— У вас там были будто тлеющие угольки силы, а теперь их нет, — он пожал плечами.
Вспоминая ощущения от остаточной энергии шариков, я признавала верность сравнения. Чуть заметное тепло, легкое свечение на магическом уровне были большей частью обусловлены формулами, определяющими свойства краски.
— Сила казалась неприятной? — уточнила я.
Ерден недоуменно вскинул брови, отрицательно покачал головой:
— Нет, наоборот! Когда шарики были на елке, я подумал, что ничего красивей не видел и не чувствовал. Это потом они потускнели, стали как угольки. Но тепло от них шло ласковое.
Глупо, но до разговора с мальчиком мне в голову не приходило, что Тэйка с самого начала видела мои артефакты. Я настолько привыкла быть единственным магом, что и не подумала о том, как воспринимали мою деятельность и обереги другие одаренные.
Моя итсенская магия Ердену нравилась, хотя он и считал ее странной и инородной. В то же время дар Тэйки был мальчику созвучен. Я расспрашивала осторожно, хотя и очень дотошно, но выяснила лишь, что Ерден не видел в поведении Тэйки ничего настораживающего. Ни двойственности, ни хищности, ни жесткости. Ничего.
Парень рассказал мне немного о каганатских дарах, но чувствовалось, что он сомневается, стоит ли обсуждать с чужачкой такую особую тему. Смущать Ердена, как и заставлять его юлить или говорить полуправду, я не хотела, поэтому довольно быстро закончила беседу.
Мне пока хватало сведений о том, что каганатские дары с самого начала, без дополнительного обучения хороши в защите. Это я прочувствовала, натыкаясь на вполне осязаемые стены Тэйки. Порадовала новость о том, что одной лишь силой эмоций зачаровать кого-то нельзя, для этого нужно знать формулы и уметь взаимодействовать с потоками. Ерден знал формулу смертельного проклятия, достаточно сильно ненавидел первого хозяина, но не умел работать с потоками, поэтому не мог отомстить за себя сам. Ердену понадобилась я, мои желание и умение покарать. Образ того человека мальчику удалось мне передать, потому что наши ладони соприкасались.
Вообще, насколько я поняла, в каганатской магии большое значение уделялось прикосновениям и жестам. Привычное мне итсенское волшебство отлично обходилось без касаний, будь то бой, защита, лечение или зачарование трав. У мэдлэгч существовала целая система знаний о правильных прикосновениях. Даже по оговоркам Ердена это было очевидно. Меня, разумеется, подобная особенность заинтриговала, но я понимала, что нужно ждать появления бабушки мальчика. Если кто и мог мне рассказать о магии мэдлэгч, то только она.
Но все же внятное объяснение, почему Тэйка разбила шарики и не тронула при этом коровий череп, я получила. Чары шариков сияли интересно и привлекательно, совсем не так, как руны или черепа. Магия моих елочных украшений напоминала каганатскую и разительно отличалась от прочих моих артефактов. Поэтому Ерден даже решил, что я, итсенский маг, не могла самостоятельно сделать шарики, а Тэйка уничтожила чей-то подарок мне.
Логика в таком предположении была, а поведение девочки вписывалось в общую канву. Вначале попытка испортить мне удовольствие от малахая, потом атака против гребней, а после разбитые «подаренные» шарики. Жестокое, продуманное и какое-то недетское поведение.
Джози, правда, так не считала. Она называла Тэйку злюкой и ревнивицей, тоже очень огорчилась из-за шариков и заверила, что со временем все наладится.
— И не таким бодливым козам рога обламывали, — с чувством сказала подруга. — Не берите близко к сердцу, леди Кэйтлин. Еще и трех месяцев не прошло, как вы знакомы. Перебесится, успокоится, ценить и любить будет!
Джози потянулась за печеньем, а в коридоре послышались шаги мужа. После прошедшего в напряженном молчании ужина все разошлись по своим углам. О посиделках в библиотеке речь не шла, но и к себе муж меня не пригласил. Извиниться за неуместные намеки, за свое упрямство во время разговора он не посчитал нужным. Обсудить со мной наказание для Тэйки — тоже. Мне это казалось неправильным, но и навязывать свое общество я не собиралась, поэтому не отказалась от изначального плана провести вечер с Джози.
Душевное чаепитие подошло к концу. К сожалению, и чудесное общение с сердечной, тактичной и такой понимающей подругой не улучшило мне настроения. Я изображала улыбку, поддерживала беседу, а мысленно все время возвращалась к разговору с мужем.
Он пытался оправдать дочь. Естественное стремление. Это логичное противодействие, отрицание происходящего мне не следовало принимать на свой счет. Лорд Эстас просто не хотел верить в то, что так ошибался, оценивая Тэйку. Этим же объяснялись и попытки бросить тень на Ердена.
Простившись с Джози, я решила, что мне стоит быть терпимей и с пониманием относиться к чувствам любящего отца. Ему и так непросто.
Подумав, что с попыткой примирения не стоит затягивать, я постучалась к мужу. Тишина и отсутствие света, пробивающегося из-под двери, недвусмысленно давали понять, что лорд Эстас проводил вечер не в своей гостиной, а, скорей всего, у Дьерфина Дарла.
Алые руны постоянного круга откликнулись сиянием, сила равномерно уходила на чары призыва.
— Здравствуй, Кэйтлин, — улыбнулся мой верный очкарик.
— Как ты, мой дорогой?
— Рад, что ты позвала меня, — признался Артур и с воодушевлением стал рассказывать. — У Нинон все хорошо, передает привет, готовится к контрольной. А я читаю дневники магистра Тайита. Преинтереснейшая книга!
— Правда? — усмехнулась я.
— Ага, я узнал много любопытного о себе, о разной силе призраков. Даже кое-что опробовал на библиотекаре!
— Не пугай, — насторожилась я, вглядываясь в лицо довольного и явно хвастающегося друга. — Что ты опробовал?
Он беспечно отмахнулся.
— Ничего страшного, не переживай, — в глазах за призрачными стеклами горел живой мальчишеский задор. — Оказывается, если спящему человеку долго повторять одну и ту же мысль, он будет ее помнить после пробуждения! Библиотекарь написала стих, который я ей диктовал! Представляешь?
Я кивнула, пытаясь осознать, какие возможности открывались перед действительно сильными сущностями.
— Но так влиять трудно, — огорченно продолжал Артур. — Я выдохся за каких-то полчаса. Ничего, — он ухмыльнулся, — отточу навык на леди Льессир. Она без меня скучает наверняка. Я ей целых два дня дал порадоваться отремонтированному кабинету!
— Не хулигань особо, ладно? — попросила я, зная, что не уговорю моего мстителя быть осторожней. — Я написала о тебе мэтру, но не представляю, когда до него письмо дойдет.
— Не порти мне удовольствие, — резко заявил он. — Когда мэтра позовут, тогда и буду разбираться. А пока делаю, что хочу.
— Я ведь о тебе волнуюсь, Артур, — мягко подчеркнула я.
— Да понимаю, но у тебя своих хлопот скоро добавится, — помрачнел друг. — Если ты права, если на твою падчерицу так же влияют, как я повлиял на библиотекаря, то дело плохо. В дневниках есть записи о призраке-восьмерке, который подчинял разум жертвы. Люди, которыми призрак пользовался, не помнили, что они делали под влиянием. А одному из них даже пришлось за убийство отвечать.
— Отлично, — хмуро бросила я.
— Ага, веселого мало, — согласился он и попытался меня утешить: — Хорошо, что призраков сильней шестерки днем с огнем не сыщешь, и в защищенную крепость им не войти. А для того, чтобы подчинить кого-то, нужно быть рядом.
— Тоже верно, — кивнула я.
— Я еще поищу сведения о внушении и таком воздействии. Ты, главное, не расстраивайся!
— Стараюсь, дорогой мой, стараюсь, — я изобразила улыбку. — Ты единственный, с кем я могу откровенно поговорить обо всем. Артур, спасибо тебе за помощь, за поддержку. Не знаю, что бы делала без тебя.
В дверь постучали. Я вздрогнула, глянула на дверь.
— Отпускай меня, — прошептал друг. — Спокойной ночи.
— Мира тебе, — так же тихо ответила я.
Стук повторился. Настойчиво и громко.
На пороге стоял мой супруг, а его разочарование я ощущала особенно ярко из-за того, что только-только закончила работать с потоками.
