваемое и почти позабытое ощущение семейного уюта и душевности. На сердце становилось светлей, а огромная дыра в груди, которую не заполняла даже Тэйка, затягивалась.
Обязательную поездку в Хомлен Эстас из-за болезни и по просьбе леди Кэйтлин отложил на последний десятый день и совместил с путешествием в Астенс. Нужно было найти людей, которые передали бы письмо родным Ердена, и рассказать командующему о госте в крепости. До начальника слухи еще, к счастью, не дошли, поэтому его мнение о ситуации основывалось на словах командира Фонсо.
Ердена, учитывая необычные способности, решили оставить под присмотром леди Россэр, единственного на весь Хомлен и округу мага. Родственников мальчика, когда они объявятся, командующий войсками округа разрешил принять в крепости, но обязал на всякий случай связать магической клятвой. Чтобы каганатцам не пришло в голову описать устройство Рысьей лапы и подсобного хозяйства соотечественникам.
Беседа с командующим вообще прошла очень удачно. Начальник прочитал отчет, остался им доволен и не поскупился на похвалу. Будто в противовес вполне приятному общению с командующим, возникли сложности с поиском купцов, которые согласились бы взять письмо.
Знакомый офицер городской стражи сказал, что в ближайшее время на восток поедут двое итсенских купцов и трое каганатских. Судя по документам, все пятеро ехали не туда, куда нужно было Эстасу. А на почту Каганата рассчитывать не приходилось. Эта служба была у соседей плохо налажена, и почтальоны вполне могли доставить письмо только летом. Или даже летом следующего года.
Записав адреса, Эстас решил заглянуть к торговцам с утра. Время было уже позднее, а появление на пороге человека в военной форме не радует никого, что в свою очередь увеличивает риск отказа. Но дневное время, молитвы Триединой о помощи и вежливость тоже не помогли — все пятеро отказались взять конверт.
Огорченный командир вышел из лавки последнего в списке торговца, за спиной закрылась дверь, звякнул колокольчик. Эстас поправил шарф и пошел вниз по улице в квартал, где торговали травами и книгами. Если стража не помогла, может, больше пользы будет от общения со знакомым переплетчиком? Старый каганатец наверняка может подсказать, к кому обратиться.
Утоптанный снег опасно скользил под ногами, впереди уже маячила деревянная вывеска нужной мастерской, когда внимание Эстаса привлекла мелодия. Он остановился, прислушался и с удивлением понял, что не может определить, на каком именно струнном инструменте играет музыкант. Ни лютня, ни гитара, ни домбра не звучали так. Оглядевшись, он приметил в закутке музыкальную лавку и зашел туда.
Пожилая женщина восточной крови сидела за столом и перебирала струны, натянутые вдоль длинного корпуса из темного дерева. Не прекращая играть, каганатка молча встретилась взглядом с командиром. Из-за этой связи взглядов и необычной музыки возникало странное ощущение, будто Эстас оказался в лавке не случайно.
Лишь когда мелодия закончилась, женщина заговорила:
— Это гуцинь. Он привлек вас?
— Да, — просто ответил командир и, стряхнув оцепенение, улыбнулся: — Моя дочь только о нем и говорит. А я не знал, как он выглядит и как звучит. Очень красиво.
Тэйка действительно в последние дни очень часто заговаривала о гуцинь. Эстас обещал ей, что с этого года начнется обучение игре на каком-нибудь музыкальном инструменте. Начала занятий дочь ждала с большим нетерпением, но все никак не могла решить, какой инструмент выбрать.
Эстас думал, что поначалу сам будет учить ее игре на флейте, но идея Тэйке не очень нравилась. Дочь согласилась, но Эстас чувствовал, что флейта ее не привлекает, хотя Тэйка старалась это не показывать. Леди Кэйтлин сказала, что умеет играть на гитаре и на скрипке и могла бы научить, тогда не нужно было бы привлекать хомленских музыкантов. Командир с радостью ухватился за предложение, ведь оно могло сблизить жену с дочерью. Но до того, как эту идею начали обсуждать с Тэйкой, дочка твердо и как-то непреклонно назвала гуцинь. Ерден, присутствовавший при разговоре, тут же похвалил инструмент и, казалось, обрадовался, что о нем знают в Итсене.
Теперь, увидев и услышав гуцинь, Эстас понимал, почему мальчик так восхищался этой музыкой. Но все равно не мог объяснить странную осведомленность Тэйки. Она нигде не могла познакомиться с гуцинь. Нигде.
Хозяйка музыкальной лавки рассказывала об инструменте, который Эстас решил купить для дочери. Показывала, как играть, и, предложив покупателю чай, спросила:
— Вы искали в этом квартале не музыку, а что-то другое. Что, если не секрет?
— Вообще-то я искал почтальона, — признался Эстас. — Человека, который отвез бы конверт в Каганат и точно передал бы адресату.
— Купцов пробовали просить?
— Конечно. К ним я обратился в первую очередь. Не взяли, сказали, что не по пути, — вздохнул он и, встретившись взглядом с каганаткой, рассказал о мальчике, впервые за день упомянув его магические способности.
— Вы нашли гонца, — серьезно ответила женщина. — Мой сын сегодня же поедет и отвезет письмо.
— Погодите, — недоуменно нахмурился Эстас. — Нарочно?
Она кивнула:
— Нельзя не помочь мэдлэгч. Он накажет за это.
Тон и то, как каганатка указала на небо, подчеркивали, что она говорит о гневе своего неназываемого бога. При этом Эстасу казалась кощунственной и крамольной мысль вернуться к кому-нибудь из чужеземных купцов и попросить еще раз, теперь упоминая об особенностях Ердена.
— Особенно строго он накажет других мэдлэгч, — добавила женщина.
— Вы тоже маг? — спросил Эстас, подумав, что волшебство отлично объяснило бы по-особому располагающую обстановку в лавке и приязнь, которую вызывала совершенно незнакомая женщина.
— Почти нет, — улыбнулась собеседница. — Моего волшебства хватает только для того, чтобы играть на гуцинь. По-настоящему играть на нем способны лишь женщины-мэдлэгч.
Эстас хмыкнул, покачал головой:
— Дар моей дочери еще не проснулся.
— Гуцинь ей поможет, — заверила женщина. — Не удивляйтесь тому, что она очень быстро найдет общий язык с инструментом, о котором вы раньше даже не слышали.
Эстас кивнул и задумался о том, что леди Кэйтлин может учить дочь на первых порах. Но лишь вначале, показывая основы. Каганатская магия не походила на итсенскую. Тогда же пришло понимание того, что в королевстве вообще будет невозможно найти наставника для Тэйки.
* * *
Изменившееся отношение Тэйки не могло не радовать. Защитные стены пропали, о косых взглядах оставалось лишь вспоминать. После разговора с годи девочка осторожно, как опасливая зверушка, шажок за шажком начала налаживать общение. Вопросы, выраженный интерес, искреннее любопытство. Очень помогало то, что теперь она была не одна. Ерден, никогда не видевший во мне врага и воплощение зла, уже одним лишь своим присутствием значительно облегчал сближение.
